Долина Смерти

придет.
- Он же голубой, потому и не мешает, да?
- Уйди, говорю! Ты что, дурак?
Оператор нарисовался. Давыдову пришлось уйти ни с чем.
Телевизионщики садятся рядышком и начинают «работать».
- На этот раз снято. Йес! Блокировка снята.
- Авось, и запахи, и звуки появятся завтра.
- Хорошо было бы. Это вакуум начинает давить на нервы. Я на пределе, а ты?
- Скоро глюки начнутся. Вернее, они уже были. Ваще!
- Не говори. А-аа! Что это?!
После каких-то помех промелькнули кое-какие кадры. Лица…
- Как будто наложение кадра. На цифровом такое невозможно.
- Ты снимал не только нас… Мы явно не одни. Люди и нелюди. И мы вроде не мы. Что за чертовщина?
- Я что, свои глюки снимал? Значит, это не совсем глюки. Значит, это было на самом деле. Значит…
- Что было?
- Да так… ну, ты же видела.
- Мельком.
- Хочешь, еще раз крутану?
- Нет, не надо! И так жутко.
- И фильм ужасов смотреть не надо. Оно рядом.
- Да, замолчи же ты!
Болтунову трясет. Все сильнее и сильнее. Оператор не знает, что делать.
- Эй, кто-нибудь!
Вася выскакивает.
- Что случилось? Что с ней, заболела?
У нее уже судороги начинаются.
- Как назло врач смылся. А раньше так бывало?
- Не знаю, я же ее не пасу. Вроде, нет. Просто, она напугана.
- Чем?
- Так… все же на нервах.
- Эх, я в твои годы ничего не боялся, – ну, это он загнул. – Ольга, очнись!
Болтунова не реагирует.
- Увидела отснятое. Там… что-то вроде глюков было.
- Каких глюков, ты говори ясней.
- Ну, я думал, глюки, а камера запечатлела. Значит, это не совсем глюки. 
- Что ты несешь? Дай-ка, камеру, – мог бы и не спрашивать. – Ха, и он здесь. Это же тот, в красном свитере, и какие-то русские.
- В красном свитере? Ты… вы знаете его? А лица-то перекошены.
- Смертельно напуганные люди. С гримасой ужаса на лице. Ха, Солдатова Маша!!! – стучит в камеру. – Дальше? Все что ли?
- Это последнее, что я снял.
- А до этого?
- Ну, там было как обычно, ничего такого. Затем эти чужие вторглись.
- Чужие говоришь. Насмотрелись фильмов. Однако…
Чик! Катапультировался. О Болтуновой и забыли. Судороги прекратились. Да она в себя приходит.
- Мне страшно. Мне холодно. Я хочу домой. К маме. Я не хочу умирать.
- Ты не умрешь, с чего ты взяла. Успокойся, - оператор, чуть ли не с нежностью на нее смотрит.
У Болтуновой лицо какое-то перекошенное, взгляд остекленевший. Вроде, смотрит на тебя, а кажется, что мимо тебя. Страх, поселившийся в них, становится отдельной субстанцией. Он уже везде. Он больше. А мозг почти парализован. Он во власти страха.

