обращались как к опытному эксперту.
В день, когда они с Орфеевым ходили к Татьяне, ему крупно повезло: он продал новогиеновский сервиз 1911 г., с лихвой компенсировав все свои расходы, связанные с покупкой книги. Часам к десяти вечера он вернулся в свое жилище: квартиру на втором этаже многоэтажного дома, которую он снимал уже третий месяц. После ужина, он сел за работу. Начал с летописей, но в разных редакциях их под 1407 г. не обнаружил ничего достойного внимания, и только раскрыв «Славянскую энциклопедию» он нашел информацию, которая, как ему показалось, заслуживала внимания. В статье о лакинском князе Георгии Святославиче рассказывалось о его печальной судьбе: «В 1407 г., согласно летописному сообщению Георгий Святославич, увлеченный красотою жены бывшего князя Семена Ярославича Терции, убил во время пира ее мужа, своего наместника в Рипецке, и пытался изнасиловать саму Терцию. Обороняясь от насильника, она ударила его ножом, но промахнулась, тогда княгиня бросилась бежать от озверевшего князя, но тот догнал ее и в порыве бешенства зарубил». Никоновская летопись сообщала о том, что князь подавленный совершенным деянием ушел в Петровский монастырь. Но и там не нашел себе покоя, скитаясь из одного монастыря в другой он, наконец, скончался в Рязанских пределах в день Воздвижения Креста Господня «пребыв в печалех и в скорбех, сетуя и плача, поминая свои беды и напасти». На Георгии род лакинских князей пресекся.
Прочитанное можно было применить к чему угодно и это никак не согласовывалось с текстом заговора, но Почепов был почему-то твердо убежден, что это именно та информация, которая им нужна.
На всякий случай Юрий Почепов открыл еще одну книгу под названием «Женщины на Руси» известной феминистки Пушкаревой. Из нее он узнал об интересных подробностях трагической гибели Терции. Оказывается, Георгий Святославич сначала отрубил ей руки и ноги, а затем велел своим слугам утопить ее.
Главное богатство Юрия — его библиотека, которую он собирал долгие годы. Уникальность ее заключалось в том, что она содержала в себе довольно редкие экземпляры книг, к одной из таких книг Почепов и обратился. Это увесистый фолиант «Дворянские роды Лакинской губернии» изданный в 1883 г. в типографии лакинского купца Федора Мокроусова. Это был единственный экземпляр из 50, которые тогда отпечатали. С прекрасными иллюстрациями, цветными вклейками с генеалогическими древами и гербами дворян. Юра помнил, что начинался том с описания главного рода губернии, ведь не каждая русская губерния когда-то была удельным княжеством. Изучая весьма разветвлённое древо, Почепов не без труда нашел на нем князя Георгия Святославича и к удивлению своему обнаружил, что потомство у него, вопреки утверждению энциклопедии, было. Его дочь Елена дала росток по женской линии, и один из ее потомков был Никифор Стронкин. Почепов поймал себя на мысли, что фамилия эта ему знакома, и он вспомнил — да этот же дед Орфеева! Пораженный открытием он стал звонить Андрею, но он не брал трубку, тогда Почепов тут же позвонил Татьяне, сказал, что сейчас приедет, было без четверти пять утра. Время летело, как будто ускоряясь и приближая неотвратимое.
* * *
— Что случилось, Таня? — Спросил Андрей, когда Таня Кунина открыла ему дверь своей квартиры. Он первый раз был у нее дома. Жилище Тани Андрею не понравилось. Комнаты большие, мрачные и какие-то неуютные, как будто в них никто не живет. Таня усадила Орфеева в кресло и вкратце рассказала о своих ночных видениях.
— Тань, ну это только сон. Пусть не совсем приятный, но все же сон. — Попытался успокоить ее Андрей.
— Да!? А это тоже сон? — Она подняла рукав блузки и показала ему шрам у локтя.
— Откуда это у тебя? — Испуганно спросил Орфеев.
