Означивание

не решал, что буду думать именно так! Этот диалог напоминал спор с оппонентом, и Витольд выступал себе самому таким оппонентом. Впрочем, спор всегда выигрывало подсознание, оно мгновенно обесценивало любые аргументы, возникавшие у него. Потом постепенно он успокаивался, и мысли вновь входили в естественное русло спокойно текущей реки. А Витольд думал – а если моё подсознание, не спросив меня, решит, что я должен ограбить банк и убить охранников? Как бороться с этим монстром? И нужно ли? Ограбить и убить я в принципе не смогу, потому что ленив от природы и совершенно не знаю, как и что делать в этих случаях. Да и кураж нужен, а еще важнее – мотив и сильная страсть. Нужно будет посмотреть пару-тройку фильмов об этом, хотя и так понятно, что я неспособен на насилие, поскольку являюсь скрытым мазохистом по природе и жажду, чтобы кто-то другой совершил его надо мной хоть раз, чтобы воспылать праведным гневом и восстать против зла, как Чегивара.
    Только Геля без проблем понимала его и могла все объяснить и ответить почти на все его вопросы. Почти. Ибо своих нерешенных вопросов у нее было даже больше, чем у Витольда.
-Ты опять созерцаешь своё дерево? – спросила она утром, собираясь в библиотеку, где работала неполный день после выхода на пенсию.
-Да, дерево приводит мои мысли в порядок, – ответил Витольд,– Как и ты. Встретить тебя с работы сегодня?
-Конечно. Заодно и пообедаем в кафе по пути.
Она обняла его сзади за шею:
-И не сиди слишком долго, делай перерывы, вставай, прохаживайся.
В ответ он поцеловал обе ее руки.                         
    К 12 часам пришла дочь, принесла фрукты, хлеб из пекарни и свою домашнюю стряпню. Все остальное Витольд заказывал в Яндексе и Сбермаркете. Лена не читала книг, ей вечно было некогда. Единственное, чем она ублажала себя, так это сериалами по вечерам. Муж ее работал в солидном ведомстве, куда предлагал устроить и Егора, но его родители относились предвзято ко второй семье Витольда. Егор не хотел ссориться с матерью на эту тему. А она не могла простить Витольду его уход от матери мужа в никуда. Если бы он тогда изменил ей или нашел другую, у жены имелся бы повод злиться на происки ушлых баб. Но он остался один и долгие десять лет ни с кем не сближался. Поэтому она считала, что он просто потерял мужскую силу, и женщины теперь не интересуют его. Женщины действительно его не интересовали, пока он не встретил Гелю.
    Егор о бабушке никогда ему не рассказывал, поскольку не слишком интересовался ее жизнью домохозяйки. А о Витольде она и сама не спрашивала у внука, сказав раз и навсегда, что вычеркнула его из своей жизни. Сын не имел претензий к отцу, Витольд никогда не бросал его и помогал во всем по мере возможности. Особой любви друг к другу они оба не испытывали, однако родственная связь оказалась достаточно прочной. Тем более что их объединял Егор, внешне похожий на Витольда и очень любивший деда. Егор охотно общался и со своим младшим братом, и с Леной, поскольку имел общительный и веселый нрав.
    Как все это надуманно и искусственно – все эти родственные связи, часто думал Витольд. Ведь по большому счету все люди в той или иной степени родственники. Главное – психологическое и интеллектуальное родство и понимание друг друга. Как у нас с Гелей.
    От Егора пришло сообщение: Почему не пишешь? Жду продолжения текста. Витольд посидел и подумал, потом ответил: Иногда мысль тормозится и ей нужно время для созревания. Я не роман тебе пишу, а свои мысли.
Егор написал: Твои мысли дают толчок моим. Без этого я тоже останавливаюсь.
Витольд подумал и ответил: Не будь сосунком, не паразитируй на мне. Просто живи, влюбись, что ли. Человек не волен продуцировать мысль без необходимости. И лучше жизни как таковой ничто не способно дать пищу уму.