                                                  XXXXII

Легли только под утро. Болтунову кое-как уложили.
- Еще одна жертва. – Это Вася сам себе.
- Бог ты мой, почему ты так говоришь? – Вовка не спит.
- Вчера ночью врач сбежал. Сегодня ночью Болтунову потеряли.
- Она же здесь. Тогда почему потеряли?
- Здесь только ее оболочка. Так, полчеловека. Однако…
Слово-ключ к закрытому миру. Вовка, так и не дождавшись ответа, уснул. А у Болтуновой внутренний фонарик включился. Автоматически?
- Что будем делать?
- Здесь будем базироваться. Будем отсюда на поиски ходить. С Болтуновой-ношей все равно далеко не уйдем. Сколько нас? Саня, ты здесь остаешься, вместо Вовки костровым. Вовка, я идем в ту сторону. Давыдов, МЧС…
- Станислав я.
- Ну, Станислав, Давыдов, с другой стороны начнете.
- А я? Один буду ходить? – И Органу страшно.
- И правда… Нас мало оказывается. Ну, втроем ходите. Не кучей, а веером идите, но чтоб друг друга видели.
- Это мы и без тебя знаем.
Их же учат этому.
- А я? – Засуетился оператор. – Один буду?
- Но ты же с девушкой остаешься или поменяемся? – Давыдов мог бы.
- Ну, уж нет. Лучше я сам.
- На-чи-най! – Игра началась.
Ставки слишком высоки и риск огромный. Вася с другом к бугоркам пошли.
- Пусть ищут, это их работа. Нам с «самолетом» дел хватает.
- Или с НЛО.
- Тебе надо было в уфологи идти. НЛО да НЛО. А может, и НЛО, кто знает.
Костровому-то что делать? Чай ставить рано. От нечего делать возится с камерой.
Болтунова выходит. Вся такая растрепанная, растерянная, прямо привидение какое-то.
- Утро уже. А где все?
- На поиски отправились.
- Долго же я спала. Что-то башка болит.
- Еще бы.
- А что? Я что-то пропустила. Вроде, не пила я или все же пила?
- Ничего не помнишь?
- Абсолютно ничего. Зато, хорошо спалось. Спать все равно надо. Может, мы тоже пройдемся, поснимаем?
- Можно. А кушать?
- А, что-то не хочется.
Зашли в лес. Оператор включает камеру, и что на этот раз он поймает?
- Давай, присядем. Хочешь, меня снимай. Хотя, я ненакрашенная, страшна как смерть.
- Ничего, сойдет и так.
- Ну, давай, начали! Крупный план. Я сейчас расскажу вам про свой сон. Он такой длинный и все было как наяву.
Рассказывает. Долго и нудно.
- Даже детали помню. Какая-то растительность причудливая, как газон. Явно, это было не у нас, не на Севере. Хотя… слушай, а похоже.
- Что?
- Посмотри вокруг. Все было точно также. Значит… ой, иди сюда! – Болтунова опять прижимается к голубчику.
- Не пугай меня, и так ночью намучился.
- А что было?
- Совсем ничего не помнишь?
- Что?
- Ты же отключилась. Тебя всю трясло до этого, судороги были. Мы думали, что все, хана тебе.
- Значит, я не спала…
- Ну, под конец заснула. Как увидела ТЕХ, так сразу того.
- Кого ТЕХ?
- Ну этих… не наших. Да ладно, проехали.
- А ну-ка, покажи!
Смотрят.
- Вот же они! Этих я имела в виду. Вот – геологи, пропавшие. Парень в красном свитере тоже здесь пропал. А девушка… Она была последней. Она-то и дошла. Ой, что я несу? Со мной что-то не то. Как будто что-то включается – что-то ДРУГОЕ. Саш, а как мой сон попал в запись?
- Мои глюки тоже.
- Сон, глюки, явь – и сюжет один и тот же, все там переплетено, и все это заснято. Слушай, это же сенсация! Готовый материал! Сашка, ты гений! Я тоже! – Болтуновой намного лучше. – Снимаем дальше. Будь что будет.

