надеюсь, у тебя и в мыслях нет сватать мне кого-либо, чтобы устроить мою личную жизнь? – мрачно подумал он, - Это называется – без меня меня женили.
Дрону совсем не нравился данный оборот дела. Не нравилось, что кто-то (а тем более Ирена) указывал «как надо и как не надо».
-Во-первых, Юля совсем не «кто-либо», - с некоторой жесткостью ответила Ирена, - Уже потому, что понимает, что погибли дорогие нам люди. Во-вторых, ее никто тебе не навязывает, тем более я, как ты наверняка подумал и из-за чего расстраиваешься. Выбор только за тобой. Но только прошу учесть, Юле так же не все равно как и мне, как Игорю, как тете Саше и, особенно, тете Клаве. Она не хочет вносить еще и тебя в этот жуткий список подполковника Козыренко. Юля готова сделать все, чтобы этого не случилось. Она уже помогла тебе однажды и сделает это снова…
суббота
…-Андрюша… Андрюша…
-А? – протянул он, разлепив уставшие за полубессонную от частых приступов кашля ночь глаза.
-Андрюша, там подполковник Козыренко… К тебе пришел, - мать была явно обеспокоена.
Дрон протер лицо, не сразу сообразив какая из реальностей сейчас реальнее – явь или сон. А что снилось? Сначала вновь приходила Лена, говорила с ним, звала к себе. Потом, какое-то разнообразие размытых образов и голоса Игоря, Ирены, и матери. На часах стояла ровно половина одиннадцатого, близился солнечный полдень.
-Первый раз за столько времени, - причитала мать, выжидая когда сын вылезет из кровати, - Уж бы и не приходил совсем. Ты только поаккуратней с ним, ладно?
Только сейчас до него дошло, что происходит. Но Дрон особо не удивился при всей его неприязни к этому персонажу. Не застучало от нахлынувшего адреналина в груди. Не вспомнилась картина на холодном асфальте, залитом кровью его Леночки и совсем крошечной Вероники. Ненависть или злоба не окатила ледяным душем. Только перед глазами всплыл образ Юли.
-Где он? – полежав еще пару секунд, спросил Дрон.
-В зале ждет.
Он, наконец, скинул одеяло, мать подала форму. В его голове что-то гудело, словно маленький генератор бесперебойно подавал электричество.
-Не сказал, чего явился?
-Сказал, хочет поговорить.
Дрон в ответ кивнул. Застегнул китель, широко зевнул.
-Когда ушли молодожены?
-Вместе с Клавдией, в семь, - мать вдруг улыбнулась, - На Игоря прямо жалко смотреть. Ирка с самого утра построила, отчитала за вчерашний перебор с алкоголем.
-Я ему не завидую, - поддержал Дрон, заканчивая с рукавами, - Попал пацан под раздачу. Но он сам этого хотел, пусть теперь не жалуется.
Он сделал пару шагов из комнаты, когда мать окликнула его:
-Подожди… Андрюша, поаккуратнее с ним, ладно?
-Да все нормально, ма, - отмахнулся Дрон, - Я же не чокнутый какой-нибудь.
Козыренко ожидал его на диване, стиснув руки на коленях. Это был высокий человек лет пятидесяти на вид. На худом вытянутом лице уже обозначились четкие неровные линии морщин. Строгая армейская стрижка военного офицера и плавные густые линии бровей составляли единственную растительность на этом лице. От отца Юля и переняла свой сочувствующий нейтральный взгляд, как и цвет глаз, кстати. Если бы не военная униформа, в которой Козыренко пришел к нему, Дрон никогда бы не догадался, что человек перед ним – офицер вооруженных сил. Подполковник чисто выбрился, даже не осталось черной пленки щетины. Но Дрон помнил и другое лицо этого человека. Искаженное алкоголем, изуродовавшем его взгляд до полного отупения, даже омертвения. Опустевшие глаза Козыренко долго смотрели перед собой в одну точку после того как его «Волга» остановилась, откинув молодую девушку с детской коляской на холодный асфальт. Он даже не понимал, что только что убил двух человек. С тем же взглядом вновь надавил на педаль газа и поехал дальше. Козыренко арестовали через два дня. Он не оказывал никакого сопротивления, понимал, наверное, что не стоит гнать телегу вперед лошади. Благо, хороший адвокат попался, свой, как говорится. На суде лицо Козыренко вновь приняло изначально сочувствующее выражение. Тем фальшивее оно становилось. Свое желание сильно разбить его Дрон, казалось, спрятал в самый отдаленный и запыленный от времени уголок рассудка. И никогда после не извлекал на свет божий. Хотя, если соотнести пропорции плотного мощного тела Дрона и стройного, чуть тощего, тела подполковника, первый мог бы попытаться оспорить физическое превосходство над человеком с тридцатилетней разницей в возрасте. Тем более, что рост их был примерно одинаков, но, естественно, Дрон был ниже Козыренко.
