малейшего повода, чтобы вырваться наружу. Жалкие остатки оцепенелого разума пока что защищали от этого, время от времени старательно отвлекая и подсказывая: "Вон муравейник под кустом, большущий-то какой... Это ж сколько сил положено трудолюбивыми крохотульками, чтобы соорудить таковую горушку... Жук-рогач за пенек юркнул... Красавец... Я их с самых малых лет всегда любил, причем как-то очень почтительно и даже с капелькою страха... Улитка-то просто под ноги ползет, не наступить бы ненароком на глупую... Гляди-ка: а вон впереди и та самая избушка на курьей ноге. Как же я к ней вышел-то? Вроде бы совсем в другую сторону направлялся..."
Кириллу вдруг страстно захотелось, чтобы Белый Ворон опять оказался дома, чтобы опять перебросил на грудь две белоснежные косицы из трех, заглянул сквозь глаза в душу - глубоко-глубоко! - и оставил там теплый свет утешения. Давеча у него это просто здорово получилось и еще раз получиться должно. Конечно же, должно!
- Белый Отче! - закричал он, задрав голову к маленькому оконцу наверху. - Это снова я, князь Ягдар из рода Вука! Белый Отче!
Еще завершая свой зов, Кирилл уже понял, почувствовал, что Воронов приют пуст. Постепенно затихшие отголоски эха и живая тишина дубравы только подтвердили это. Крохотная искорка надежды погасла, даже не успев толком разгореться.
Стрельчатая пещерка у основания спиленного дуба-опоры еще по пути сюда показалась ему входом. И сейчас, бессмысленно вглядываясь в черное обгорелое нутро, Кирилл вновь подумал:
"Вот если бы и в самом деле это был вход, врата, ведущие в иной, лучший мир! Сделаешь шаг вперед - и вся твоя боль, все твои потери останутся здесь, за порогом. А ты войдешь туда прежним, неповрежденным. Как же это было бы хорошо..."
Начиная осознавать, что ожидание чуда постепенно тускнеет и скоро совсем исчезнет, Кирилл заставил себя оторваться от мечтательного созерцания обугленных внутренностей дерева:
"Ну ладно. А дальше-то мне куда - возвращаться домой, в обитель? Нет. Нет, только не теперь. Как-нибудь потом. Всё-всё-всё - как-нибудь потом..."
Его блуждающий взгляд остановился на зарослях орешника поодаль. По непредсказуемой прихоти сознания из памяти почему-то всплыл тот орешник, в котором прятался, наблюдая за ночным боем при полной луне, тайный всадник-соглядатай в темном плаще.
"Именно так. Тот самый соглядатай за тем самым ночным боем. Значит, и мне туда. А почему именно туда? Да вот просто потому, что я сейчас так хочу! Хотя бы сейчас всё будет только по моим желаниям! Только по моим!"
Со внезапно нахлынувшим злобным упорством Кирилл принялся протискиваться-продираться сквозь густое плетение ветвей. Это получалось медленно, отнимало много сил, но взамен приносило такое же злобное удовлетворение.
Напоследок он намертво застрял подошвой сапога в развилке побегов у самой земли, задергался с рычанием. Потеряв равновесие, сам сапог и больно подвернув ногу по пути, просто вывалился кулём в травы маленькой полянки в глубине кустов. С ее противоположного края за происходящим весьма заинтересованно наблюдали трое подростков-дубравцев в охристо-зеленых рубахах и таковых же портках.
Кирилл поднялся, кое-как оправил одежду. Особо охорашиваться не было ни малейшего желания. Морщась, осторожно подвигал вывихнутой ступней разутой ноги, подтянул сползшую вязаную ноговицу.
- С прибытием, гость нежданный да незванный! - приветливо сказал один из дубравцев, дождавшись завершения. - Сапожок-то свой там не забудь. Или то будет таковое подношение Бору? Ну что ж, деяние доброе!
Двое прочих дружно засмеялись.
Кирилл полез обратно в куст, яростным рывком высвободил из его цепких лап добычу и обулся полностью.
- А мы тебя знаем, - продолжал подросток. - Ты - князь Ягдар, верно?
- Ежели знаешь, то чего ж переспрашиваешь? Ну я это, я. А сами вы кто такие?
- О "неусыпающих" хоть что-нибудь слыхал ли? То-то. Мы же тут юнаки дозорные, хранители дубравы, во как!
Двое прочих дубравцев переглянулись с довольными ухмылками, приосанились.
- Ага, ага... Слышь, юнак дозорный, отчего это ты один говоришь, а прочие молчат - немые, что ли? И имен своих никто из вас не назвал ответно.
- Сам ты немой! - не удержался другой из дозорных. - "Неусыпающие" особливыми знаками говорят, тебе сей язык неведом. Словами только старшóму дозволяется, да и то в крайнем разе. Имена же дозорных вызнавать всякому стороннему не можно.
- А вот и еще к одному речь вернулась... - буркнул Кирилл. - Мне до ваших обычаев дела нет. Разговоров никаких и ни с кем я заводить не собирался. Так что дальше пойду своею дорогою, а вы - своею.
