устаканенных действий и традиций аналогичных возлияний. Однако всё же не настолько нарушилась, чтобы помешать дальнейшему продвижению сюжета. Но осадочек остался. Словно бы кто-то произвольно менял бомжикам очерёдность производимых ими действий, нимало не заботясь об их достоверности и стопроцентной жизненности. А они как попки заведённые ту последовательность смиренно выполняли.
Тем не менее, по-прежнему никто ничего не замечал. Несколько дискоординированно не то выпив и не тем закусив, бомжики опять, как ни в чём не бывало, дружно-дружно спели всё тот же свой неизбывно корпоративный гимн - арию незабвенной ведьмочки Синеглазки: «Ой, цирроз, цир-ро-оз!.. Не циррозь меня!». Хор-то их восстановился до полного комплекта. Новоприбывшим и распеваться долго не пришлось. И вновь время погнало вскачь за убегающим счастьем. Все ещё бодрствующие бомжи специального назначения вновь показались друг другу милыми-милыми, а жизнь ихняя опять хорошей-хорошей. Да так, что в какой-то момент кое-кому даже размножиться захотелось, не обращая внимания на в который раз нарушенный кислотно-щелочной баланс. Притом даже не обязательно лёжа, пузичком об пузичко. Да хоть бы и на скаку с соседней болотной кочкой! Однако с этим при аллюре три креста во избежание мгновенной инвалидизации можно было и повременить пока. Все терпеливо ожидали чего-то более главного. Отчего были вознаграждены и за это. Конечно исповеди беглецов. Пожрали, спели?! Теперь выкладывайте.
Откровенные признания репатриантов тут же полились как из бачка, которым давно не пользовались, однако если оттуда что польётся, так сразу туши свет во избежание короткого замыкания. Это помнили практически все, но даже не посторонились. Потому что главное опять же состояло не в этом. А в чисто человеческом интересе, который всегда превозмогает всё. В реальной сенсорной подпитке из внешнего мира, без которой всё как раз и останавливается.
Сбивчивый пересказ невероятных событий вернувшимися из дальних странствий по человеческим этажам бомжиками, понятное дело, получился слегка непонятным.
В то же время и особой прострации от пережитого, как, например, у досужего доцента Фредди, у стойких оловянных солдатиков также не наблюдалось. Они бы и на Марсе выжили, не удивляясь ничему, лишь бы марсианские менты не сильно дрались. Остальные бомжики похохатывали, почёсывались от сопутствующих ощущений в самых разнообразных своих местах, вздымая новые волны неотразимого запаха. Выслушивали гонимый вскачь рассказ о небывалых приключениях в стране богатых буратинок и тут же судили, что к чему там всё реально могло быть. Но скорее всего, начудили ребятишки явную хренотень, попали в ментовку, а теперь на уши вешают с колена всякую фигню. Молодцы, одно слово. Наши люди, даром, что зелёные, то есть, теперь синеватые конечно.
Тогда Жорик, он же в прошлом Джуниор, взял и так подытожил сказанное:
- Главное не то, что не кололся, не нюхал, даже - вы прикиньте - и не сосал же ничего. Вот что характерно, а то с чего бы столь круто обломался вчера. Так до конца и не знаю, что это со мной произошло. Вы же видели, я всегда нормальный чувак был. Сшибли с Кольком у овощного на два пузыря, по три колеса заглотнули, но зато такая дикая пруха потащилась ночью, я вам доложу, как на первом разе в первом классе. И на Марс успел слетать и Венеру мимоходом пощупать. Везде отметился. К негру в задницу вот только не успел.
- Такого газа и я отродясь не хавал, - вторил ему Колик. - Летел как волчара в лебединой стае. Главный мускул так и распрямляется, так и звенит. Как этот самый, как его… тьфу, короче, все поняли. Вот, думаю, чегой-то облизательно будет. Либо я, либо мне. Так и уплыл в полные непонятки.
- Снова оказалось, что тебе?!
Сыщик Осклизкин засмеялся. А доцент заново болезненно возбудился и задёргал сыщика за рукав.
