уровня «Переходящее красное знамя». Ими судьба награждает особо отличившихся и потому реально денежных уродов. На трассы или в фирмы такие красотки не выходят работать от слова «совсем». Это им попросту западло. Это самозанятые девочки класса «люкс». Владелицы или индивидуальные съёмщицы квартир под условным красным фонарём. Не халам-балам, короче. Причём, в технологическом, производственном смысле «Хай так» далеко не всегда совпадаёт с «Хай теком» высокоспециализированных фирм по оказанию интимных услуг. Вот там технология, разумеется» действительно «хай»! Кустарных гаражей Джобсих ни в каком виде не приветствуют. Впрочем, иногда простые, низовые девочки с обочин отсутствие собственных хат и высококлассных прикидов компенсируют феноменальными виражами в ремесле, вплоть до «отрыжек оргазмов». Мало кто знает, что это, пока не попробовал. Лишь девочки, которым терять нечего кроме своих прелестей, предельно изощрённо возмещают недостающее зашкаливающим профессионализмом. Шахерезада покраснела бы от стыда! Своеобразные девочки Левши, искусницы божьей милостью. Чёрный пояс по блуду. Гибрид акулы с золотой рыбкой, исполняющий три последних желания, но лучше одно и много-много раз.
Такими надо родиться. Затмят любых иноземных профур, а хоть бы и из Голливуда. Именно в кустах и лопухах, где предельно первобытная экзотика, можно достичь буквально райского катарсиса от адски-скоромных утех. От «жить захочешь и не так раскорячишься!» до филигранного коитуса на качающихся ветвях ивы. Вот кто пробовал на самом деле?! Богатыри не вы!
В основном контингенте прекрасной половины человечества гордые самозанятые единоличницы и прочие индивидуалистки с собственными хатами для съёма всё же никогда не приветствуются. Хотя порою всё же попадаются гордые и независимые искусницы, хоть и до упора натренированные, но всё же из тех, которые - и вашим и нашим. Они и там и тут снимут пенку, и на трассе ушастой рыбки половят и домой сазана с молоками могут приволочь, это когда как выпадет по ходу действий. Курочка по зёрнышку повсюду клюёт и всегда сыта бывает. Чего никогда не сказать про петушка. В общем, пальца в клювик не клади тем птичкам, умеющим за себя постоять перед кем угодно, хоть в лопухах или даже в тесном коридоре однушки. На голой трассе с ними связываться себе дороже бывает и целому подразделению стационарно-придорожных прелестниц, в том числе тигровым акулам из командирских стекляшек автобусных остановок. Настоящие летучие гусарши, супер-героини, коммандос, краповые береты в юбках, принципиально ненавидящие архаичные колхозы и как угодно организованные банды и фирмы. Но и они всё же не «айс», не они делают основную погоду на этом рынке. А опять же элитные секс-холдинги, недоступные большинству угнетаемого народа.
Иногда не поделившие территорию одинокие шатуньи, словно матёрые волчицы, на все губы мастерицы, выходят из своих квартир и сталкиваются на обочине. Начинают делить иные угодья. Под луной или на закате это особенно классно выглядит. Сходятся великолепные супер-хищницы одна на одну, на определённую дистанцию, словно хладнокровные рейнджерши с кольтами на Диком Западе. Представление зачастую предельно нехилое. Бывает, сразу схватываются в непримиримой драчке, сцепятся как две кошки и тут же скатываются в кусты, визжа и выдирая друг другу волосья. А потом отскочат и, сверкая глазищами, начинают страшно завывать, словно дикие мартовские кошки. Но чаще – с самого начала тлеющий, полный невыносимого презрения игнор. Станут тогда одна напротив другой, даже покачиваются от внутреннего, клокочущего бешенства. Капюшоны раздувают, выбрасывая сквозь недовыбитые передние зубы раздвоенные язычки. Готовые в любой момент нанести молниеносный обезоруживающий удар. Танец маленьких гадюк. Завораживающее «па-де-де» на ринге автострады. Глаз не оторвать. Моторы глохнут. Тот балет конечно польщённые клиенты уважительно кличут «змеиным озером», точнее, океаническим Эль-Ниньо, который и сам-то по себе песец всему. Почти такой как у них на Кольцевой бывает.