                                                XXXXIII

Пришлось изрядно попотеть. Та штука лежит не вдоль земли, а как бы вертикально зарыта. И другим бугоркам досталось. У некоторых из них тоже есть начинка. Как трубы.
- Однако, это не самолет. Даже не НЛО.
- Тогда что?
Вопрос риторический. Васе надо в «пазлах» поискать. Нажимает на невидимую кнопку «Поиск».
Объекты нашлись. Раз есть объект, должен быть и вход.
- На двери замок.
- К нему полагается ключ, – а Вовка делает успехи.
- Попались!
Чуть не упали.
- Что вы так бесшумно подкрались? Так можно до смерти напугать. Ольга, с тобой все в порядке?
- Думали, что я того? Не дождетесь, я живучая, – У Болтуновой батарейка как новенькая.
И так пристально смотрит на Берестова, словно хочет сказать – я знаю, что ты знаешь.
- И чем вы тут занимаетесь? – оказывается, когда надо она по-якутски очень даже хорошо говорит.
- Клад ищем.
- Да? В долю возьмете?
- Посмотрим.
Оператор начинает снимать. Итак, неизвестный объект.
- Это что за бункер, а где вход? – журналист везде журналист.
Была бы дверь, не мешкая, зашла бы. Лимит страха закончился, сейчас у нее стадия бесстрашия. Стучит.
- Оно-то полое. Саша, ты снимай, снимай, пригодится. Входа нет. В другом месте не пробовали копать?
- Оно как труба. Вниз уходит и насколько глубоко неизвестно.
- Если нужно что-нибудь спрятать, лучше всего положить это на самое видное место, потому что там искать не придет никому в голову.
- Вербер.
- А?
- Читала?
- Кого? Нет, я лучше хороший фильм посмотрю, читать как-то стремно, да и времени нет.
Конечно же, не читала. Солдатова, она в единственном экземпляре. Тогда, откуда она взяла, раз Вербера не читала?
- Должен быть способ проникнуть туда. ПРОНИКНУТЬ. Дверь с замком. К нему ключ должен быть. Ключевое слово… В начале было слово.
- Однако…
- Однако, однако – да проще пареной репы. СЛОВО – это и есть ключ.
Это Болтунова говорит? На чистом якутском? Скороговоркой почти. Напоминает говорящего робота. На миг показалось, что она Солдатова. Солдатова в облике Болтуновой. Берестов тут же гонит эту мысль. Не надо только мистики, и так все идет не так.
- Я так надеялась, что ты приедешь.
У него глаза чуть не выскочили. Вовка с Саней ничего не понимают. Болтунова опять того?
Болтунова замолкла. Отпустило?
- Мы находимся на странном месте, где все не так. Даже мы иные. Ты снимаешь? – без камеры она никто. – Мы какие-то одержимые, вы не находите?
- Молодец! Так все подряд снимайте. Наша память – штука ненадежная.
- Нам же никто не поверит, а мы им – это.
- Не помешало бы вести и записи, а то мало ли что.
- А я пишу. Правда, там много личного.
- Пусть.
А Болтунова не простая штучка, вещь весьма полезная. И снимает, и записи ведет, и весьма умна, черт возьми. Солдатову все больше напоминает.
- Два в одном, – это, надо понимать, совместный комментарий (Болтунова+Солдатова).
Васе легче стало, будто, Солдатова рядом. Он, кажется, забыл, зачем они здесь. Поисковики, называются.
- Значит, ты говоришь, что ключ – это слово, кодовое слово.
- А что в бункере и чей это бункер? – Болтунова саму себя только слушает.
- Ау! Люди! Быстрей сюда! – это МЧС кричит.
Пришлось все бросить и туда побежать.

                                                    XXXXIV

- Все прочесали, да так и ничего не нашли. Решили вернуться, чуть сами не заблудились. Увидев палатку, сначала так обрадовались. Спальники, одежда, запас еды – все было на месте.
- Судя по записям, они, от силы, два-три дня там были, - МЧС присоединяется.
Можно было подумать, что они просто куда-то отлучились, если бы не записка Солдатовой.
Надо было раньше все рассказать. В итоге я осталась одна. Они не выдержали. Все ушли. Сбежали, а бежать-то некуда. Надо торопиться. Обманув себя, отогнав страх, вырубиться. Перед этим, вот, пишу. Не надо поддаваться панике – это только внешняя волна аномалии. В эпицентре другое. Только там можно спастись, но назад вернуться невозможно. Перевернутый конус. Мне надо идти. Я часть человечества, осколок всего целого, но жить – значит сэрфу. Или… мата оаисимасё.
А он был уверен, что Солдатова где-то рядом. Значит, задетые внешней волной от воронки, они здесь. Но они – не совсем они. Маша тоже. Мата оаисимасё… До какой встречи? Не о такой встрече мечтал он. Все. Ждать больше нечего. Надо было ноги делать. Маша обиделась. Сэрфу. Надежда только на себя, самообслуживание. Жизнь – штука аномальная. Нечего было сюда соваться, мало было и там аномалий?  Зияющую аномалию ничем не прикроешь. Берестов не Александр Матросов… Кишка тонка и смысла нет.
Что за племя – люди-человеки? Будет хоть сто цивилизаций – все будет также. Начало есть начало конца. С первого дня жизни ты несешься с бешеной скоростью к концу, а у Бога опустились руки. Земля уже занесена в черный список, эксперимент подходит к концу. Вируса-самоубийцы дни сочтены…
- Она же одна осталась, поэтому и свихнулась, а конус и это «уси-муси-матаси» что означают? – любопытствует Давыдов.
- Он опять того, - поясняет Орган.
- А нам надо вместе держаться, и разговаривать больше. Вся беда в голове, от своих же мыслей с ума и сойдешь. Не надо паниковать, – заработала фабрика слов под названием «МЧС».
Оператор снимает, он ничего не пропустит.
- Столько всего, и этот бункер… - Болтунова чуть не проболталась. – Я тоже того… иногда такое несу.
- Они разбежались. Не могли же испариться. Надо начать поиски.
- Всем надо идти, а то, Вася с Вовой и пресса что-то сачкуют много. Так же нельзя, надо дело делать, мы же для этого здесь или нет?
- Скоро нас самих искать будут.
- Надо было вернуться на то место, куда нас привезли,