путь.
Но больше всего он боялся даже сейчас, в посмертии, когда восставали за его спиной чёрные легенды о днях его славы, потерять для себя это оправдание и понять краешком, хотя бы самой малостью своего чувства и сознания, что ему нравилось быть грозным, и в боли и огне он видел величие.
Но посмертие стирает границы. Сейчас он не показался бы даже себе грозным, скорее наоборот – жалкой тенью, посмешищем.
–Всё не так плохо, – Гриморрэ тоже ослабел. Всё-таки клятва – это непочётное занятие среди вампиров. Отдавать на какие-то там обещания собственную, такую драгоценную кровь?
И всё же он пошёл на это. И сейчас даже бодрился, желая обмануть этой бодростью и Влада, и себя.
Цепеш слабо улыбнулся – силы возвращались к нему, но всё равно требовалось время. В этом и трагедия посмертия – ты бы и не зависел от времени, но оно всегда тебе необходимо. И неважно что ты мёртв.
–Да, не так плохо, – согласился Цепеш. Он действительно начинал думать что это так. В конце концов, он был больше не один в этой тайне, и даже если что-то произойдёт, Гриморрэ обязательно позаботиться обо всё и попытается исправить ситуацию.
Когда что-то произойдёт – Цепеш не сомневался, что времени у него мало. Так или иначе, но Сиире будет продолжать действовать, и что-то подсказывало Владу, что принц просто так не отступит.
Гриморрэ, конечно, тоже теперь был в опасности. Впрочем, он был в опасности ещё давно, ещё до клятвы, но герцог принимал на себя этот риск, знал, на что идёт и был согласен принять клятву всё равно – и как это могло не радовать и как это могло отрицать то, что всё не так уж и плохо?
–Как поступим? – спросил Гриморрэ, видя, что к Цепешу возвращаются силы. – Может и правда отдадим права на этот клочок земли Святому Престолу и пусть они гребут всё это дело сами?
Предложение было соблазнительным. Но от него пришлось отказаться:
–У Сиире есть верные прислужники в городе Престола. Тот же Варгоши…
–Не думаю, что Варгоши вернётся к Сиире, – заметил Гриморрэ, хотя, конечно же, вопрос был совсем не в Варгоши. Вопрос был во множестве других, из числа людей, слуг, которых мог поймать или перетянуть на свою сторону вампир Сиире и сделать это без лишнего усердия.
–А если Хранителю Престола? – что-то было в самой этой идеи, кощунственно-весёлое, дерзкое, из породы той дерзости, что определяет победу или поражение. И Гриморрэ не мог оставить этой мысли, цеплялся за неё хмуро и недовольно, но цеплялся.
–А он что, не человек? Сиире до него не доберется? – поинтересовался Цепеш.
–Это сложнее, – Гриморрэ продолжал упорствовать, – согласись, это такое дело, которое решать не только нам. Не ты один должен охранять мир от этого проклятого клочка земли и того, что под этим клочком!
–Я не один, – возразил Влад, – это раз. Ты сам подтвердил это своей клятвой. И потом – да, я хотел бы не быть в одиночестве за подобное дело, но всё же – кому довериться? Пока Сиире не знает точно где искать, кого спросить и как проникнуть – это время, это возможность выгадать себе победу.
Цепеш был прав и за одно это Гриморрэ очень хотелось познакомить лицо друга со столешницей. Но он сдержался. В конце концов, нельзя ненавидеть кого-то за его правоту, даже если хочется. Так уж выходило, что положиться невозможно было даже на своих собратьев-вампиров, а людской век? Впрочем, Гриморрэ уже перебирал в памяти вампиров, начиная из числа Совета.
