резко, с протягом пошёл-пошёл-пошёл вперёд, ни испугаться, ни обрадоваться не успел. Затем в прежнем темпе стремительно, с ускорением, даже не прогнувшись, свечкой ушёл под рваные космы подступающих грозовых туч. Даже сквозь них легко просвистел. Да как ещё нёсся при этом, с ума сойти! Как рассекал руками и ушами этот прохладный и влажный воздух, насквозь прошитый злым электричеством!
Всё же потом резко взял да и перестал экзюперить. Дай, думаю, пока не поздно, всё-таки вернусь и сяду дома, а то долетаюсь без тренировок. Только бы при этом ещё и не сделать перелёт. Получилось и это. Угодил почти в самый центр ещё расходящегося круга, словно сам себя обратно в себя и вбросил, причём не глядя, с небрежностью матёрого аса. Затем гроза, так и не дождавшись меня очередного, толком не прогрохотав, взяла и где-то там растворилась. Даже самые последние электрические ионы разбежались куда ни попадя. И поспешно навалились словно бы серебряные, а на самом деле вполне смуглые сумерки неясного заката или чего-то похожего на солнечное затмение в пасмурный день.
Дыхание сразу сбилось. Когда поправил, то не я цирковой «ап!» под куполом неба повторил, а мне его. Оказывается, я вновь каким-то образом летел. Но не сам, а меня летели. В самолёте всё как будто выглядело обычным, почти реальным, то есть, как в жизни или же в кино.
Правда, только на первый взгляд. Когда же всмотрелся, то сердце опять сдвоило удар и принялось гулко бить в голову, словно в колокол. Атас, пацан, смывайся! Потому что и здесь оказалась она! В одном из пассажирских кресел сидела именно эта, чёрт возьми, проникновенная суккуба, моя неотлипчивая дьяволица - в прозрачном платьице и с длинными белыми волосами по плечам в абсолютно и наотмашь рассчитанном беспорядке. Несёт мне моё любимое блюдо из мухомора. С прощальной записочкой от куратора, воткнутой ей по самую пипку.
Моё заветное скобяное изделие номер один. Гончая кузька, тигрица в течке и из засады, чёрный пояс по блуду. Во всём профессиональном прикиде. Если посветить фонариком в ушко, глазки сразу же загораются манящим светом и мгновенно преображённая суккуба сходу предлагает томным голосом: «Ныряй уж, чего там!». Леди Полный Песец! Это у неё на самом деле такое духовное имя оказалось.
Во всех разворотах и ракурсах второго тренировочного полёта более чётко проглядывал вновь объявившийся затаённый сексуальный проект, доставшийся мне по наследству от Адама, прости господи его дремучую душу, а заодно и мою! Готовился вновь заглушить мой двигатель. Сразу, как только нырну. На самое дно, самого глубокого колодца. Там и обесточит.
Потом и сразу - новый аудиовизуальный сбой. Опять не спасительный, поскольку на этот раз вслед за ним покатило совсем-совсем иное действо. Бегом по кренящемуся проходу между креслами мимо иллюминаторов, заволочённых косыми струями дыма от горящих самолётных двигателей. Исключительно к ней, к ней, к ней. «Да быстрее же! Ныряй, что ли!». Все пароли давно сошлись! А тебя всё нет и нет. Марианская впадина заждалась.
Господи, да куда же она меня так гонит?! Зарастёт там, что ли?! Затянется?!
И вот я сдался. Готов был всё той же ласточкой, но теперь до предела прогнувшись, на этот раз с многокилометровой вышки - встретить лобовой-любовный таран хоть с землёю, хоть с поверхностью океана, а на самом деле с хлипким её болотцем на стройных ножках. Но вместо этого встретился с глазами своего проекта. Увидел и синеватую припухлость за аккуратным, полудетским левым ушком, антенну, точно ориентированную куда-то за Млечный Путь, ещё не затянутый в дымном иллюминаторе. Вот не вынырну же теперь никогда! Назло всем пропаду ни за понюх! Сейчас-то наверняка порвёт меня персональная дьяволица, словно тигра грелку. И будет всем счастье. Потом, гляжу, целая стая таких же точно ведьм также снарядилась и вовсю летит за мной в погоню. Подружки из фирмы, да и близ самозанятые шалавы срочно подтянулись по тревоге. Мужика добить святое ж дело! Всё бабьё сразу же становится во фрунт и немедленно объявляет всеобщую мобилизацию дарительниц жизни, порешивших аннулировать все-все свои дары.
