Прежде чем взять бутылку я поднял голову и посмотрел ему в лицо. Вроде обыкновенная морда, чуть вытянутая с выдающимся вперёд подбородком, который венчает ажурная ямочка. Бритый череп под красной бейсболкой. Чисто выбритое лицо отливает синевой. Что-то было не так в этом лице. Уже через мгновение я понял что. Глаза! Они смотрелись нереально молодыми, на фоне стареющего лица. Блестящие, зеркально чистые с идеально чистыми белками. Такие глаза я видел только на лицах младенцев. Даже не юнцов, познавших запретные плоды, горечь разочарований, а у малышей, взгляд которых светится счастьем открытия нового мира. Такой же взгляд бирюзовых глаз светил в меня. Эти глаза в купе с лицом делали мужика безвозрастным. Выражение его лица тоже было странным. Не сказать, что оно было спокойным, но и возбуждённым его тоже не назовёшь. Не злое, но и не доброе, не весёлое, но и не мрачное. Всё в этом облике балансировало между чем то и чем-то. Всё кроме телосложения. Оно было щуплое, как у пацана. Тинейджерская одежда тоже смотрелась на нём нелепо, будто он надел первое, что попалось ему под руку и, более менее, подошло по размеру.
Двумя руками, осторожно, будто священный грааль, принимаю бутылку.
Обыкновенная бутылка из под вина с оторванной этикеткой.
Бутылка полная, но по старинке заткнута скрученным куском газеты.
Оценив внешний вид предложенного зелья, недоверчиво кошусь на незнакомца.
- Не бойся, не отравишься. - Он машет рукой и суёт её в бездонные карманы шаровар.
«Вот так вот просто: «не бойся…». И я типа должен ему поверить. Хотя...какая разница. Если даже этот мужичок развлекается тем, что травит на улице незнакомых людей, хуже уже не будет. Минуту назад я собирался помереть без посторонней помощи, а так будет быстрее и наверняка.
«Была не была!». Выдёргиваю газетный тампон, обнимаю губами горлышко, запрокидываю назад голову вместе с бутылкой и делаю два больших глотка.
Сладкая с небольшой кислинкой жидкость не обжигает гортань, а проливается внутрь, будто концентрированный сок.
«Да она без градусов», - подумалось было мне, но не успел я разлепить поцелуй с горлышком, внизу живота что-то взорвалось. Это не походило на обычный взрыв такого плана, который случается после того, как отведаешь просроченный чебурек, или прокисшее молоко. Это был салют, фейерверк, разлетающийся по телу приятными мурашками. «Боже мой! Как хорошо-то! У-у-ух!».
Я зажмурил глаза и улыбнулся во весь рот. Нет улыбки более открытой, жизнерадостной и счастливой, чем та, которая бывает у алкаша, когда он намахнёт после долгого воздержания.
Когда мои глаза распахнулись, мир вокруг был уже другой. Он стал ярким, добрым и дружелюбным. «С возвращением, сынок!» - шептал мне этот мир.
- Что это? - Спросил я своего спасителя, восторженно любуясь на янтарную жидкость в бутылке.
- Вообще-то такой вопрос задают прежде чем принять что-то в себя. - усмехнулся незнакомец. - Это вино…настойка собственного приготовления. Только рецепт не спрашивай…это секрет. Хотя…мнится мне, что ты предпочитаешь продукцию винзаводов и фармкомпаний, а когда прижмёт не брезгуешь и парфюмерными брендами.
- В точку…дружище! А эта штука классная. Ничего если я ещё?
- Пей…мне не жалко!
Я сделал ещё несколько глотков, после чего протянул бутылку ему.
- Не-ет…я не пью по вторникам, тем более с утра! - Он улыбнулся, но не насмешливо, а как-то по-доброму.
- А зачем…- пожимал я плечами, не понимая, зачем непьющему человеку таскать с собой пузырь.
- Ну ты же видишь, зачем! Собираясь на прогулку, я всегда беру с собой хлеб и вино, чтобы иметь возможность покормить голодного и напоить мучимого жаждой.
