Засыпание героя

собственных глазах или в глазах Иисуса, если у самого бога их нет. Вот почему он не против того заблуждения, которым полны люди, которые, само-обманувшись приняли драматическую историю Иисуса из Назарета на свой счет, что он ради них пошел на смертные муки в качестве искупительной жертвы за первородный грех их прародителей (далеких предков).
        «И все же зачем богу нужен человек»? – спрошу еще раз себя и вас, любезный, но критически настроенный читатель. Затем, что он, как целое, обладающее системным качеством (предикатом), не могущим быть сведенным (редуцируемым) к сумме качеств, входящих в него условно независимых (обусловленных, связанных друг другом на своем одном (им имманентном) уровне горизонта и обусловленных, входящих в целое, для целого имманентных, на условия для себя уже трансцендентных) элементов, является носителем того, что ему, как творцу, натурально принадлежит в качестве творения. Что же, точнее, кого он творит? Субъекта как образ себя – сверхсубъекта.
        В этом смысле он зависит от того, что творит. Бог творит из ничто «что». Но «кто» он творит из себя. Ангелы есть идеи, как средства представления, формы (чем) держания себя себе вне себя в сотворенном материале. Для того чтобы общение было полноценным, требуется дистанция, относительная независимость сообщающихся друг с другом, а то возникнет ситуация имитации, а то и симуляции общения с другими, подкладкой которой является на самом деле (реально) только общение (духовная беседа) с самим собой. Вот для чего богу нужен человек: для полноценного, действительного общения. Вся, придуманная гностиками, иерархия духов есть не только человеческая проекция восхождения к богу путем преображения в духовное существо, но и допущение к этому бога ради общения и воплощения в самом творении в наиболее адекватном человеческом виде.
        Если при этом человек будет верить в то, что Иисус и Назарета пришел искупить его первородный грех и указать путь к спасению для вечной жизни в боге, то пусть верит.  Это не помешает богу быть в общении с таким человеком, который это поймет. Для такого сообщения с богом не нужно слов, достаточно одних мыслей, в которой активны оба как бог, так и человек. Бог идеирует, а человек думает, понимая идеями, но не сами идеи. Как понять бога? Конечно, не прямо, а только косвенно, иносказательно. Прямо не понимают, не мыслят, а только верят, не думая, но сообразуясь с желаниями, которые укладываются в пакет, удобный служителям культа и стоящей за ними власти, в наше время, капитала (проще говоря, бабла). Ко всему этому идеологическому (реактивному) установлению бог не имеет прямого отношения.
        И в самом деле, почему бы не обмануть идеологам тех, кто хочет обмануться?! Ведь бог не запрещает. К вере осознание веры ничего не добавляет, а, напротив, ее убавляет, соблазняя усомниться в ней. Верят тогда, когда не знают по необходимости (закономерно, а не чудесным образом) и не имеют опыта явления в чувствах того, что проверено многократно. Вот и надеются на чудо, которое может дать только вера. Простаков много, да и хитрых, которые кормятся их наивностью и доверчивостью, хватает. Поэтому всегда будет место для веры.         
        Почему же он явился в образе Иисуса из Назарета? Зачем богу быть евреем? Странный, необъяснимый выбор.  Это было бы вполне объяснимо, если бы все обстояло так, как выходило по вероучению христиан в качестве наследников иудеев, с чем, впрочем, сами иудеи согласиться не могут, будучи ещё в добром здравии.
        Зачем богу в человеческом образе быть раввином, учить правоверных верить в себя? Это возможно только (?) в случае желания спасения тех людей, которые признают его в качестве - в качестве бога. Ну, ладно пусть они верующие в то, что он бог, и что с того? Разве из этого положения (тезиса) логически следует, что эти смертные в силу такой веры обретут, войдут в царство бога, станут бессмертными? Конечно, нет. Но если они не будут верить в это, то их вера потеряет всякий смысл для них. Может быть, поэтому бог якобы обещает им вечную жизнь? Иначе они просто не будут верить в него, - не будут верить в то, что он бог?
        Богу нужен человек ещё для того, чтобы узнать, осознать и пережить то, что ему не дано им самим, - собственную конечность. Вот человек и даёт, дарит ему такую возможность, ставя его на свое место. Но способен ли бог реально стать человеком? Ему в этом мешает он сам. Как можно быть, стать на время конечным существом -  человеком - и одновременно оставаться бессмертным субъектом - богом? Одно с другим логически несовместимо.  Однако интуитивно, мистически настроенные мыслители пытаются разрешить противоречие, вводя в рассуждение сомнительное металогическое единство божественного и человеческого, как абсолютно целого и относительно целого.
        Но что мы видим в случае не идеи бога (кстати, видеть идею нельзя, но ею, как трансценденталией, то есть, тем, что выходит за пределы опыта чувств, можно видеть, конечно, условно, аллегорически, в переносном смысле, умом или понимать), точнее, чувствуем шестым чувством, каким является вера, но бога веры? Мы чувствуем присутствие бога, Этим чувством является страх. Страх то осязаемый, но то, что вызывает страх, мы не осязаем, не ощущаем, не видим и не слышим, но понимаем, что он не может не быть. Ведь мы страшимся, боимся! Но чего или кого? Мы боимся реакции высшей инстанции, бога. За что? За то, что мы ослушались, согрешили. Откуда мы знаем, что она, эта инстанция, есть, если мы никогда ее не ощущали, не видели и не слышали? Разумеется, от авторитетов, от родителей, от учителей. Это так называемый аргумент от авторитета или аргумент свидетельства. Но откуда нам знать, что это свидетельство достоверно, то есть, достойно веры, что это надежный, проверенный источник знания или информации, чувственных данных, сведений, подтверждающих свидетельств о них? От других авторитетов, которых уже нет, но почему-то им верят. Почему? Вот именно поэтому, - потому что их нет! Ведь они есть одно звено в ряду, в цепи прочих звеньев-свидетельств, которые передают друг другу авторитеты, которых считают свидетелями. Свидетелями чего? Свидетелями не события контакта с высшей силой, но только передачи свидетельства.