-Здравствуй, Андрей, - при виде хозяина дома, подполковник встал с дивана, чтобы протянуть тому руку в знак приветствия.
Дрон задержал взгляд на большой мозолистой ладони с длинными мощными пальцами свой взгляд. Затем сунул руки в карманы и оперся спиной на дверной косяк.
-Здорово, товарищ подполковник, - спокойно ответствовал он, так и не пожав руки гостя, - Честно скажу, не ожидал тебя увидеть на моей территории.
Козыренко опустился обратно на диван. Его явно выбил из колеи этот отказ хотя бы пожать руку.
-Я хочу извиниться перед тобой, Андрей, - негромко сказал подполковник, глядя прямо в глаза первому (он всегда говорил негромко), - Просить твоего прощения за то, что сделал.
-Не было ни гроша, да вдруг алтын, так что ли, товарищ подполковник? – с хладнокровием ответил Дрон, - С чего вдруг?
-Я знаю, ты встречаешься с моей дочерью, с Юлей, - неожиданно повернул Козыренко.
-Дважды она приходила сюда, позавчера мы были с ней на кладбище, - Дрон быстро пришел в себя, словно знал, что разговор будет на эту тему.
А когда услышал о Юле, легкое волнение родилось внутри.
-Юля в больнице. Вчера вечером на нее напали прямо у подъезда, забрали все документы, кое-какие деньги, обчистили все карманы. Ее сильно ударили по голове, Юля впала в кому… Я знаю о твоей непричастности, Андрей, потому что есть свидетели. Я прошу тебя приехать к Юле в больницу.
-А прощения ты у меня решил просить, потому что боишься за нее, да? Или нет никаких свидетелей, товарищ подполковник, и когда я выйду за пределы этой квартиры, меня тут же повезут колоть? – хмыкнул Дрон, - А что, алиби у меня нет, мои друзья и родственники заинтересованные лица, им выгодно меня выгораживать, потому что мотив нападения налицо. А все остальное – документы, деньги – так, для отвода глаз. Все знают, что за тобой долг в две человеческих жизни. Тем более, что я четыре месяца провел в зоне боевых действий, где расстрелял молодую безоружную чеченку, за что меня отправили в дурдом. Кровь пустить мне много ума не требуется. Что такое – человек? Такая же животная тварь, на которую легко поднять руку.
-В том все дело, ты бы обязательно постарался убить, убить жестоко, отплатить мне той же монетой, Андрей. По словам медиков, били целенаправленно, чтобы оставить в живых в конечном итоге. Повторяю, есть свидетели, видевшие нападавших.
-Спасибо, что хотя бы признал свою вину и назвал тот случай убийством, - на Дрона его пояснения не произвели должного эффекта, - Но мне все равно не верится, что ты избегаешь мысли избавиться от меня, имея столько козырей на руках. Чего уж проще воспользоваться таким подходящим стечением обстоятельств. Пара лет за колючкой или столько же в психушке, где из меня можно сделать настоящего долбочеса.