- Да ты прямо как Иисус! - я широко улыбался. Моё самочувствие претерпело резкую трансформацию. За какие-то пять минут я эволюционировал от человека умирающего, до человека способного язвить. - Разрешите представиться - Лазарь…
Он будто бы не услышал моей шутки, развернулся и пошёл назад к кромке воды. Сделав ещё один жадный глоток, я бодро вскочил на ноги и в одно мгновение оказался рядом с ним.
- Матвей! - я протянул ему руку.
Он не торопился ответить на приветственный жест. Сначала чиркнул по мне снизу вверх своим бирюзовым сканером, будто оценивая внешний вид предлагаемого ему товара, а уж потом протянул ладонь. «Так и быть беру!».
- Ираклий! - Его ладонь оказалась мягкая и очень тёплая, почти горячая. По ощущениям походило, будто я держу в руке только что вынутую из печки булочку. - Между нами есть кое-что общее…- он задержал рукопожатие, продолжая буравить меня детскими глазами.
- Что же? - Спросил я, не снимая с лица блаженной улыбки.
- Наши имена заканчиваются на «И-краткое». Это довольно редко для здешних мест.
«Ё…твою мать! Тоже мне чудо!» - подумал я, но вслух сказал : - Как точно подмечено! Наша встреча неслучайна…эт-то я тебе (м-мы же на ты?)…эт-то я тебе точно говорю. - Мой язык заплетался. Меня накрывала эйфория, которая случается при приёме ударной дозы спиртного. В такое время, где-то в моей башке открывается невидимый клапан, шлюз, выпускающий наружу всё сокровенное, что, бывает годами томится, вызревает внутри, ожидая своего часа. В такие редко случающиеся периоды, я становлюсь неимоверно многословен. Меня просто нельзя заткнуть и поток красноречия (точнее словесная диарея) выливается из меня тоннами.
Человеку противопоказано много молчать. Молчать, значит копить информацию в себе. В какой-то момент переизбыток мыслей, тревог, надежд, переживаний найдёт слабое место. Он прорвёт шлюз и выльется наружу, накрыв всех, кто находится рядом. Хорошо, если эти, попавшие под раздачу люди, окажутся добропорядочными и не захотят воспользоваться случаем. В момент, когда твоя душа вывернута наизнанку, постороннему человеку открывается много интересного, местами занимательного, а местами и страшного. Твоё счастье, если этот человек не окажется манипулятором, ведь на эту изнаночную сторону души нанесена схема управления. Это мануальная инструкция по твоему использованию.
В такие моменты я не осознаю, что несу и могу вообще ничего не помнить. Меня можно остановить, но ещё никто, ни разу этого не делал. Видимо это бывает очень интересно. Я останавливаюсь сам, когда до последней капельки исчерпаю всё что есть внутри.
Но Ираклий меня остановил, правда, сделал это не сразу.
- А почему ты свои монологи сам не читаешь?
Его голос будто пробудил меня ото сна. Я обнаружил себя сидящим на траве. Задница онемела, так бывает, когда долго сидишь без движения. Мерно плещущаяся озёрная жижа едва не облизывала подошвы моих растоптанных говнодавов. К руке намертво прилипла бутылка, в которой было уже меньше четверти волшебного эликсира. Декорации вокруг тоже претерпели некоторые изменения. Возле берега плескалась уже не одна, а добрый десяток уток. Все они дружно галдели, будто базарные бабки, дербаня то и дело прилетающие с берега хлебные шматы. Солнце тоже переместилось ближе к зениту и уже заваливалось на закат. В парке стало людно, как это бывало и раньше. По аллеям гуляли мамаши с детьми и пенсионеры, а по берегу озера равномерно разбросались клубы по интересам.
Главным интересом в каждом таком сообществе любителей спорта, шахмат, политиканов и прочих прелестей жизни была, есть и будет волшебная капсула с чудотворным зельем. Как только капсула опустошается, интересы сходят на нет, и все участники клуба начинают мозговой штурм, направленный на то, как же достать следующую. «Господа знатоки, у вас одна минута. Время пошло!».