        При этом свидетельство передачи не может быть, служить критерием свидетельством откровения первом свидетелю. Налицо подмена тезиса, когда мы имеем дело с традицией, с передачей сведения неизвестной природы, с традиционной верой. В результате с чем мы имеем дело? С верой. Но какой? С верой в традицию, в передачу верности одного верующего другому верующем. Налицо вера в традицию, которая для представителя традиционной веры и есть бог. На самом деле эта вера есть вера в привычку, в обычай. Традиционно верующие веруют, поклоняются традиции, которую сделали и считают, называют «богом».
        Таким образом, люди, как традиционно верующие, доверяют авторитетам, а не богу. И это доверие авторитетам они называют верой в бога. С богом они никак не сообщаются, не соприкасаются. Да, и, вообще, как можно соприкасаться с тем, что является нематериальным. Ведь бог идеальное, совершенное, а не материальное существо, точнее говоря, инстанция. Он является людям только в мыслях, ментальным образом. Но как отличить в таком случае ментального явления его от иллюзорного, мнимого образа. Указав на то, что в него верят и верили до тебя другие люди? Но это не аргумент. Это просто смехотворно.
        Или в том, чтобы верить, есть смысл? Он есть, но есть даже помимо реального существования бога, если реальное понимать, как материальное. Бог или то, что обозначается словом «бог», существует у тебя в сознании в качестве идеи, мысли, образа идеального существа. Почему существует в этом качестве в сознании? Да, потому что само сознание идеальное. Можно, конечно, понимать реальное, саму реальность, не только как материальную, но и идеальную и называть ее идеальной или духовной реальностью и даже считать ее более реальной, непосредственно данной тебе не в чувствах, но в уме, в сознании сознанием же. Но о того она не станет более материальной. Эту простую истину трудно понять массовым, традиционно верующим, ибо они живут бытовой, материальной жизнью. Поэтому клирики (служители культа (служения) бога, священники, проповедники) просят их и даже требуют не думать, а просто верить. И думать только так, как положено думать верующим, то есть, вовсе не думать, когда нужно верить, иначе они, естественно, начнут сомневаться в очевидном пустословии проповедников веры.
        Если ты знаешь из ума, из мысли, что есть бог у тебя в сознании (правда, ты можешь думать и так, наоборот: ты есть в сознании бога, который есть только сознание или дух, у него на уме) в качестве предела совершенства, то ты можшь взять его в качестве критерия совершения, свершения, достижения в материально жизни. Конечно, ты не сделаешь ее идеальной, то она станет лучше в том смысле, в котором ты мыслишь и знаешь идеал. В этом смысле бог как идея совершенства станет своего (идеального) рода творцом, мотивом твоего воплощения идеала в жизни. В таком ментальном виде бог нужен в качестве духа или идеи творца в сознании человеку для того, чтобы он стремился быть человеком, то есть, пытался быть лучше, чем он есть, или, по крайней мере, оставался хорошим, не стал хуже.
        Такой идеальный бог сознания интеллектуала, бог, как идеал для мыслителя, который интеллектуально, философски любит его в качестве идеала, короче, бог философа скрыт от массы верующих, тупо, несомненно верующих в традицию, че пользуются с выгодой для себя лицемерно проповедующие попы, который непременно их покарает, если народ не будет слушаться их – посланцев бога-судьи, господина, власть имеющего не только над душами, но и над их кошельками собственников, материально озабоченных поиском хлеба насущного и заботящихся о своем физическом здоровье. Это бог насилия и бабла, лукаво представляемый своими служителями в качестве бога милости и прощения. Ну, скажите, вдумчивый читатель, какое отношение к этому хозяину мира сего, который сидит в непросвещенном, бытовом сознании власти и народа и ими правит, имеет идеальный бог мысли?
        Никакого бога традиции самого по себе нет. Это пустой, нулевой объект. Но он обретает жизнь тех людей, которые пришли к нему, – ими намоленному месту и его окрестностям (таково представление бога бытовыми, материальными существами, склонными к натурализации идеальных сущностей, их гипостазированию), – объекту собственных желаний, которого они воспринимают как субъекта – исполнителя желаний верующих. Выходит, бог есть не только у них в голове, но и снаружи непросвещенной головы в виде предметов культа – аккумуляторов (эгрегоров) энергии веры. Значит, можно не только думать о боге, но и, поди ты, трогать его руками, губами прикасаясь к иконе, как к лепному, красному окну в иную, божественную реальность. Это явный риторический (проповеднический) пример метонимического или синекдохического (анекдотического) переноса смысла (или значения) с качества на самого носителя.
        Бог философов не должен подниматься в качестве философского фетиша, на который