Собственно говоря, сама жизнь именно такая, стабильно эль-ниньевская. «Как посмотришь с холодным вниманьем вокруг», что-то вроде перманентной «войны блуждающих маток» во всех стратах общества на фоне упоительного, а порой и остервенелого перепиха козлиц и свинтусов в закрытом жизненном пространстве привокзального сортира. Дышать порою невозможно. Смысла нет. Ничто не помогает. Отрезать предлагают, но никто не соглашается.
Что же касается мгновенно возникшего у меня образа «танца маленьких гадюк» на озере Эль-Ниньо, возникшего из гадостно-познавательного троллинга леди Ксю, то, покрываясь холодом омерзения от представляемых мне картин подлинного бытия, я тут же вспомнил анекдот на эту же тему. Сельские мужики на «Лебедином озере». «Батя, а что это они все на цыпочках ходят?!». «Ты что, не видишь?! Птицы полон двор, всё засрато!».
Что же касается совершенно особых взаимоотношений хитроумных, высокомерных и самодостаточных «жриц любви» с презренными бомжами, давно и напрочь размазанными обществом по асфальту, то именно здесь-то не всё так просто, как, казалось бы, оно должно было быть. Всё же люди и тут люди, особенно, когда они все на самом низу. Только одни чуть выше, а другие – ниже некуда. Их взаимоотношения иногда завязываются весьма и весьма трогательными, даже слезу выжимающими. Но порой и с приколами всякими. Как-то ватага шатающихся бомжиков пристала к одной такой богиньке с трассы, похохмить решили. Спели ей из-за кустов надрывную серенаду: «Девушка в красном, дай нам несчастным, двоим-троим, с утра стоим, много не просим, палок по восемь». Хохмой всё и закончилось. Красотка тоже посмеялась, подтянула чулки, да и отпустила всех с миром. Понятливая попалась, не согласилась, бывает. Ах, как они мчались обратно, крича «спасибо»! Уже не шатаясь.
Понятно, что бомжи изредка всё же и вправду выходят к трассе, но не глупые серенады петь и тем более не на дойку, даже если бы и было что от них выдаивать. И не в поисках собственных скоромных утех с расфуфыренными богиньками. Тьфу-тьфу!.. Ежели они там всё же бывают, то исключительно в ожидании чего-нибудь вкусненького, чего как правило сердобольные девочки, сжалившись, иногда подбрасывают тем, кому ещё хуже, чем им. А главное, беспросветнее. Понимают друг друга без слов и сочувствуют друг дружке. В сущности, они братья и сёстры навек, словно москвич и русский. Только одни совсем уж обездоленные, порой не имеющие даже остатка естественных богатств в некогда интересных местах. Им даже негде самим жить, не то, чтобы на стороне, где-нибудь с кем-нибудь уединяться, выделять дополнительные запахи к своему и без того неотразимому букету. Девочки, как и все женщины, куда мягче и добрее мужиков, даже самых лопоухих. Всякой живности при них хорошо, и птичкам и бурундучкам. Даже при ляскающих оторвах, конченных профурах каких-нибудь. На улицах бездомных кошечек и собак от голодной смерти тоже спасают именно женщины. Чаще с вполне социальной ответственностью, в обществе считающейся пониженной, но на самом деле, по жизни - предельно повышенной. Так почему же им заодно не подкормить бездомных человечков, они же ничуть не хуже?! Тоже живые. Тоже с душой, причём у каждого своя, как бы особенная.
