отвлек его внимание: щелкнул замок в двери, и ручка медленно опустилась вниз, тот, кто был снаружи, осторожно надавил на дверь, но она не поддалась. Немиров не закрывал дверь на ключ, но он знал, что скобы замка задевали друг за друга, и надо было надавить сильнее, тот, кто был за дверью догадался это сделать, и дверь открылась. Одновременно стекло в окне выскочило и разбилось и через проем в дом влезло существо некогда бывшее директором сыравельской школы, а за ним Кавалеров, фельдшер потом еще кто-то и еще. Человек 10 или 15 окружили стол участкового и молча смотрели на него. Но люди ли это были? В них без сомнения Григорий Петрович угадывал черты многих своих односельчан, но как они изменились. Лица приобрели какой-то синюшный вид и были обезображены страшными ранами, гниющими и источающими мерзкий запах. Все эти существа молча смотрели на Немирова, как-будто ожидая кого-то. И тот, кого они ожидали не замедлил вскоре явится. Он вошел через дверь, и был это сам Рагнар Гандель. Он подошел к самому столу и опершись на него руками спросил:
— Ну что, Ромул, с нами ли ты?
Григорий Петрович, холодея под пристальным взглядом Ганделя, запинаясь, ответил:
— Я не Ромул, вы меня с кем-то путаете.
— Твой предок был Ромулом. Ты его потомок, как мы воплощение наших предшественников, они все восстают из своих гробов, приобретая в нас новую сущность. Посмотри, тебя окружают твои воины, которых ты предал, когда враг напал на нас и теперь пришел час расплаты за содеянное тобою сотни лет назад. Знай, что не одно деяние наших предков не оказывается безнаказанным, за все кому-то надо, так или иначе, отвечать. Возмездие всегда настигает нас в наших потомках.
Сказав эти слова Гандель взял со стола тетрадь и, перелистав ее, вырвал страницу со схемой. Толпа обступила стол Немирова и все взгляды были устремлены на него. Григорий Петрович встал и опрокинул стол, потом бросился к окну, на ходу кому-то мощно вмазав по физиономии, и высадив раму плечом кубарем выкатился на улицу.
* * *
Пока Андрей Орфеев придавался тягостным размышлениям о пропажи Куниной, дверь, казавшейся с виду необитаемой трапезы, открылась, и на пороге показался игумен Филипп. Он недоуменно уставился на Андрея, а тот устремился к нему и стал расспрашивать о том, где Таня. Выяснилось, ни Орфеева, ни Почепова, ни Кунину игумен не знает и вообще первый раз в глаза видит и не поймет, как они здесь оказались. Отец-игумен утверждал, что никто вчера вечером в монастырь не приходил и послушник по имени Трофим никогда в обители не проживал. Один единственный факт все же подтвердился: в монастыре действительно когда-то жил иеромонах Иосиф, его и вправду сбила машина и он похоронен за Казанским храмом, но произошло все это месяц назад, а не вчера, как утверждал Андрей. Тут усомнился Орфеев и спросил монаха, а сам он действительно ли игумен Филипп? На это игумен ничего не ответил, потому что сам сомневался в том, кто перед ним: человек или злой дух. Подошел Юра Почепов, который только что проснулся и еще меньше понимал в том, что в данный момент происходило. Игумен вежливо раскланялся с Юрием и спросил:
— А у того, вашего игумена, был ли вот такой крест? — и он указал на свой игуменский наперсный крест.
Друзья недоуменно переглянулись и ответили: «Нет»
— А молился ли он перед едой и после? И висела ли в трапезной хоть какая икона? — Продолжал свой допрос игумен и снова друзья ответили «Нет».
— Узнаю современных молодых людей, познания в области отечественной духовности нулевые. Так вот на будущее запомните, коль вам уже пришлось столкнуться с некими проявлениями мира нечистых духов, эти существа не переносят ничего святого.