    Потом он пошел в кухню, где долго стоял перед открытым холодильником и раздумывал, что сегодня вылить в унитаз или вынести с мусором, чтобы обмануть Гелю. Дело в том, что он с возрастом потерял аппетит и ел только в угоду ей – утром они вместе завтракали, а когда она возвращалась, полдничали и ужинали. И каждый день он имитировал то, что обедал. Ему было очень жаль выливать вкусный борщ, приготовленный ею. Но он все же налил тарелку, отнес и вылил содержимое, смыл его, а тарелку оставил в раковине. Осталось решить, что делать с двумя аппетитными тефтелями. Он так же положил их на тарелку, чтобы на ней остались следы, а потом завернул в фольгу и понес к мусорным бакам, где положил в развернутом виде рядом с большой грязной миской с водой для собаки, жившей у дворника.
    Вернувшись домой, он стоял в кухне и смотрел в окно, из которого было видно часть двора и ограждение площадки для баков. Откуда-то появившийся пес примчался, нырнул за это ограждение, а потом вышел и лег на солнышке на траве. Рядом с ним лежала фольга, которую он изредка облизывал, придавив лапой.

***4 
    Встречать Гелю он ходил пешком. Садился в троллейбус и ехал две остановки. Потом еще немного снова шел пешком. Так он хотя бы видел людей вблизи, а не в окно. Прямой как палка, высокий с четким шагом, словно военный, в строгой одежде по сезону, таким он выглядел внешне. Дома он по часу занимался на тренажерах, а потом в любую погоду выходил на лоджию голым по пояс и делал разминочные движения 10-15 минут. Наверно поэтому болел очень редко. Однако Витольд считал свое здоровье заслугой Гели. Ведь со дня свадьбы они практически ни на день не разлучались, не считая только его коротких отлучек на дачу для контролирования строителей. Но когда их дом был построен и отделан, Витольд в любые дальние поездки всегда брал Гелю с собой. Ей приходилось оформлять отпуска за свой счет, отгулы, пару раз она даже уволилась, поскольку ее не отпускали с работы. Витольд не мог без нее обходиться дольше нескольких часов. Когда она находилась неделю в роддоме, он почти умер – не ел и почти не пил. Его спасал в то время сын. А ведь тогда Витольд был намного моложе.
    Его дети изредка общались. Александр иногда приглашал Лену пообедать вместе в ресторане, чтобы поговорить об отце. Как они ладили, Витольд не вникал, и о чем говорили – тоже. Обычно они обсуждали, что подарить ему на день рождения или какие-то проблемы своих семей, требующие его помощи. Лена советовала Александру что-то, поскольку была ближе к отцу, он что-то советовал ей как старший брат. Итогом их общения часто бывала приличная денежная помощь Витольда семье сына или дочери. Напрямую оба они редко что-то просили у отца. Посредником между ними часто выступал Егор, именно он озвучивал Витольду возникшие у них проблемы.
    Витольд долгие годы работал советником высокопоставленного чиновника, своего давнего друга еще с академии. Хотя дружба их перешла в профессиональную плоскость и практически перестала быть дружбой как таковой. Но связь оказалась очень прочной. Иван никому кроме Витольда не доверял. Именно на этой должности Витольд стал иметь доход, не сравнимый со среднестатистическим. Поэтому к своему возрасту он имел значительные накопления. Подробностей ни Александр, ни Лена не знали, просто Витольд всегда молча выделял им необходимую для решения назревшей проблемы сумму. Хотя Александр работал в престижной фирме топ-менеджером и далеко не бедствовал.
    С друзьями Витольд почти перестал общаться по причине того, что все разговоры их при встречах бывали о должностях, деньгах и политике. То, о чем Витольд не имел права говорить на людях. Его истинные мысли друзей не волновали, друзей интересовали практические жизненные вопросы, они жили в реальном мире, не то, что он.