Едва оторвался, но аварийное дыхание так и не выправил, какой там, и срочно катапультировался на свой, земной диван. Мигом загасил тепловой след своего разума, чтобы всполошённые ведьмы не запеленговали и не накрыли своей артой. Тут же погасли и глаза обворожительной чертовки, наливавшей мне по заданию лукавого Бормана упоительной цикуты. Как на палубу авианосца вывалился из-под облаков. Короткий тормозной пробег, внезапно кончился и диван… Закачался у самой кромки по-над бездонным океаном, но вновь устоял, приседая на хвост.
Ф-Фу! Живо-ой! Рисковый же я пацан, сам себе доложу, однако. От какой ведьмы с её кагалом оторвался! Какой тигрице попытался в одно место макаронину вставить! И жив остался. Ёк-макарёк!
Что же теперь делать, если ещё и такие сны начнут сбываться?! Ясно же, что как ударные дроны, эти птеродактили таким образом вновь наводили своё небытие на мою явь. Готовились сбрасывать на меня всё, что несли в когтях. Совсем не спать?! Бодрствовать, не переставая?! Или всё-таки не обращать на них внимания?! Тогда в следующий раз это алчное отродье как раз там меня и достанет. Точно порвёт, изнутри. При так и не состоявшихся явленьях здоровья во все мои органы, с метастазно множащимся переутомлением, со злокачественной персеверацией и навалившихся проблем резко возрастает вероятность не проснуться вовсе.
Зачем мне это надо, когда впереди столько дел?! Как радикально оптимизировать их, ума не приложу. Кстати, а что есть ум?! А-а, уже опускаясь в явь, вспомнил дефиницию. Это то, от чего горе бывает. Тогда и нечего ни к чему его прикладывать. Пусть так сгинет, на корню.
Когда окончательно проснулся, разумеется, немедленно проанализировал подосланный мне из параллелки компромат на меня самого. Ясно же, что и это было проделано неспроста, что кто-то целенаправленно сбивает мне базовые координаты основного жизненного прицела. Выдаёт за истинные иные локации правды бытия, которых у него конечно полная кошёлка и ещё чуть-чуть сверху. Я почти сразу поверил в искусно подсунутую мне новую истину, до того показалась выпукла и правдоподобна. Впрочем, как всякий неапробированный дженерик. Показалось, что вся моя супер-глобальная затея с созданием сверхчеловека по собственным выкройкам, а потом чудным образом преломлённая в поставленной на попа призме неожиданного и неоднозначного блуда, есть не что иное, как грех куда более страшный, чем все остальные грехи мира вместе взятые. А именно богоборческий, посягнувший на устои Вселенной, на то, куда простым и непростым человекам путь по определению заказан. Не всё человеку можно, а я было решил, что всё! Отчего и зарвался. Вот ответка и пришла. Прилёт по самому темечку. Чувак, ты что творишь-то?! Да это же всё равно, что вставить загулявшей тигрице макаронину в одно место! Порвёт и сожрёт сходу, неужели непонятно?! По сравнению с божественным замыслом мироздания – твой на самом деле именно так и выглядит.
Такая вот попытка моей внутренней дестабилизации и была предпринята. И не когда-нибудь, а именно во сне, когда человек не только наиболее беззащитен, но и предельно восприимчив ко всяким ужасам и гадостям. Не без труда справившись с сильнейшим контрударом небытия, связанным с его намерением любой ценой столкнуть меня с избранного пути, я подумал о том, что серьёзнейшие оргвыводы для себя всё равно следует извлечь. Найти рациональное зерно и в сокрушительных атаках на мой замысел. Для чего-то же они были предприняты?! Может быть, не столько срубить меня под корешок, сколько подправить, утвердить в чём-то внутри себя?!
