истинно справедливое общество, основы которого он позаимствовал у Платона, хотя сам Платон не был уверен в практической реализации собственной модели идеального государства, а вот Маркс был уверен.
Но, как это ни парадоксально для многих, в том числе и для всех последователей Маркса, темпы развития общества, точнее, нынешней технологической цивилизации в условиях непрестанной борьбы обеих страт – властных элит и неформально-интеллектуальной оппозиции, - вовлекающей остальные слои населения в эту борьбу в критические периоды существования цивилизации, нарастают, то есть собственное время этой цивилизации ускоряется: одна эпоха сменяет другую, развиваясь со всё большей скоростью, что отчетливо просматривается по столетиям их существования, и цивилизация постепенно расцветает, обретая более образованных, культурных и живущих в более комфортной обстановке граждан, находящих все больше степеней свободы в социуме при всем его антагонизме.
Таким образом, получается, что базовое положение марксизма о решающей роли борьбы классов в общественном развитии оказывается несостоятельным, а истинным движителем развития общества является неудовлетворенность двойственного сознания в его индивидуалистической и коллективистской формах, которая отражается в борьбе властных элит с неформальной интеллектуальной оппозицией им.
В ходе борьбы природного сознания и самосознания в каждой голове и во всех головах сразу их коллективистская форма постепенно уступает дорогу индивидуалистической, и общество от рабовладения через феодализм приходит к капитализму, в котором наиболее отчетливо выражается индивидуалистический характер всех общественных сил, приводящий в свою очередь это общество через всё углубляющиеся кризисы в силу собственного несовершенства к упадку и разложению, и оно пытается в лице своих элит под угрозой потери ими власти вернуться к былому коллективизму, процветавшему в архаике, через отмену собственности, но эта попытка не может быть удачной в силу разложения всей конструкции общества, которое должно исчезнуть подобно дому на сгнивших сваях [см., напр., 2].
Если вернуться к основам марксизма, то можно наглядно убедиться в том, что они недалеко ушли от принципов платоновского идеального государства, сопоставив «Диалоги» Платона и «Манифест коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
На ведущее место из всех граждан Маркс ставит помощников главных мудрецов, вроде самого себя, проникшихся идеями этих мудрецов: «…коммунисты, на практике, представляют собою самую решительную, всегда вперед стремящуюся часть рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении они имеют перед остальной массой пролетариата то преимущество, что понимают условия, ход и общие результаты рабочего движения» [4, с. 17].
Как и Платон в отношении к частной собственности, Маркс заявляет: «Коммунисты могут выразить свою теорию словами: уничтожение частной собственности» [4, с. 17].
Правда, в утешение общественности, Маркс заявляет: «… это не будет превращение частной собственности в общественную. Изменится только общественный характер собственности. Она потеряет свой классовый характер» [4, с. 18].
Развивая мысль об уничтожении в будущем частной собственности, Маркс признает, что тем самым уничтожается и личность, но, видимо, обезличенность его не страшит, как это не пугало и Платона, который на этой основе вводил истинное, по его мнению, равенство, против чего Маркс не возражает: «В буржуазном обществе капитал обладает самостоятельностью и индивидуальностью, между тем, как трудящийся является несамостоятельным и обезличенным. И уничтожение этих-то отношений буржуазия называет уничтожением человеческой личности и свободы. И она права. Речь идет, действительно, об уничтожении буржуазной личности, буржуазной самостоятельности и буржуазной свободы. При современных буржуазных условиях производства под свободой понимают свободу торговли, свободу купли и продажи» [4, с. 19].
Всё это звучит звонко и убедительно как истинная борьба за справедливость для большинства трудящихся, но, увы, с подобным идеализмом в свое время столкнулся Ленин в России, когда коммуны, отмена торговли, купли и продажи привели к практическому краху государства и голоду, вынудив главного мудреца Ленина снова ввести эти буржуазные предрассудки, как оценивал их Маркс, в форме НЭПа (новая экономическая политика), которая на самом деле была спасительным возвратом к прежним методам хозяйствования.
Прямо-таки в соответствии с соображениями Платона об идеальном государстве Маркс полагает, что уничтожение семьи решит проблему воспитания потомства в духе коллективизма, выставляя предлогом этого мероприятия то, что семья – основа буржуазного строя, предлагая так же в соответствии с идеями Платона воспитывать детей не домашним, а общественным образом: «На чем держится современная буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии, но она находит свое дополнение в вынужденном безбрачии пролетариата и в открытой проституции. Буржуазная семья, естественно, должна будет пасть вместе с падением этого дополнения, и оба они вместе исчезнут с исчезновением капитала… Буржуазные разглагольствования о семье и о воспитании, о нежных отношениях родителей к детям, внушают тем более отвращения, чем больше разрушаются семейные связи в среде пролетариата благодаря крупной промышленности, и чем более дети рабочих превращаются в простые товары и рабочие инструменты… Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную общность жен на место лицемерно скрываемой. Но само собой разумеется, что с уничтожением современных условий производства исчезнет и создаваемая ими общность жен, то есть официальная и неофициальная проституция» [4, с. 21-22].
