себя согласилась – да, пожалуй, ангел.
Агнешка знала – Уходящий её ищет, и от того не шла глубоко в мир посмертия, висела в квартире Софьи, а та взрослела и понимала – видеть то, чего не видят другие – не совсем нормально.
–Не бойся, – убеждала Агнешка, когда Софья была первоклассницей. – Каждый верит во что-то, но, порою, не встречает никакого подтверждения своей вере. А ты – ты особенная, а я твой друг.
Так и жили. И пусть у Агнешки таяла память, и по мере взросления просыпалась ревностная капризность по отношению к единственному родному существу – к девочке, которая видела её, но которая жила, а Агнешка нет, привязанность полтергейста росла. Она, откровенно говоря, и думать забыла об Уходящем и просто существовала, словно вся встреча с ним и посмертие не значили.
Откуда Агнешка могла знать о судьбе? Она не верила в то, что Уходящий дотянется до Софьи, если та будет осторожна. Но та оказалась неосторожна. И если Кафедру, которая работала с паранормальными явлениями, Агнешка ещё кое-как пережила, надеясь, что это временно, то вот когда Софья сама вышла на след Уходящего…
Это было слишком. Агнешка трусливо сбежала.
Она боялась – Уходящий дотянется через неё до Софьи. Но оказалос, Софья сама лезет не в своё дело, и уже виделась с ним, а если виделась, он и без Агнешки на Софью выйдет. И не помогут даже друзья Софьи, которым так открылась Агнешка! Так опрометчиво, так глупо!
Агнешка попыталась выставить ультиматум уже Софье, попыталась ей объяснить, спасти, но посмертие путалось с жизнью и вещи, понятные без труда там, здесь были недоступны.
И теперь Агнешке оставалось только сокрушённо смотреть на Софью. Софью Ружинскую – уже мёртвую.
–Как же так? – прошелестела полтергейст, отказываясь верить своим выцветшим за годы посмертия глазам.
Софья Ружинская пожала плечами:
–Я не помню.
–Я же предупреждала! – с отчаянной яростью напомнила Агнешка, словно от этого что-то менялось.
–Теперь твой голос звучит громче, – вместо оправданий сказала Софья.
Она была всё той же, такой, какой запомнила её Агнешка, с той единственной разницей, что Агнешка запомнила её живой, а Софья стояла перед ней тенью.
–Потому что теперь мы в одном мире, – объяснила Агнешка. – Но как же ты… Софья!
Софья молчала. Она и сама не знала толком «как». Не знала она и что теперь делать и чем помочь своим друзьям, чем дать знак Филиппу? В прошлый раз, когда они все вместе пришли на её квартиру, когда выбирали ей вещи, когда изучали место последних её минут, у неё почти получилось связаться с Филиппом! Но потом он приходил один, и она не смогла ничего сделать.
Что-то мешало ей.
–Он говорил тебе о своём плане? – спросила Агнешка. Теперь уже нечего было таить, не от кого. Софья либо знает, либо нет. Учитывая, что её смерть была принесена Уходящим, вероятнее всего, знает.
–Возвращение мёртвых, – кивнула Софья.
–И тебя, если поможешь, – напомнила Агнешка. – Помоги ему. Помоги ему и он даст тебе жизнь.
Софья упрямо мотнула головой – серое лицо стало ещё серее от этого движения и заколебало вокруг сероватую дымку:
–Что это будет за жизнь? В каком мире? В мире мёртвых?
Агнешка могла бы вспомнить и свои схожие мысли и сопоставить их с тем фактом, что, несмотря на множество появляющихся Уходящих, никакого триумфа они не добивались, но она была в отчаянии, в отчаянии из-за оборвавшейся жизни Софьи Ружинской, и не могла мыслить здраво и не могла надеяться на память и та, конечно, радостно её подвела.
–Всё равно – жизнь! – спорила Агнешка, искренне забыв, что и сама слишком долго сопротивлялась Уходящему и не вернулась.
–Он просит моих друзей, – напомнила Софья.
Как будто это имело значение!
–Ну и что? – возмутилась Агнешка. – Вернись к жизни, ты ведь ещё молода.