-Боюсь, Юле это не принесет ничего хорошего кроме лишних слез, - отмел Козыренко, - Ты же не знаешь, что с ней было, когда она узнала о твоей командировке. По той же причине я не говорил ей о твоем местонахождении двух последних месяцев. Я не хотел, чтобы ваши с ней отношения имели место, это правда. Но только потому что ни она ни я не знали, что с тобой мог сделать Гудермес. Я сделаю для своей дочери все возможное, чтобы только видеть ее счастливой. У меня с Юлей сейчас неважные отношения, но она всегда была, есть, и будет моей дочерью. Еще раз прошу простить меня за тот случай с твоими женой и ребенком, прошу прийти в больницу к Юле.
-Лена не была мне женой, товарищ подполковник, - напомнил Дрон, подняв вверх палец, - Она не успела поставить этот штампик в свой паспорт. А если я и приду к Юле, то не потому, что ты меня об этом просил. Я не имею никакого отношения к этому вчерашнему нападению на нее, это два. И негоже тебе по званию передо мной распинаться, это три.
Когда Козыренко вышел, он еще некоторое время продолжал стоять на одном месте с закрытыми глазами, и слушая собственное дыхание. Но вот закрылась дверь прихожей. Дрон неспешно сел на диван, где совсем недавно подполковник излагал суть своего визита.
-Что ему было нужно? – услышал он голос матери, она была сильно взволнованна, - Небось, извиняться приходил, козел? Жаль, Клавка не открыла дверь вместо меня.
Дрон взял в руки пульт дистанционного управления, включил телевизор.
-Он всего лишь исполнитель воли Злого Рока, ма. На его месте в тот день мог оказаться кто-либо другой. А Ленке и Веронике была уготована участь умереть именно в тот день, я так думаю.
-А я знаю, что Козыренко убийца, - железно приговорила мать, - И останется убийцей до конца дней своих. Нет никакого Злого Рока, Андрюша. Все это полный бред, чтобы оправдаться при случае. Еще офицером смеет называться, сволочь…
…Черт, как стремительно меняются события. Это и вправду игра. Странная шахматная партия, в которой фигуры «рубят» друг друга безостановочно. Игра жизни, разбитая на бесчисленное множество мелких партеек, одна из которых была и с его участием. Стоило ли теперь удивляться тому, что на его дороге образовался новый поворот?
Он просто обязан был быть в больнице. Почему? Просто потому, что от него уже мало что зависело. Дрон не сомневался, что увидит именно то, что должен будет увидеть. Еще одно тело, теперь уже отчаянно сражающееся за право жизни в силу инстинкта самосохранения. Потому что Леночка еще жила какие-то секунды, и он мог слышать (но не услышал) ослабевавший каждый миг стук умиравшего в ее искалеченном теле сердца. Мог почувствовать (но не почувствовал) ее еле заметный пульс. Леночка была жива всего-то секунд пять-десять после удара, отбросившего ее на несколько метров. Была жива, несмотря на то, что прокатилась по асфальту после приземления и кровь хлынула из разможженой головы при первом же ударе о твердую поверхность дорожного покрытия. Была жива, несмотря на, по словам медэкспертов, несовместимую с жизнью травму головы, многочисленные переломы и ушибы, разорвавшие сердце болевым шоком. Смерть девушки наступила в течение двух-трех секунд. Автомобиль практически снес ее с дороги вместе с коляской, хотя и тормозил в тот момент.
В этот раз Дрон не был свидетелем случившегося, но ему предстояло стать свидетелем другой драмы. Эта мысль слегка тормозила его намерения оказаться у больничной койки Юли. Если он и разволновался в первые секунды после услышанных новостей, то сейчас Дрон находился в некоей самоизоляции от внешнего мира. Он откинулся на спинку дивана, раскинул в сторону руки, вонзив взгляд в экран «ящика» с очередным мельтешением размытых цветных пятен.
-Ты иди к ней, солдатик, - услышал Дрон ее знакомый голос.
Изображение на экране приобрело четкие очертания. Он увидел больничную палату. Там стояла всего одна кровать, рядом возвышалась стойка капельницы. Юля лежала недвижимым