Маркс так же использует идею Платона об обязательном прикреплении гражданина к рабочему месту в следующей формулировке: «Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение армий труда, в особенности для земледелия… Соединение земледельческого труда с фабричным, постепенное уничтожение различия между городом и деревней» [4, с. 26].
Что же касается платоновской селекции граждан, то Маркс полагает, что капитализм сам совершил отбор наиболее решительных граждан, которые его и низвергнут. Это наемные работники на фабриках и заводах – пролетариат: «Пролетариат воспользуется своим политическим господством, чтобы рядом нападений отнять у буржуазии весь капитал, чтобы централизовать все орудия труда в руках государства, то есть организованного в качестве господствующего класса пролетариата…» [4, с. 25].
Как ни странно, но Маркс, воспитанный на идеях Гегеля, включающих, в частности, борьбу противоположностей как движителя общественного развития, приходит к выводу об устранении в итоге этой борьбы в виде ликвидации классового антагонизма: «Когда со временем уничтожатся различия классов, и всё производство сосредоточится руках ассоциаций, общественная власть потеряет свой политический характер… Если пролетариат в борьбе своей против буржуазии объединяется как класс, достигает путем революции господства, и, как господствующий класс, насильственно уничтожает старые условия производства, то этим он уничтожает также и условия существования антагонизма классов, классы вообще, а вместе с тем и своё классовое господство. Место старого буржуазного общества с его классами и антагонизмом классов, займет ассоциация, в которой свободное развитие каждого будет условиям свободного развития всех» [4, с. 26].
Если для Платона вера в идеальное государство была оправдана тем, что он не подозревал о необходимости борьбы противоположностей, то Маркс об этом знал, но предпочел уверовать в грядущий коммунистический земной рай, противопоставив его раю на том свете, которого грешники могут лишиться, а коммунизм останется для всех, правда, только при их жизни, но и это, как считают многие, совсем неплохо. Именно по причине отвратительной для большинства жизни и такой прекрасной в нарисованном Марксом раю эта явная утопия приобрела такую популярность у населения.
В качестве ремарки отметим, что и сам Гегель был столь же непоследователен, как и Маркс, посчитав в конце жизни идеалом современное ему Прусское государство.
Так что они оба вступили в противоречие с действительностью, поддавшись обаянию каждый своей утопии: Гегель, уверовав в идеал в виде Прусского государства с его, как ему казалось, совершенным порядком, а Маркс уверовал в платоновский идеал справедливого сообщества без борьбы и страстей.
5. Попытка достижения коммунизма в России.
Сама по себе идея о создании справедливого народного государства, вдохновляющая массы трудящихся до сего времени, появилась сразу же после возникновения частной собственности, явно несправедливо распределенной и распределяющейся по сию пору.
Сохранившиеся китайские хроники свидетельствуют о целом ряде восстаний бесправного населения против мандаринов несколько тысяч лет назад. Некоторые из них завершились победой угнетенных. Однако эти победы вместо установления справедливости, как ее понимали обделенные ею, точнее, обделенные собственностью, приводили лишь к образованию новых династий в рамках того же антагонистичного строя, при котором массы бедняков всё так же работают на богатых и знатных.
Придать научный характер, в сущности, извечной мечте об уничтожении угнетателей и установлении своего рода рая на Земле попытался Карл Маркс в своем Манифесте [4] и последующих многочисленных трудах.
На этой образовавшейся основе, чарующей и вдобавок вроде бы научной, в России начала XX века была произведена масштабная попытка установить истинно справедливое государство.
Крестьянские массы, воевавшие за чуждые им интересы, осознав данный факт после нескольких лет лишений и жертв Первой империалистической войны, повернули свои винтовки против власти, поменяв ее в итоге как бы на власть трудящихся в соответствии с учением Маркса, но, так же как в древнем Китае, вследствие низкого уровня коллективистского самосознания этой массы населения и еще более низкого уровня индивидуального самосознания, пришли постепенно к образованию подобия азиатской деспотии во главе с первыми секретарями коммунистической партии - своего рода альфа-самцами, сменяющими друг друга, и новой религии, в которой стремление к небесной благодати было заменено стремлением к земной благодати под наименованием коммунизм, где всем наконец наедятся досыта и будут жить-не тужить припеваючи без всякий забот и горестей.
Эта наивная вера вызвала небывалый жертвенный энтузиазм населения, приведший сначала к существенному технологическому и культурному прорыву, но, как и любая утопия, завершившийся довольно скоро полным идейным крахом в виде утраты веры в коммунизм и последующим разрушением искусственно созданной якобы всенародной социалистической державы с откатом от некоторого достигнутого модерна к средневековым методам правления и существования населения,