- Во-во! Это он их задурил. Он! Точно тебе говорю. Этот стервец почему-то всё время нас ссорит между собой. Вот смотри – сейчас опять начнётся!
- Давай-давай, наворачивай страсти, массовик-затейник.
- Вот так, бичи, что я вам ещё доложу, - не унимался Жорик, он же в детстве бывший Пушок, а также Джуниор, да кем он только ни был вообще, - наверняка свалитесь, не поверите. В раю мы с Кольком побывали, в раю. То, что ночью было - это фигня, а вот что утречком-то приключилось, так это вааще. Если соврал, порвите пасть! Колёк-Толёк, скажите им, чо они ржут, собаки?!
- Ой, как же я дико писюнею, Клава!.. – Вновь замечательно и чрезвычайно оригинально проявился Толик.
Он вновь затвердил своей замечательной коронкой всё-всё рассказанное бомжиками, вернувшимися с холода, для этого специально выйдя из своей всегдашней феерически-метафизической задумчивости. Даже по такому случаю улыбнулся на редкость застенчивой улыбкой слегка приочнувшегося заиньки вурдалака.
- Слышали?! Один поверил.
- Продираем, значит, глаза, - пошёл дальше на вдохновенном подхвате Колик, - а круго-ом - м-мать т-твою и тра-тата. Сплошная мама Клава, Толик прав. Не описюнеть, это ещё очень постараться надо. Куда ни глянешь, а жить просто негде, даже пописать, похлеще колеса со спиртом в голову бьёт. Я и по ящику такого не видал...
- Ой, я дико..., - вновь было начал визировать сказанное немногословный Толик, да чем-то вовремя поперхнулся. Опять «синеглазка» не туда пошла, сильно озверевающей показалась с устатку, да ещё не в том горле.
- Убойная сила - я тебе доложу!..
- Так. Всё понятно! - Оборвал Мухортов. - Что за колёса были? Признавайся!
- Та при чём тут? – Отмахнулся Колик. – Допустим, элениум. А что, полагаешь, такое приключение на героин тянет? Не, для нас озверин другой делают. Мы люди скромные.
- Тогда, небось, на помойке подобрали колёсико мочёное в моче собачьей? - задумчиво предположил доцент. - А срок давности-годности ещё до демократической революции кончился.
- Да при том, - назидательно ответил братцу Жорику в последнее время страшно поумневший бомжик Мухортов, - что вы наверняка вместо него какой-то крэк или ЛСД в качестве колеса засандолили, вот и улетели, куда наши и во сне не ходят и вместе с волками какать там боятся. Не всё, что из контейнеров высыпают, в рот тянуть надо. Дети малые. Наверно, даже этикетку не читали? Или она уже не читалась? Когда вы повзрослеете?!
- Д-дурак. Мы на самом деле там находились. Вникай - на са-мом де-ле!
- Ладно, допустим, - согласился Норкин, - что там-то хоть было? Конкретно?!
- Вот не передать, бля буду, честно говорю, - Жорик неопределённо махнул рукой. - Не передать и всё тут! Скажу как на духу, песец всему. Неужели и так не ясно, бестолочи?!
- Так бы сразу и сказал.
- Не надо было зюзьки свои кому ни попадя показывать. Сам же говорил, что на один раз пописать оставалось. А теперь на сколько?
- Это ты к чему?!
- Вот дают. И ничего не взяли! Да ещё хотят, чтоб им поверили! Обалдели совсем! Хоть бы один вещдок слямзили!
- Но как же вы всё-таки в эту хату заползли?! Кто навёл?!
- Спроси, что полегче, - стал злиться и Колик. - Говорим тебе - галиков нахватались, вот кто-то нас и подбросил. А когда проснулись - такой отходняк словили, тут не то, что пописать, а чуть совсем не загнулись. А вы – «не взяли», «не взяли». Да нас самих взяли, тёпленькими. Прямо в прихожке. У меня до сих пор эта хата в глазах пляшет.
- Класс! Вот это галлюцинация! – Взмахнув руками, изумился доцент. – Ребят, и я такую же хочу-у! Отсыпьте! Или отлейте. Хоть на пять минут.
- Какая галлю…твою мать… нация? Это он так шлангом прикидывается! - предположил Мухортов.