Для поросяткинской любви у господ бомжиков есть собственные подружки-бессеребреницы, те, кто давно выработал карьеры всех своих прелестей до состояния обомшелого утиль-сырья, до истощения и затмения всех самородных жил и скважин. Их непокорные бичи иногда величают своими мамками, принцессами, но чаще ещё ласковей и нежнее – крысами и падлами. Бесплатные подружки по несчастью, как никто, могли бы поведать, чем на самом деле пахнет настоящий бомж и какова на вкус горячечная сущность их бестолковой любви, в каком хлеву ни возьми.
Хотя, с другой стороны, почему бесплатные?! Как можно отменить законы природы?! Даром же всегда за амбаром! Всюду именно так! Даже мальчики у всяких птичек поднебесных, у кого уж точно ни кола ни двора за душой, дрожа и без устали щебеча от радости предстоящего соития, всегда приносят своим подружкам в качестве совокупительного дара то букашку или гусеницу, то веточку или камушек для общего гнёздышка. Иначе любви не будет. Покупай, дружок! Иначе улетим к другому. «Нет в женщинах и в жизни постоянства, Зато бывает очередь твоя!». Омарушка Хайямушка, ну почему ты всегда так точен?! Утю-тю!
Иногда бомжики, в точности, как благородные джентльмены, всё равно покупают своих невзыскательных подруг хоть за что-нибудь. Ибо положено. Боженька в условиях контракта на аренду жизни именно такое обременение и именно так, садистски прописал. С другой стороны, вероятно, это условие арендодателя и не настолько драконовское, а даже щадящее и дальновидное. Поскольку если подружка не покупается и у неё нет проблем, значит это не женщина. Или она мёртвая. Когда таки живая, то есть, грузит человека по полной форме и тот не знает, куда спрятаться – так это же счастье-то ему какое выпало!
Нарвёт тогда влюблённый счастливый бомжик каких-нибудь цветиков в поле, за свалкой, ночью на городских клумбах в сквере, днём – на пыльных обочинах дорог, соберёт какой-нито непритязательный букетик, вставит его в обшарпанный клюв тычинками наперевес – и вперёд. Она твоя! Если, конечно, соседский бомж раньше не пристроится. Но и это не имеет особого значения. Тут важен сам процесс сбора для своей любимой цветов и их подношения именно в своём личном клюве с набрякшими тычинками. Разве может быть что-то ознобнее этой вечной темы – когда он что-то собрал в непосильных трудах и, спотыкаясь, несёт для неё, своей любимой. Буквально летит на крыльях любви. Неважно, кто из них есть кто на самом деле. Поистине бессмертная идиллия! Он обязательно что-то ей приносит и за это просит снисхождения. После чего она должна, просто обязана дрогнуть и снизойти до его тычинок! Да ни одна исихазьма с умилением и рядом с этой картинкой не валялись!
Так что и в самом главном бомжики куда более живые и человечные, чем остальные люди. Потому что всё у них в наиболее чистом виде, полностью свободном от любых наслоений. Живут именно как птички с птичками! В холодных скалах над океаном. Поэтому женщины их иногда и подкармливают.
Всю жизнь буду помнить одну картинку, подсмотренную на паперти.
Просят подаяние нищие и бомжи. Сидят рядышком он и она, парочка. Бог ведь ни за что не попустит, чтобы всякой твари не было по паре. Никогда такого быть не может, чтобы и на предельном дне или даже ниже, в самом страшном сне своём и падении человек остался бы без неё, своей подружки-птички, своей щебетуньи, пусть и долбанной мозгоклюйки. Она всегда будет рядом с ним, а он постоянно с нею. Какие бы они оба ни были всё это время.
Вот так и сидели они тогда на паперти у храма, рядышком, вроде сравнительно молодые, а словно совсем старенькие дедушка с бабушкой, как два облезлых замерзающих голубка, донельзя завшивленные, оборванные и ободранные, в гнойниках и язвах. Он пересаживается с корточки на корточку, гладит её по посиневшей шершавой щеке, суёт в руку надкусанный