Ираклий продолжал кормить уток, швыряя им хлеб, который, почему-то, никак не заканчивался. Кепка его теперь была развёрнута козырьком назад, и казалось, что он полностью захвачен своим занятием.
- Я? - я зачем то положил пятерню себе на грудь, будто желая удостовериться, что вопрос всё же задан мне, а не селезню, который агрессивно лупил крыльями по воде.
Ираклий даже ухом не повёл в мою сторону, но чуть приподнявшееся острое плечико, красноречиво говорило : «ну не я же!».
- Это исключено! - Моя фраза прозвучала твёрдо на глубоком тяжёлом выдохе. В этой жизни я мало в чём уверен, и это одна из тех немногих вещей.
- Почему? - Уперев руки в согнутые колени, он наклонился к воде, всматриваясь в утиную возню.
- Я не умею говорить. В смысле…так говорить, чтобы это было красиво, чтобы меня слушали. Для меня проблема не то что выступить на публике, а даже спросить прохожего дорогу. Это сейчас я такой красноречивый, когда бухнул, да и то, это бывает очень редко.
- Знаешь…ты и сейчас-то не особо красноречив. - Он улыбнулся и на этот раз даже соизволил повернуться в мою сторону. - Между красноречием и болтовнёй колоссальная разница. Красивая речь походит на пищеварительную систему человека. Всё попадающее внутрь тщательно переваривается, фильтруется печенью и почками и только лишь потом выходит наружу. У болтуна такая длинная цепочка отсутствует. Он подобно этой утке, которая глотает и тут же гадит.
- И на этом спасибо…- я кланяюсь, опуская подбородок к груди. - Теперь, после сравнения с уткой, точнее с её кишечником, моя самооценка значительно выросла. Мне кажется, что сейчас ты сам ответил на свой же вопрос.
- Ну да, ну да-а…- он выпрямился, потянулся, вытягивая руки вверх, а затем в стороны, с таким напряжением, что было слышно как хрустят его куриные хрящики. - Но здесь ответ и на твой вопрос.
- На какой?
- На тот , который ты периодически задавал, мне, себе, этому озеру и уткам в течении предыдущих трёх часов. Этот вопрос видимо крепко сидит у тебя в голове и ответ, который ты мучительно ищешь, лежит на поверхности.
- Слушай, друг, извини, я видимо заболтался. Ты не мог бы пояснить, про этот вопрос. По- моему, самый часто задаваемый мной вопрос, это где достать деньги на опохмелку.
- Не-ет, вопросы об удовлетворении низменных потребностей, находятся в нижней части пирамиды. Удовлетворив такую потребность (в твоём случае, опохмелившись) ты переносишься на вторую ступень. Все эти опохмелки, запои, пьянки, головная боль по утрам, лишь ряска - то, что плавает на поверхности воды, но если заглянуть поглубже. - он и в самом деле всматривается во взболтанную утками рыжую воду, будто пытается, что-то там увидеть. Мой взгляд тоже невольно приковывается к мутной воде. - А там поглубже, уже вопросы поинтереснее. Они уже не звучат, как «где», «зачем», «за что». Эти вопросы начинаются одинаково, со слова «почему».
- Что «почему?»…в смысле п-почему «почему?»?
- Почему ничего не получается, почему всё катится под гору, почему я такой неудачник. Почему, имея определённый талант, я не могу добиться успеха, как другие? Чем они лучше меня? Что у них есть такого, чего нет у меня?
- Я задавал такой вопрос?! - удивлённо бормочу я, продолжая вслед за ним увлеченно наблюдать за утками.
- Он проходил красной нитью через всю историю, которую ты мне поведал. Он не звучал так откровенно, но то, что именно он тебя мучает, мне абсолютно ясно.
- И ты знаешь ответ на этот вопрос?
- Ты же его сам озвучил. Ты прекрасно знаешь ответ, просто не можешь его сформулировать.
[i]Презрительно хмыкнув, я делаю