В свою очередь спросил игумена и Юра:
— О каких существах вы говорите, отец Филипп?
— О тех существах, которые вас так легко обманули. В наших краях их называют навьями, а тот, кто принял мой образ, главный из них. — просветил друзей отец Филипп.
Юрий пересказал монаху ту историю, которую они рассказывали лжеигумену вчера. При упоминании о книге отец Филипп, вдруг встрепенулся и попросил Юрия показать ее, тот немного подумав и посмотрев на молчавшего Андрея, полез в свой рюкзак, чтобы достать книгу и неожиданно вскрикнул: «Ой!» как будто укололся обо что-то. Он вытащил книгу, но как сильно она изменилась! Покупал то Почепов обычный томик в сиреневом переплете, а теперь это был толстый фолиант в роскошном, но все же сиреневом переплете. Обложка была отделана драгоценными камнями, и книга закрывалась серебряными застежками. Приглядевшись можно было заметить, что всю поверхность обложки покрывал очень тонко выделанный орнамент, состоящий их маленьких голых человечков с уродливо вытянутыми головами. Они были сцеплены друг с другом и создавалось впечатление, что они как-будто растут друг из друга. Отец Филипп перекрестил книгу и взял ее в руки. Юрию показалось, что все человечки на обложки будто ожили и задвигались. Игумен повертел книгу в руках, поднес близко к глазам и сказал:
— А переплет то из человеческой кожи.
— Где это вы видели человеческую кожу фиолетового цвета? — заметил Андрей.
Игумен вернул книгу Юрию и только после этого ответил Андрею:
— У меня на этот счет есть кое-какие соображения. Да и вообще кожа человеческая может быть не только фиолетового, но и зеленого и даже синего цвета, уж поверьте мне. А ключики у вас от замочков на застежках есть?
Вопрос был задан Почепову, но он некоторое время непонимающе смотрел на отца Филиппа, потом стал объяснять:
— Да нет, какие ключики. Видите ли, батюшка, это собственно не та книга, которая у нас была, я вообще не понимаю…
— Книга то та, — перебил его игумен и удалился в свой дом. Он вернулся почти сразу же, держа в руках два нательных крестика на веревочных гайтанчиках.
— Я надеюсь вы крещенные? — Спросил отец Филипп и оба друга согласно закивали.
— Ну, хоть так, а то в наших краях некрещеным вообще делать нечего. Наденьте вот кресты и смотрите ни при каких обстоятельствах не теряйте, это главная гарантия вашей безопасности. Когда Юрий и Андрей, надев кресты, убрали их за ворот рубахи, игумен объявил им, что поведет их к Пакину.
* * *
Григорий Немиров упал в траву около окна своего дома. Он подумал, что на него тотчас кинется кто-то из этой нежити, но ничего не произошло. Немиров поднялся на ноги и увидел, как навьи столпились у окна и с интересом разглядывают своего врага, однако что-то их удерживало от нападения, и Григорий Петрович понял, что это был небольшой серебряный образок Ангела-хранителя, который был подарен ему в детстве бабушкой и с которым он не расставался никогда. Он висел у него на шее и теперь выскочил наружу через расстегнутый ворот рубахи, однако около дома оставаться было опасно, и участковый направился к церкви.
Тем временем в селе творилось что-то невероятное: по улицам бродили нечеловеки в самых разных видах, и с волочащимися по земле кишками, с гниющей плотью, без голов, без рук, были даже те, от кого остались только скелеты. Все это перемещалось по улицам по виду совершенно бесцельно и, казалось, не причиняло никому никакого вреда. Немиров слышал истошные крики, доносившиеся из домов, где-то на окраине села горели подожженные постройки селян: амбары, риги, сараи.
Григорий Петрович без приключений добрался до церкви и застал отца Венедикта во дворе собственного дома. Он не сразу увидел милиционера, так как был занят тем, что поил из кружки сидящую на лавочки у забора баб Машу.