— Появилось сразу после этих видений. А с того момента, как я проснулась, шрамы стали больше, немного набухли и покраснели.
— Ты знаешь, я тоже видел сегодня во сне своего деда в какой-то странной обстановке. И мне показались необычными кое-какие обстоятельства, когда я провожал одну нашу сотрудницу после работы домой. Я вот сейчас никак не пойму, зачем она через кладбище пошла, когда ее дом в противоположной стороне, впрочем, может в этом и нет ничего необычного, но мне кажется, что все события последних суток как-то связаны между собой. — Андрей говорил путано, так происходило всегда, когда он был чем-то взволнован.
Таня опустила рукав блузки, на мгновение задумалась, а потом будто решив что-то, сказала:
— А может, мы зря переживаем? Может все нормально? Ну, приснились кошмары и что? А шрамы на локтях — это может лимфоузлы воспалились, у меня в детстве такое бывало. А кстати, что за сотрудницу ты провожал?
— Ксению Попову, она говорила, что вместе с тобой училась.
— Да помню, — тут Таня насторожилась и обеспокоено спросила. — Постой, постой, как ты сказал ее фамилия?
— Попова.
— Со мной действительно училась Ксения Попова, но знаешь, она умерла лет пять назад, у нее был рак легких. Ее похоронили на Воздвиженском кладбище.
Зазвонил телефон. Таня взяла трубку, ответила: «Да» и положила ее на место.
— Это Почепов. У него что-то важное, какая-то, как он сказал, интересная для нас всех информация. Сейчас приедет. — Сообщила она Андрею.
Когда они дождались Юрия и выслушали его рассказ о том, что ему удалось узнать о лакинском князе и его жертве, Андрей спросил:
— Видел ли ты Танины шрамы, Юрий?
— Шрамы появились и на ногах. — Уточнила Таня.
— Но нет никакой логики, как все это связать? — Недоумевал Андрей.
— По одному из преданий князь Георгий закончил свой путь в Новочемодановском монастыре, который находился недалеко от Сыравели, а именно в этом селе в 1844 г. был записан наш заговор, а значит нам ничего не остается делать, как ехать туда и что-то попытаться узнать на месте. — Ответил за всех Почепов.
— Кстати, там служит Венедикт! — воскликнула Таня и расплылась в улыбке.
— Венечка? Теперь его туда занесло? — с некоторой долей презрения сказал Андрей.
— Какой Венечка? — спросил Почепов
— Ну ты чего, Юра? Не помнишь нашего однокурсника Веню Герусова вечного искателя «Божия осияния» и проповедник богоизбраничества Достоевского?
— Ах да! Он же священником стал. Помню, конечно, мы в свое время много с ним дискутировали во время наших библиотечных бдений перед сессиями.
— Ну вот, вспомнили. А Сыравель недалеко от монастыря, может Венедикт нам чем поможет, наверняка он те места лучше нас знает. — обрадовалась Кунина
— Возможно. — Скептически заметил Орфеев.
Они решили отправиться завтра же с первым автобусом в Рипецк. Расходились, когда уже совсем рассвело, и первые лучи солнца упали на пыльные листья деревьев.
Возвращаясь домой Орфеев вышел к Воздвиженскому кладбищу, хотел сократить путь домой. У входа на кладбище обратил внимание на скромный могильный камень. Надпись на нем золотыми буквами по серой поверхности камня гласила: «Ксения Ивановна Попова. 10. 12. 1975 — 13. 12. 1998». Могила была хорошо ухожена, железная ограда недавно выкрашена в черный цвет, на могильном холмике росли фиалки. Ровная асфальтированная дорожка вела мимо могилы Поповой вглубь кладбища. Недолго постояв у могилы, Андрей пошел по дорожке. Он прошел через все кладбище, миновал ворота главного входа вышел на улицу Чирикова, затем свернул на Рипецкую, располагавшуюся на восточной окраине города.
