сериал нужно вникнуть, привыкнуть к героям, полюбить его сюжет и персонажей, которые участвуют в нем. Это происходит по мере просмотра и нельзя посмотрев одну серию привязаться и понять все. Затем происходит все большее и большее погружение и привязывание. Человек становится зависимым и глубоко переживает, когда его любимый сериал закончился. Точно так же происходит и в жизни. Чем старше человек, тем глубже он увяз, тем более он привязан к своему сериалу. Потому в молодости человек с легкостью решает сам, что же ему на самом деле нужно и куда ему двигаться в своем духовном росте. В возрасте, за исключением единичных случаев он уже подвязан, сделал выбор и упорствует в своем выборе. Причем выбор не всегда верный, если бы существовал верный выбор, то это было бы равнозначно его отсутствию. Это просто личный, индивидуальный выбор. Это выбор того, на чем человек сомкнет свое видение мира.
Процесс постепенен и это делает его заметным только единицам и то, когда уже поздно. Еще меньшее число понимают это после прочтения где-то или приходят к этому выводу самостоятельно. И все в общем-то. И еще меньше людей познают это на опыте, который включает в себя глубокое потрясение, возможно с отрывом от просмотра любимого сериала. При этом они обладают мудростью, которая есть у предыдущих и заметили то, что видят первые, но не в конце жизни, когда это и так очевидно, а раньше. Именно им принадлежит мир и загробная жизнь, они определяют ее для остальных, а те лишь послушно следуют.
Исходя из своего видения, они говорят о том, как же будут жить остальные и что их ждет. Перерождение, ад, рай, или ничто. Это решают не люди, а именно просветленные. Интересно, что когда человек говорит, что он миллионер, но не является им, то такого человека считают лгуном или мошенником, но его считают человеком. Когда человек говорит, что он идеальный президент, но сам не справляется ни с одним обещанием, то его считают человеком. Но когда человек говорит, что он просветленный, что он познал бога, что бог говорит с ним, то его сразу читают невменяемым. То есть ему отказывают в праве быть человеком. Он уже не человек. Настолько глубоко завуалирован в людях ужас перед потусторонним, перед своей смертью. Они считают людьми тех, кто насилует детей, педофилов, они считают людьми террористов, взрывающих больницы. Для них это плохие, но все равно люди. Но человек сказавший, что он един со всевышним – это не человек, а психопат.
Просветленный это тот, кто видит противоречивость человечества. Он видит все противоречия, которые люди позволяют сами себе. Точнее за которыми они прячутся. Он видит жалкие покровы самообмана, которые люди набрасывают на вещи, которые неугодны им, чтобы не видеть их подлинной сути. Потому высокомерие мастера оправданно. Но видеть это – значит самому быть мастером и не меньше. Ученики и последователи не видят, им это не дано. Они просто привязаны, слепо и доверчиво, они может восхищены, может влюблены и потому все, что делает их учитель верно. Но только мастер может подтвердить факт просветления, как и увидеть причину высокомерия.
Потому Клаус никогда ничего не объяснял. Если его спрашивали, то он либо травил пошлые байки, либо кривлялся, либо отвечал какую-нибудь ерунду. Это не означало, что он чего-то не знал или не мог объяснить, это характеризовало лишь того, кто его спрашивает. Различные тонкие тела, которые были описаны могут либо быть развиты, либо некоторые из них могут вообще отсутствовать. Это не значит, что их нет, это значит, что сознание человека просто не заходит на этот уровень организации бытия. Существуют легенды о всеведении святых, о том, что мастеру достаточно взглянуть на человека, чтобы понять что же за человек перед ним находится. Все они берут свои истоки именно в таком видении. Когда к человеку подходит безрукий человек, то его не станут просить что-то донести. Даже вопрос об этом не поднимется. Точно так же когда к мастеру подходит человек с неразвитыми тонкими телами, то и поведение будет соответствующим. Причем мастер может и не формулировать почему все именно так. Его поведение, его образ действий таков, что отношение к безрукому будет именно как к безрукому. В то же время тот, кто не является мастером, может просто не видеть ситуации и пытаться нагрузить человека, хотя это невозможно. Это именно то, что осуществляет церковь. Не будучи в состоянии как либо развивать прихожан, потому что в таком случае она их просто потеряет она нагружает вместо духовного тела, эмоциональное и как следствие еще и карман т.е. физическое.
Именно в несоответствии тонких тел лежат истоки ощущений того, что одни люди почему то приятны, и с ними хочется общаться в то время как другие почему-то вызывают негативные эмоции и общения с ними хочется избежать, а бывает, что человек неприятен, но общаться с ним хочется. Причем дело далеко не во внешности, не в несоответствии вкусов, убеждений или интересов. Это вторичные признаки, которыми занимается психология и которые являются производными от элементарного несоответствия в развитии разных тонких или грубых тел. Точнее от различного расположения внимания и сосредоточенности на томили ином уровне организации.
Примером может служить человек, который чересчур заботиться о своем внешнем облике. Он тщательно тренирует тело, загорает в солярии, маникюр, педикюр, эпиляция, модные шмотки и прочее. Естественно, что при встрече с кем-то еще его внимание будет уделено этим же вещам у другого человека, который может не разделять подобной заинтересованности в физическом теле. Другим примером может послужить какой-нибудь доморощенный эзотерик, помешанный на развитии эфирного тела. Постоянные попытки видения ауры у других людей, попытки управлять ими при помощи мысленных потоков, открытие третьего глаза и прочее, описанное в различной по большей части шарлатанской литературе. Рано или поздно человек действительно начнет видеть ауру, но скорее всего, это будет самовнушение.