— Что-нибудь случилось? — Озабоченно спросил Немиров и Герусов от неожиданности вздрогнул.
— Да вот, баб Маши, плохо стало. — Ответил он и вопросительно посмотрел на участкового ожидая, что тот расскажет о причине своего визита. Немиров вдруг замялся, ему стало неловко рассказывать о том, что произошло, он даже подумал, что все ему только показалось, и было лишь плодом его расстроенного воображения. Хотя с чего ему было расстраиваться, этому воображению? Но тут же мелькнула мысль, что, пожалуй, в данной ситуации именно священнику надо было все рассказать. «Как на исповеди» — усмехнулся про себя Немиров. Григорий Петрович вкратце поведал отцу Венедикту о том, что случилось за последнее время в селе и лично с ним.
— Нет, Григорий Петрович, вы не больны и это не плод вашего воображения, все очень реально, настолько реально, что даже, мне страшно в это поверить.
— А что, Петрович, в той тетради, которую Гандель смотрел и вырвал листы была какая-нибудь карта? — Спросила баб Маша.
— Ну да, что-то такое было, я даже знаю, где находится то место, обозначенное на карте.
— Ой, не нравится мне все это! — Баб Маша встала с лавки, тяжело опираясь на плечо отца Венедикта. — Гандель должен появляться каждые сто лет, а, сколько мне помнится последний раз он был в 65-м году, а с тех пор и сорока лет не прошло, и он снова у нас и явно сильно интересуется картой, потому что не знает где находится место погребения Тяпки, а на карте именно оно и отмечено.
— Теперь знает. — Заметил Герусов.
— Мне кажется, мы должны там оказаться раньше Ганделя. — Заявил Немиров, отец Венедикт в знак согласия утвердительно кивнул головой и направился к гаражу, чтобы приготовить свой «жигуленок» к не столь долгому пути к склепу, где по преданию был погребен Тяпка. Когда все было готово, баб Маша стала проситься, чтобы ее тоже взяли с собой, но Герусов решительно отказал ей, сказав, что она здесь в селе будет нужней. Старуха вынуждена была смириться с таким решением. Отец Венедикт и Немиров сели в машину, взревел мотор и старый автомобиль выехал за ограду храма через центральные ворота.
* * *
Никакие предчувствия Татьяну не мучили, она шла за Трофимом полностью ему доверяя и, даже когда они вышли за село и пошли по дорожке, ведущей в лес, никакие сомнения ее не посетили. Поэтому для нее был полнейшей неожиданностью мощнейший удар, полученный по голове сзади. Произошло это тогда, когда они уже почти достигли леса. Дальше Таня Кунина уже ничего не помнила, а очнулась она на плечах каких-то существ похожих на людей. Крепкой веревкой были связаны руки и ноги Тани, и она могла видеть лишь звездное небо над собой. Как долго продолжался путь, Таня не могла знать, она то теряла сознание, то снова приходила в себя и, ей казалось, что шли они очень долго. Наконец существа, несущие ее, на мгновение, остановились, а потом стали спускаться куда-то вниз под землю. Таня видела каменные своды над собой, потом услышала, как скрипнула тяжелая дверь, и ее внесли в какую-то темную комнату и поставили к чему-то, что напоминало столб, к нему ее и привязали. Было так темно, что она не видела тех, кто ее сюда принес, но чувствовала прикосновение их холодных рук, и ощущала острый запах плесени. Сделав свою работу существа удалились, а Таня услышала, как снова скрипнула дверь и вошел человек с факелом в руке. Пламя факела осветило то место, где находилась Кунина и она сразу поняла, что это склеп. Посередине помещалась каменная гробница с какой-то надписью на крышке, а столб, к которому была привязана Таня, поддерживал своды склепа.
Человек укрепил факел в небольшом отверстии в стене и занялся какой-то странной работой: он натягивал веревки, ставил противовесы и крепил пружины. Работал он,