Эта была недлинная улица, со старыми домами, многие из которых давно необитаемые. Асфальт здесь заканчивался, и дорога была вся в колдобинах и колеях. На улице он не встретил ни одного человека, мутные окна домов смотрели недружелюбно, темные дворы пусты и не ухожены. У одного старого покосившегося домика, стены которого были выкрашены в серый цвет, а краска во многих местах облупилась, стоял человек одетый в серую милицейскую шинель. Взгляд его был пуст, щеки густо обросли щетиной. Он держал руки в глубоких карманах и тупо смотрел на Андрея.
— Вы не подскажете, где здесь дом Поповых? — Спросил Андрей.
Человек сплюнул грязной слюной на землю, смерил презрительным взглядом самого Андрея и молча указал на красный дом в конце улицы. Это был средних размеров деревянный дом с верандой, все окна в доме заколочены досками, входная дверь приоткрыта.
Андрей вошел в дом и оказался в узком длинном коридоре, заставленном пустыми коробками. Коридор заканчивался одной единственной дверью. Орфеев нерешительно направился к ней. Открыв ее, он попал еще в один коридор, еще более узкий, но теперь без коробок вдоль стен. Этот коридор также заканчивался дверью, но за ней находилась только кирпичная стена. Андрей Орфеев стоял перед этой стеной, лихорадочно соображая, как могли вместиться такие узкие длинные помещения в не таком уж и большом доме и где это в нем может быть кирпичная стена. В это время кто-то окликнул его: «Молодой человек, что вы здесь делаете?». Андрей от неожиданности вздрогнул и увидел в светлом проеме силуэт женщины. «Что вы тут делаете? Выходите!» -скомандовала она. Андрей вышел наружу. Женщина, стоявшая на почтительном расстоянии от него, была уже немолодой. Ее черные с сединой волосы аккуратно уложены на затылке, лицо испещряли морщины, выделялся крючковатый, как у хищной птицы, нос. Одета она была в красный плащ на ногах калоши.
— Что же вы там делали, в чужом доме? — Повторила она свой вопрос.
— Я искал Ксению Попову, мне указали на этот дом, а дверь была открыта.
— Попову? Так она умерла лет пять назад. Впрочем, точно вам сказать не могу, хотя она и была похоронена, но гроб был все время закрыт, поэтому я и не видела Ксению мертвой. А в наше время, знаете ли, в гроб можно положить все что угодно.
— А она жила одна?
— Абсолютно одна, она купила этот дом, когда поступила в институт. Она ведь не местная. По-моему, из рипецкой Сыравели.
С этими словами она резко развернулась и ушла в противоположную от Орфеева сторону. Андрей еще какое-то время стоял в раздумье, а потом двинулся по Рипецкой улице к ее началу. Улица выходила в поле, и дальше не было никаких построек.
СЫРАВЕЛЬ
Августовской ночью 1999 года автобус, шедший по маршруту Каркашанск-Москва сделал остановку в Рипецке, из автобуса вышел только один пассажир: высокий молодой человек в сером плаще и фетровой шляпе. В правой руке он держал небольшой чемоданчик. Двери закрылись, скрипнули тормоза, взревел мотор и автобус продолжил свой путь в Москву. Человек в сером плаще остался на автовокзале один. Фонарь на высоком столбе тускло освящал обшарпанные стены автовокзала. Зал ожидания с немытыми заплеванными полами был пуст, только старый служитель дремал за столом в дальнем углу. Незнакомец спросил у него как далеко идти до села Сыравель и, получив ответ, тут же отправился в путь.
Он добрался до села, когда уже светало, и подошел к Сыравели с юга, со стороны высокой гряды, по вершине которой проходила грунтовая дорога. С вершины гряды открывался великолепный вид на долину, в которой, и располагалось село. Белые крыши домов тонули в зелени садов, между домами синей змейкой струилась река Кара, далеко на севере видны были очертания леса, с востока, несколько особняком от села, за рекой, высились старые дубы, росшие на сельском кладбище.
Прежде чем опуститься в долину человек