Тонкая подстройка Вселенной вероятно как раз в том и состоит, что она всё время посылает сигналы об истинной сути вещей и явлений. Бесконечно слабые, прорывающиеся к людям чаще всего во сне, но их всё равно нужно уметь читать. Кажется, я снова сумел и увидел всё как есть. Вселенная просто отправила мне предостерегающий знак: негоже, мол, Савва, столь нагло вставлять непостижимому в своей грандиозности мирозданию свой слабенький отросток, да главное - куда. Ответка поэтому неминуема. Порвёт как разочарованная тигра грелку.
Выводы сделаны и всё у меня помчалось дальше с ещё большим напором и энергией. Как всегда после некоторого предательского колебания, даже такого серьёзного, я ещё более утвердился в себе. Ничего не поделать, прометеевское отродье оно всё такое. Нас дерут, а мы крепчаем. Никак боги с нами не справятся. Все наши печени ихние птеродактили не выклюют никогда. Поэтому, обессиленные, уже сейчас массово валятся к подножию ветхих Олимпов умирающих цивилизаций. Как никогда бодрый и энергичный я поспешил на встречу с куратором, попечителем и организатором моего реального прорыва к иному устройству мироздания. Вот у кого отросток так отросток! Может вдвоём сдюжим против той тигры?! Натянем ей грелку на глобус. А не фиг было к нам задом всё время поворачиваться!
К сожалению, Борман, явившийся ближе к вечеру на плановый инструктаж во всё том же своём шпионском ресторане, не был по-королевски вежлив. И по рейхсляйтерски тоже. Впрочем, их многогранное величество во всех своих ипостасях не опаздывает, оно задерживается. Когда же появилось, вырулило на своём шестёрочном Бумере возле нашего сквера на стоянку и я пересел к нему на заднее сиденье из своей «Мазды» - то выглядело это начальство ещё и довольно мрачно. Потом вдруг перенесло встречу в соседний ресторан. Наверно по привычке заметало следы. И тут сразу напустилось на меня.
- Хочу напомнить вам, Городецкий, золотое правило Черчилля. Если хочешь чего-то добиться, необходимо всегда пользоваться грубой силой, грубыми приёмами. Интеллигентствование - самое большое зло для достижения результата. Излишнее деликатничанье и мягкость иной раз могут привести просто к непоправимым последствиям. Всегда бейте по цели сразу и изо всех сил, никогда и ни с чем не считаясь. Вернитесь и ударьте снова. Потом врежьте ещё и ещё, сплеча, как можно сильнее… Пока не добьётесь результата. Чтоб никакой морали. Не обращайте внимания, как это выглядит. Хорошие люди финишируют последними. Поэтому считаться с ними, вступать в какие-либо неформальные, «чисто человеческие контакты» - самое последнее дело. Ничего личного, nothing personal – золотое правило успеха! Глуши всех сопротивляющихся и дави!
- В чём проблема, Владимир Мартинович?! Не понял! Я вас опять чем-то обидел?! Уточните, пожалуйста!
Я и в самом деле был искренне поражён неожиданным напором спонсора и куратора, его очередным бесцеремонным вторжением в личную зону подчинённого. Эксперимент разворачивался более чем успешно. Претензий никаких. Никаких осложнений пока не предвиделось, даже на самом непростом участке, с пациентами первого уровня, пребывающими в информационном коконе, с такими трудами для них сплетённом. И тут вдруг такой поучающий втык! Что же такое куратору стало известно?! Что случилось?! А-а, так и есть. Донесли. И до чего быстро-то?! Ай да, батыйчики! Ай, золотоордынчики! Вот это да, но всё же кто именно?!
- Слишком вы нянькаетесь со своими работниками.