Мари Лоу нет, да и нельзя ей верить. Сиире – с ним всё ясно. Самигин… нет, он не сделал ничего дурного и всегда был открыт к переговорам, но и Цепеш, и Гриморрэ испытывали к нему какую-то необъяснимую неприязнь, так что этот вариант отпадал. Зенуним на стороне Сиире. Малзус…в ад ему и дорога! Лерайе…
Нет, среди советников никто не подходил по мнению Гриморрэ. Либо будет попытка перетянуть власть источника силы на себя – всё-таки, это страшный шанс! Либо будет передача всей информации Сиире. Некоторых же членов Совета Гриморрэ и вовсе не видел уже не один десяток лет и не мог сказать насколько те ещё разумны.
Гриморрэ хмурился. Но не от того, что у него не было решения, а от того, что дерзкий план всё же вырисовывался в его мыслях. Вот только ему не нравился этот ответ.
–Томас, – коротко рубанул Гриморрэ, будто бы само это имя было ответом. Но герцог уже взвесил многое. Тот служитель престола, во тьме не заинтересован, фанатичен…
Вот только собратьев своих-вампиров рубит, скотина, но, с другой стороны, у всех есть какие-то изъяны, да? Или это не изъян, а конкретное влипалово?
–Вообще-то, я Влад, – у Цепеша ещё хватило сил на нервную шутку, хотя, конечно, никакой шутки быть не могло, и Цепеш уже понимал, куда ведёт мысль Гриморрэ.
–Ты не понял! – в горячке мыслей, захвативших его деятельную сущность, Гриморрэ и не заметил нервно-иронического тона Влада Цепеша и принялся вышагивать по комнате, сослепу натыкаясь на кресла. Всё это было неважно, всё это не значило, ведь его захватила идея. – Томас может нам помочь! Если мы откроем ему тайну, он…
–Непременно воспользуется этой силой против нас, – к несчастью, у Цепеша хватило уже времени на раздумку. – Он мог бы устоять против Сиире, но мы получим врага на хвост. Ты понимаешь?
Этого Гриморрэ не учёл. Он забыл, что фанатики тем и опасны, что не умеют договариваться, и всегда будут биться, биться со всяким злом, с тем, что себе определяют злом, не обращая внимания на то, что зло тоже бывает разное и оно тоже неоднородное по черноте и глубине мотивов.
Герцогу безумно захотелось возразить, переубедить Цепеша, но что он мог? Логика и правота вставали каменной стеной, преодолеть которую он был бы и не в силах.
–А если попробовать? – уняться бы Гриморрэ, начать бы всерьёз раздумку о том, что делать. Но нет – люди разные. Вампиры и подавно. Посмертие оттачивает их черты, полирует характеры, и каменеет во времени суть.
–Договориться? – Цепеш даже усмехнуться забыл, так он был удивлён. План был дерзким и грозил потерей посмертия. – С Томасом?
–Ну-у…– Гриморрэ был старше, но тон Цепеша не оставлял сомнений в том, что именно Цепеш сейчас думает об умственных способностях друга. И это, надо сказать, смущало.
Влад покачал головой, как бы себе не веря. Гриморрэ проворчал:
–Сжечь эту землю было бы проще!
Глава 31. Вина есть на всех.
Вызов к Хранителю Святого Престола – это всегда мощь: либо случилось что-то дурное, либо случилось что-то зловещее, либо хорошее, но это вряд ли – уж больно редкий случай. Сам тон вызова уже был тяжёлым – резкий, не терпящий возражения. От такого тона нельзя уклониться и нельзя сделать вид, что ты не услышал – тебе же будет хуже.
Впрочем, у Томаса и мысли о подобном уклонении не было. Он – покорный слуга беспокойной своей сути, пришёл мгновенно, как и положено. И сразу застал обеспокоенное и встревоженное сборище братьев по кресту.
–Король Стефан зарвался! – объяснение было коротким и от него сразу повеяло раздражением, которое дошло до высшей точки. – Он решил, что мы ему больше не нужны.
Томас пока воздержался от реакции и предпочёл ознакомиться с копией письма, полученного на рассвете, и взбесившего своим содержанием весь Город Святого Престола. Письмо, помеченное королевской ветвью, содержала в себе мрачное издевательство, хотя и было коротко: «Слуги креста, ликуйте! Ваша ничтожная помощь мне боле не нужна. Я казнил убийцу своей дочери и не нарекаю себя вашим слугой, ведь моя кара, моя месть стала возможной благодаря моему врагу – вампиру.