В «Путешествии в Икстлан» есть одна красивая история, которую Дон Хенаро рассказывал Кастанеде. Когда Хенаро встретил союзника, то его забросило очень далеко в незнакомую местность. Придя в себя он отправился обратно в Икстлан, туда где находился его дом. По пути он встречал всевозможных людей, которые либо звали его с собой, либо говорили, что он идет не туда и должен идти в другую сторону. Но присмотревшись получше Дон Хенаро каждый раз убеждался, что люди, которые обращались к нему не были настоящими. Он называл их «призраками». Они выглядели, как обыкновенные люди, вели себя как люди, но были нереальными, словно привидения.
Это лишь метафора, которой выражается то, что чувства, страсти и желания людей, которые привязаны к пустому и привязаны лишь временно не являются настоящими. Таковы же их знания, их вкусы и моральные нормы. Все это изменится, все это преходяще, потому и эти люди, подобны призракам. Они создают множество философий и формируют общественное мнение, они привлекают науку и приложат все усилия, чтобы доказать, что мистицизм, иррационализм – это сродни одной из форм слабоумия, либо одной из форм безволия, либо притупление эмоций и нервов. Потом они сами растворяться, как дым, не оставив никакого следа, всю жизнь отрицая нечто, без чего сами просто исчезли, борясь за то, что так же бесследно исчезло вместе с ними, всю жизнь обманывая сами себя, чтобы не видеть этого.
Потому мастер высокомерен. Он подобен камню, находящемуся в бурном потоке. Он стоит посреди и он недвижим и одинок. Струящаяся вода лишь касается его, но этот поток разбивается об него и несется дальше. Он не постоянен, он находится в непрестанном движении. Таково положение вещей и имя этому потоку - человечество. Есть выражение Гераклита, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Настолько непостоянно его существование. Его суть – движение. С высоты птичьего полета, с высоты просветления мир лишь такая же река. Ступив в него Будда оказывается среди развитой монархии, придя в мир опять он оказывается в тюрьме, осужденный коммунистическим режимом за свободомыслие, придя еще он оказывается в демократической стране и попадает в дурдом или он оказывается в фашистском концлагере. Нельзя дважды войти в одну реку, но можно пройти дважды по одному и тому же камню. Потому человечество так упорствует в своих заблуждениях. Люди чувствуют всю тщетность своих усилий, подспудно их преследует никчемность и бесцельность их существования, потому они утверждают, что построили свои дома на твердом основании, но на деле их основание не более, чем песок, а их слова не более, чем писанное вилами на воде.
По поводу смерти существует множество теорий. Это и научные, так и религиозные теории. Проблема в том, что смерть является самой избегаемой вещью при жизни, когда же ее время приближается, то человек слышит лишь то, что он хочет услышать. Все другое отметается настолько основательно, что не возникает даже мысли о том, что это может быть не верно. Эта мысль недопустима. Малейшее сомнение лишает идею верности. Как можно быть уверенным в чем-то на сто процентов и одновременно сомневаться в этом? Это невозможно. Это можно допустить там, где это не очень важно для человека в науке, в литературе, в чувствах, в искусстве, в патриотизме, в любви к родине, в любви к женщине, но не в смерти. Потому что смерть настолько превосходит все, что фактически является единственным, о чем стоит думать в жизни. И единственным, о чем человек упорнейше думать отказывается.
Потому есть три основных взгляда на смерть – это взгляды атеиста или агностика, взгляд теиста и взгляд гностика. Атеист – это человек, который не верит в загробную жизнь, не верит в бога или душу. Для него со смертью заканчивается абсолютно все. Агностик– это человек, который говорит, что не знает есть ли бог, есть ли загробная жизнь, есть ли душа. Он просто не имеет представления об этом. Это состояние неопределенности ума. Теист – это верующий человек. Он верит в бога, в душу, в загробную жизнь и утверждает, что они есть. Гностик – это человек, который знает есть ли бог, душа и загробный мир, но в отличие от теиста он не утверждает, потому что не верит. Ему не нужно верить, потому что верят лишь в то, чего не знают. Для гностика это равносильно тому, чтобы верить в то, что у него есть рука или голова. Они просто есть и он чувствует их, он говорит и слова выходят из его уст, оттуда где расположена его голова. Какие еще нужны доказательства, что существует его голова? Это же элементарно и глупо даже говорить об этом.
Потому гностики никогда не спорили, никогда не организовывали церквей или организаций. Это нужно только верующим, тем, кто не знает, кто не уверен, тем, кто боится. Поодиночке они слабы, они не уверены. Но узнав, что существует еще несколько миллионов единоверцев, они становятся более уверенными. «Я один мог бы ошибаться, но сразу несколько миллионов ошибаться не могут». Так говорят они сами себе. И ни одному не приходит в голову, что каждый из остальных нескольких миллионов думает так же. Это стадность, которая уже описывалась, позволяющая убежать от страха неизвестности, от необходимости личной