Дозорные оживились. Обменявшись быстрыми жестами, придвинулись короткой цепочкой на пару-тройку шажков.
- Ведомо ли тебе, княже, что просто так, по прихоти своей разгуливать по дубраве никому не вольно. Никому из чужаков! - чтобы подчеркнуть последнее уточнение, старшой слегка приподнял брови и округлил глаза. - Во как! А коли всё-таки желается беспременно, то за сие положено мыто уплатить.
- Я отчего-то так и подумал, - проговорил Кирилл. - И сколько ж?
Очевидно, сумма налога на беспрепятственное перемещение по дубраве не являлась фиксированной, потому что дозорные торопливо сблизились головами и зашептались.
- Ну? Ну? - поторопил Кирилл принятие решения, которое вскорости и прозвучало из уст всё того же старшого:
- Э-э-э... Пожалуй, по лиске каждому из нас вполне довольно будет. И заради знакомства, и от великодушия нашего. Да, вот так. Что скажешь, княже?
- Кое-что скажу. Первое... - он оттопырил указательный палец и обвел им всех присутствующих. - К вашей печали, мне хорошо известно, что юнаки в дозоры не поставляются. Не ожидали, да? Но отсюда вытекает второе: вопрос по поводу мыта. Это я сейчас, сейчас...
Его ладонь скользнула под полу кафтана к кошелю на поясе, порылась там и появилась наружу уже в виде кукиша, каковым Кирилл повторно обвел опешивших мытарей-неудачников:
- Каждому из вас, как просили. Заради знакомства и от возвратного великодушия моего.
Старшому удалось овладеть собою быстрее прочих:
- Во как! Ну что ж, княже: хоть ты нас и не просил, за нами добрый ответ не замешкается. Расступись, ребята...
Он врастяжку сплюнул перед собою и принялся обстоятельно засучивать рукава охристо-зеленой рубахи.
Кирилл криво ухмыльнулся, перенес основную тяжесть тела на здоровую ногу и подвигал согнутыми руками, прикидывая, не лучше ли было бы скинуть верхнюю одежду. Ничего больше сделать не успел.
- На сем и завершили, - остановил всё это негромкий голос. Все головы слаженно обернулись в его сторону. У края поляны стоял Ратибор. Кирилл так и не понял, каким образом он появился там столь незаметно и неслышно. Самозваный дозор мгновенно обрел вид самый удручающий изо всех возможных. Впрочем, старшой с робкой надеждой приподнял ладонь и набрал воздуху в грудь, явно намереваясь сказать что-то в общее оправдание.
- Бокша... Вячко... Сиян... - не обратив на это никакого внимания, неспешно и раздельно огласил Ратибор. Головы понуро опускались в соответствии со звучащими именами, будто бы представляясь при знакомстве. - Поскольку вы по младости своей еще не пребываете под моею рукою, то и никакого наказания от меня пока что не последует. То уже будут хлопоты отцов ваших, каковых обо всём известите самостоятельно. Оное после непременно проверю, а на будущее же запомню вас особо. Княже, яви милость, следуй за мной.
Кириллу вдруг увиделось, что ветви смежных кустов предупредительно раздвигаются на пути идущего впереди Ратибора, образуя узкий зеленый коридор. Впрочем, в действительности могло просто померещиться - в такой-то несуразный и сумасбродный день, как нынешний. Он старался не отставать, не хромать и не морщиться от боли. Ратибор, конечно же, не мог видеть всего этого спиною, но как только заросли орешника остались позади и они вышли на простор дубравы, обернулся и спросил:
- Ногу повредил, княже?
- Да, вывихнул маленько. А откуда же...
- Разувайся. Полностью.
Его сложенные дощечками ладони ладони расположились по обе стороны босой щиколотки Кирилла, не касаясь ее:
- Больно не будет, не бойся.
- Да я и не боюсь, с чего бы это мне...
- Яви милость, сейчас немного помолчи, княже.
Кирилл почувствовал прилив сильного холода, причем шел он не от Ратиборовых рук. Источник находился внутри самой ступни. Всё окончилось, едва успев начаться.
- Можешь обуваться.
Кирилл потопал ногою - вначале осторожно, а затем смелее и сильнее:
- Ух ты... Здорово...
Оглянулся на кустарник, из которого они только что выбрались. Густая зеленая стена, никаких следов никакого прохода.
- Ага! Значит, мне не показалось, - вначале подумал, а затем и повторил это вслух Кирилл. - Ратиборе, но ведь тогда выходит, что...
- Тогда выходит, что просто мы тут в дубраве кое-какими умениями обладаем, княже. А теперь я о другом речь поведу - и то недолгую. Ты же постарайся услышать меня по-настоящему. Прежде всего, осведомлен я об этой беде твоей. Научись вначале вот чему: ранки свои не расковыривать, не копаться в былом и не жалеть себя с упоением. Всем нам нужны слова утешения, но не в моих обычаях их произносить - на то и другие люди есть. Чрез