Король Стефан»
Коротко, содержательно и непонятно. Письмо вырисовывало только общие черты произошедшего и говорило о бунте одного из недавних друзей Святого Престола.
Копящееся возмущение прошлось по залу, но это было ещё не всё. Это было обязательство – высказать своё пренебрежение к королю, который, похоже, забыл, что такое Святой Престол и как этот самый король ещё недавно увивался у подножия его, упрашивал о помощи…
Второе письмо, посланное уже одним из верных советников короля Стефана и куда более верным другом Святого Престола по совместительству, было более развёрнутым и понятным.
«С сожалением сообщаю о душевной болезни короля Стефана, да будут дни его долги, а жизнь его милостиво отмечена перстом Пресветлого. К несчастью, наш король вступил в сговор с неустановленным вампиром, и в обмен на луч Святого Пламени ему был выдан убийца его дочери.
С сегодняшнего дня король Стефан сообщает о прекращении всех мер поддержки городу Святого Престола, а также отзывает своё покорное согласие о служении Престолу. Все оставшиеся слуги его будут выдворены за пределы земель в течение трёх дней…»
Далее шли привычные подписи, на которые Томасу было глубоко плевать.
–Хитро, – прошелестел Гвиди, – будь я на месте вампиров, я бы тоже попытался рассорить Престол со всеми союзниками.
–Стефан – ещё не все союзники. Он всего лишь один из многих! – Томас возразил довольно резко, злясь на себя за то, что Гвиди прав. Идеальная вампирская тактика: стравить Святой Престол во внутренней войне, отвлечь его ресурсы от себя на непокорные земли, тем более, если эти земли клялись в верности.
Обязательный гул недовольства и возмущения уже вился в воздухе и крепко травил, отвлекал от мыслей – а подумать о чём, конечно, было. томас, прежде всего, занялся поиском подходящей кандидатуры на роль переговорщика. Кому хватило бы наглости и знаний, чтобы так вывернуться и пойти на сговор с королем, да еще и людским? Кому была нужда вытаскивать древний артефакт, когда-то врученный городом Святого Престола на хранение? Для чего7 не для потехи такое делают и не от гордыни. Это продуманный план, плетение ходов, и была у Томаса только одна кандидатура на примете, способная провернуть подобное…
–Покарать! – уже бушевал кто-то смутно знакомый и Томас, вздрогнув, вынырнув из своих мыслей, увидел, что этот смутный знакомец – Роман Варгоши. Очень довольный от своей ярости, от её допущения, от того, что ярость эта разрешена.
Ничего иного от него Томас уже не ждал. Он уже понял, как ошибся в своём желании перетянуть Варгоши на сторону креста. Его планы были полны сентиментальной надежды, но сейчас они оборачивались кровавым кошмаром – Роману Варгоши – вампиру без чести, морали и мозгов, запудрить голову оказалось легко. Он стал идеальным оружием для служителей Престола. Идеальной карой, которую можно оправдать, если придётся оправдывать рвение, или которую можно смести, если будет хотя бы намек на неповиновение.
Даже Томас начинал проигрывать Варгоши. Томас имел больше свободы, но он был не так удобен Престолу, как карманный каратель Варгоши, который уже втягивался во вкус власти, и свою принадлежность к Святому Кресту воспринимал как абсолютное разрешение.
Ничего иного от него Томас и не ждал, но всё равно неприятно скребануло по душе. Нельзя так радоваться каре. Суть её – в работе. Любое убийство, даже во имя блага – это работа, а не развлечение. Любой костёр – это мука и надлежит помнить об этом в мыслях, а губами беззвучно шептать о прощении и славе высшего света.
Но не радоваться, нет.
–Покарать! Покарать! – но Варгоши попадал в настроение служителей креста и в настроение самого Хранителя Престола. Едва ли от расчёта, скорее просто момент был удачный,