- Или одноразовая зюзька его совсем заела, - высказал другое тупое предположение грамотный доцент Фредди. – Внутренняя аутоинтоксикация. Сикуринега суфрутикоза, это если исходить из теории хроматофорной дедукционной индукции. - И сам же обалдел от очередной и никчемной фигни, выпавшей из его пасти. Лучше бы про маму Клаву вспомнил вместе с Толиком. Или просто рыгнул. И то бы приятнее стало самому и окружающим. Хотя привкуса лесных ягод никто никому, конечно, не гарантировал и в этом случае.
Вот тогда сыщик Осклизкин сказал очень сердито бомжику Колику:
- Что несёшь, разгильдяй ты мой первой гильдии?! Кто мог вас подбросить, если вы тут оставались спать и дверь абсолютно точно не открывалась. Вы что, летать сквозь потолки и канализацию научились?!
На что бомжик Жорик, растеряв терпение, уронил заодно и нюх:
- Вот ты, сука, нас и подбросил, а потом закрылся и лёг спать.
Сыщик молча встал с персональной своей койки, где пытался завязать после хавчика какой-нибудь трансгенный жирок, подошёл к пиршественному столу, за которым разгоралась основная часть уважаемой дискуссии, и коротким, хлёстким ударом, профессионально срубил Жорика на пол. И пошёл назад. Теперь тому точно писать будет нечем, да скорее всего и незачем. Сходу всё стихло, как в раю. Баланс опять восстановился.
Экран у инопланетян незамедлительно выдал резкий всполох титров и формул. Но тут же всё быстро успокоилось и затихло. Потому что стало ясно - так здесь принято поступать на всех уровнях жизнедеятельности. Неправильных мочить не только в сортире. Порядок превыше справедливости. Абсолютная легитимность силы, лишь бы имелась. Непререкаемая вертикаль всякой власти, лишь бы гнобила. Всё вместе - от бога - сила, власть и порядок. Жить захочешь – никуда не попрёшь. Если прижмёт - и не так раскорячишься. Тише будешь, дольше будешь. Зачем нам этот мир, если в нём не будет нас. Всем гореть в аду, а мы пойдём в рай. И всё такое в том же духе. Не поверите, эта галиматья здесь мудростью зовётся. Здешний президент её часто изрекает. Значит, так оно и есть.
Карла возбуждённо икнул и чуть не подавился тем самым вспомогательным агрегатом, что у него во рту словно дельфин в проруби плескался. Затем вдруг с нескрываемым профессиональным интересом глянул на сыщика. Вроде как, вот это по-нашему. Давай, дяденька, покажи ещё раз, как ты это сделал?! Только помедленнее, пожалуйста. Я конспектирую.
При этом в нём явственно прорезались черты незабвенного нацистского фюрера. Даже какие-то усики похожие обозначились на совсем теперь не младенческой верхней губе. Потом глазищи его вновь запульсировали, подёрнувшись голубоватой дымкой бездны, откровенно нездешних оттенков. Осклизкин по природной сыщицкой тупости ощущений так и не воспринял столь интересного взгляда со стороны, да и облика. Зато это всё очень даже заметил вновь помертвевший Фредди. Доценту даже показалось, как оттуда, словно из зависшей над ними летающей ночной инопланетной вазы приподнимается ствол таинственного излучателя, всё ещё косящего под соску, и направляется лучом прямиком в сыщикову спину. Вот-вот врежет лучом джедая. До-командовался тут, понимаешь. Не так надо было.
Фредди вновь принялся растирать глазки учёные свои кулачком чумазым и удивляться, отчего же это никто кроме него не подметил столь удивительного афронта со стороны всеобщего любимца. Растёр. А ничего и нету! И пацан тихо-мирно сопит в кроватке. Поэтому Фредди сразу же обмяк, махнул на всё рукой и по-быстрому слёг в кроватку. Ещё и ворча всякое-разное: мол, ну вас всех, даже слушать не хочу, не то, что смотреть. Просто сугубым поленцем повалился в кроватку доцентушка, отчего хоть в печку теперь его совать можно, лишь бы здесь не