    В 17 часов он пошел к остановке троллейбуса, чтобы ехать за Гелей. Его мерс остался стоять под окнами. Витольд садился за руль, только когда требовалось ехать куда-нибудь далеко или в незнакомое место по навигатору. А с Гелей они гуляли, когда она возвращалась с работы.
    В троллейбусе он вновь увидел старика, лицо которого показалось ему знакомым. Хотя память молчала. Знал ли он этого человека раньше? Однажды, лет 10 назад, бывший однокашник, с которым они изредка общались в сети, пригласил его к себе на 60-летний юбилей. Он расписывал, что позвал на это мероприятие и других бывших друзей, с которыми они с Витольдом учились в старших классах. Но Витольд не мог узнать ни одного из них, пока каждый не представился. Но даже их имена выветрились у него из памяти. А о нем все они в один голос говорили, что он не изменился. Люди с возрастом часто меняются до неузнаваемости. Витольд почти весь вечер тогда молчал и слушал воспоминания и шутки других. Но только с виновником торжества у него имелись общие темы, поскольку тогда они вместе защитили докторские диссертации, а до этого много общались, поскольку их темы были близки.
    Старик в троллейбусе поглядывал на Витольда вопросительно и как будто даже хотел что-то спросить. Но не решился. Витольд сел поодаль, размышляя, стоит ли спросить этого пассажира, знакомы ли они. Но старик подошел сам и сказал:
-Витя? Это ведь ты? Не узнал меня? Меня никто не узнает. Я – Николай, Колька. Помнишь? Твой друг детства. Много лет прошло, конечно, ты не помнишь. Извините, Витольд Германович, за фамильярность. Я не должен был.
    После этого троллейбус остановился, и старик вышел из него. Витольд смотрел в окно, а старик смотрел на него. Потом слабо помахал ему старческой рукой.
    Колька, Колька… Он же старше меня лет на пять, в 16 угодил в колонию, потом вышел, устроился работать. Неужели мы дружили? Я тогда ходил в музыкальную школу и играл на скрипке. Что у меня могло быть общего с ним?
    Потом, когда они медленно шли с Гелей вдоль парка домой, он рассказал ей об этом старике.
-Ты сказал, что встречал его уже не раз в одно и то же время. Расспроси его, – сказала Геля.             
-Не могу, – ответил Витольд. Она немного подумала и предложила:
-Если ты покажешь мне его, я поговорю с ним сама. На какой остановке он вышел сегодня? Я буду завтра ждать его там, а ты просто кивнешь мне и проедешь дальше на остановку. Потом вернешься, и мы пойдем домой.

***5
    На следующий день, когда Витольд дождался Гелю после ее встречи со стариком, она сказала:
-Давай присядем где-нибудь.
Они зашли в кафе и заказали 2 капучино.
-Николай Петрович его имя. Правильно? – спросила она.
-Отчество его я никогда не знал, – ответил Витольд. 
-Он рассказал, что ему очень нравилось, как ты играл на скрипке на школьном концерте. И однажды после школы к тебе подошли два хулигана и отобрали у тебя ранец, такой дорогой, из кожи. А он увидел это, подбежал и избил их. Но один парень упал, ударился об асфальт и получил травму головы. За это Николаю дали год колонии для несовершеннолетних.
    Витольд с трудом вспомнил хулиганов, но совершенно не помнил ни драки, ни самого Николая. Поэтому он не понимал, что сейчас должен делать – как-то отблагодарить этого старика или же что-то еще. Геля думала.
-Прошло уже больше 50 лет,– сказал Витольд.
-Он еще сказал, что твои родители посодействовали его досрочному освобождению,– сообщила Геля.                         
-Я должен его как-то отблагодарить? – спросил Витольд, – Дать ему денег?
-Думаю, да. В его возрасте подарки уже не имеют особой ценности.
    Два дня