–Сколько тебе было, когда ты умерла? – спросила Софья. Голос её был тих, в серости он звучал глуше, чем голос Агнешки и это значило, что ещё не всё потеряно, что посмертный мир ещё не пустил корни в её душу и держал на расстоянии. Может быть, Уходящий надеялся ещё, что через неё завладеет другими?
–Это не…
–Сколько? – ровно, но мрачно повторила Софья. – Больше чем мне? Или меньше?
–Меньше, – признала Агнешка.
–И он давал тебе выбор?
Давал, конечно же давал. Но она не могла, не получилось. Сначала не верила. Сначала шло сопротивление. Потом она смирилась, но что делать? что делать с собою?
–Да. Но я совершила ошибку. А ты…
Глупая, глупая Софья! пойми же – тебе ещё можно жить и жить. Неважно, что это будет за мир, неважно, что у тебя будет вечная бледность кожи и навсегда учащённый перепадами миров пульс, и что будут тяжёлые серые сны – жить можно!
А друзья?.. что ж, неужели ни тебе такие уж друзья? майя не в счёт. Альцер тоже. Зельман? Да, он был добр и пришёл к тебе на помощь, но ты мертва, а он нет. А Гайя? Она вообще навязалась тебе и сказала, что ты можешь просить у неё помощи, так что пусть она тебе поможет! А Филипп…
Филипп.
Ты любишь его, Софа. Беспощадно-глупо любишь. И к чему это ведёт?
–Это правильно, – возразила Софья, – живые должны жить, мёртвые должны быть в мире мёртвых.
–Ты ещё не в мире мёртвых, как и я. Но я связана с ним, а ты ещё нет. Неужели тебе хватило жизни?
Агнешке её не хватило. Ей не хватило глотков воздуха, не отравленного войной и смрадным разложением брошенных на улице тел. Ей не хватило вкуса настоящего сливочного масла, не замаранного прогорклостью и налетом откровенной несвежести (и то, были дни, когда и это считалось счастьем!), ей не хватило цветов… всех, почти всех цветов, кроме красного (их флаги и кровь), желтого (огонь, много огня), серого, чёрного, коричневого (их форма). Не хватило цветов…
Ей не хватило чувств – были только обида, горечь, страх. Не хватило касания клавиш проклятого пианино – с каким удовольствием она сегодня бы села заниматься и занималась бы, не замечая тянущей боли в пальцах и улыбалась бы ей пани Тереза!
Но всего этого не было больше и уже не могло быть. Слишком давно Агнешка ушла в посмертие и скиталась полтергейстом. Но Софья, Софья!
Софья молчала. Или думала, или пыталась угадать мысли Агнешки?
–Согласись, живи! – убеждала Агнешка, – я не жила, но ты поживи. Посмертие – это почти бесконечность, а жизнь, жизнь – это миг.
–Каким будет этот миг? – возразила Софья. – Отравленным? Поруганным? Агнеш, я ничего не понимаю. Я ничего не хочу. Я хочу только…
Она задумалась. Будто бы вообще впервые задумалась о том, чего хочет по-настоящему.
–Хочу домой, – вздохнула Софья и тонко, тихо, мелко заплакала, затряслись тонкие плечи.
–Вот и возвращайся! – радостно предложила Агнешка, – ты ещё можешь. Остальное неважно!
Софья отняла руки от лица. Оно не могло опухнуть, оно могло только острее посереть, и, конечно, посерело.
–Где они? Где они сейчас?
–Они? – Агнешка призадумалась. Теперь ей уже не страшно было нырять мыслями в самые глубины посмертия. Теперь уже всё было едино и она пронеслась, не сходя с места, частичкой себя через множество плетений и жизней, отразилась в нескольких зеркалах чёрной мушкой, в лампочках, в стенах прошла трещинкой, и вот, настигла – проступила через дымку земную, и вернулась с недоумением:
–Они в каком-то лесу. Филипп, Гайя, Зельман.
Софья не могла поперхнуться, но её передёрнуло. Про лес она не поняла и уставилась на Агнешку с неослабевающим подозрением: не издевается ли та?
Но Агнешка и не думала издеваться и только ждала пока Софья выйдет из задумчивости. Та же рылась в памяти. В тех осколках, что привязывали её к жизни, но уже таяли, с каждым днём таяли.
–Лес! Бронницкий лес! То дело… аномалия, время, – что-то всплывало в памяти, но никак не желало связываться воедино и приходилось напрячь все свои мысли, чтобы получилось что-то вразумителное.
–Красивый? – спросила Агнешка, не понимая ничего.
–А? кто?
–Ну этот Бронницкий…
–Я не…– Софья отмахнулась, – Агнешка, что ты несешь? Мне надо туда! К ним!
–Чтобы вернуться? – Агнешка не скрывала радости. – Ты приняла верное решение, Софья, прошу тебя, только не отступай.
–Мне надо туда, – Софья не горела восторгом. Но она явно что-то поняла и приняла для себя. – Агнешка, я могу туда попасть как можно быстрее?
–Я проведу тебя, – решила Агнешка. – Я надеюсь, что ты, в отличие от меня, не сглупишь и не расстанешься с жизнью. Она стоит всего, Софья, поверь.
Но Софья только нетерпеливо замахала руками, вроде как «да-да, только давай быстрее». Агнешка покачала головой, но покорилась – она верила в разумность Софьи Ружинской.
2.
Они собрались, уже сделали шаги, и тут на их пути возник Уходящий. Собственной персоной, если персона у неживого существа есть, конечно.
Софья охнула, Агнешка выступила перед нею, готовая, если что, прикрыть и ответит сама. Но Уходящий не был сердит. Это сложно было понять по серой его фигуре, однако он не был зол! Это Софья ощутила и осмелела, даже отодвинула Агнешку, выступила вперёд:
–Я хочу видеть друзей. Они в Бронницком лесу и мне надо туда!
Она думала, что Уходящий ей возразит, но тот неожиданно сказал:
–Это верно.
Агнешка заметно напряглась. Предложенная ею же авантюра померкла. Она знала Уходящего дольше и понимала, что если затея ему нравится, значит, она ему на руку, а раз так…
А раз так, то Агнешка, видимо, сама едва не втянула Софью во что-то опасное. В Бронницкий лес нельзя!
Софья тоже осоловела. Одно дело – нет злости, другое – полное потворство. Но дальше было лучше, Уходящий сказал:
–Если прогуляешься со мной, то я сам отведу тебя туда. Отведу и не буду препятствовать ничему.
Агнешка совсем помрачнела. Софья растерялась, взглянула на неё, ища совета. Агнешка попробовала возразить:
–Она не пойдёт с тобой!
–Это решать не тебе, – заметил Уходящий, – и потом – тебя я с нами не зову.
Агнешке стало обидно. Её грубо оттирали. Ладно, если это было бы раньше, когда у Софьи была жизнь и были интересы, но сейчас всё изменилось! раньше Софья была в глазах Агнешки значимее, объёмнее, а всё от того, что жива. Но сейчас? Сейчас они были в мире Агнешки, про который она знала куда больше, но вот её оттирают и Софье внимание. А что ей? Что ей кроме мучительного посмертия?
Сейчас всё зависело от Софьи и в глубине оставшихся чувств Агнешка надеялась что Софья не пойдёт с Уходящим и примет её сторону, что они лучше вдвоём прямо тут уйдут в Ничто, вызвав на себя его гнев, но останутся вместе!
Наверное, в какой-нибудь параллельной вселенной Софья так и сделала. Но в этой она была в отчаянии и не хотела этого самого Ничто. Она хотела жизни. А что могло дать ей жизнь? Вопрос без ответа.
Но Агнешку Софья знала. Уходящего же пока нет. Агнешка пока ничем не помогла, так может…
–Я хочу видеть друзей! – сказала Софья, обозначая свой выбор.
–Мёртвые не могут никуда опоздать, – Уходящий оставался холоден и спокоен. Да и как бы он оставался иным, если соткан был из серости посмертия?
Софья оглянулась на Агнешку, как бы пытаясь извиниться. Поздно. Агнешка отвернулась от неё, понимая, что во многом сама виновата, но себя винить было сложно. Зато Софью винить оказалось легко.
Пугающе легко.
–Дай руку, – предложил Уходящий, протягивая серую ладонь к Софье. Та вздрогнула от отвращения, поёжилась, решаясь. Уходящий терпеливо ждал.
–Без этого никак нельзя? – особой надежды не было, но надо было
