друг друга, спасите!"
Ну, дружинники к нам, стало быть. Во смеху-то!
- Неужели смеялись? - не поверил Петя.
- При чем тут смеялись! Чего уж тут смешного, когда пришлось стоя
спать!
- Кому?
- Кому-кому, закомукал! Мне - кому же еще!
- Заливаешь! - уверенно сказал Петя.
- Это я-то? Докажи!
Доказательств не было. Они помолчали.
- Чтой-то делать ничего не хочется, - потягиваясь, сказал Борька. -
Объелся я у тебя на всю жизнь. Уж накормил ты меня на славу. Никто так со
мной не поступал. А ты, Петрушка, не жадный! Хорошо!
Петя покраснел, вспомнив, как испугался вчера.
- Извини меня, Борь!
- Ты это о чем? - притворился Борька.
- Ну, как я...
- Ерунда! Думаешь, я лучше?
На этот счет у Пети не было никаких сомнений.
- Я, может быть, хуже! - сказал сам себе Борька и лег на скамейку,
согретую солнцем. Он вытянул ноги и на мгновение застыл так, ни о чем не
думая, ничего не чувствуя, кроме солнечного тепла. - Я, брат ты мой, тебе не
Сашка! - продолжал он, возвращаясь оттуда, где он ничего не думал. - Сашка -
это да! Он скоро приедет - и сам увидишь!
Петя был наверху блаженства: оказывается, Борька на него не обиделся.
- Хочешь, в шахматы будем играть? - предложил он.
- Не умею! - сказал Борька.
- Научу! Я с папой без форы играю!
- Не получится! - сказал Борька, задирая кверху ноги. - Я мешком как
треснутый!
Но Петя не оступал.
- Я терпеливый! Я одну собаку выучил до десяти считать, чем ты хуже?
- И вправду - чем я хуже? - удивленно спросил Борька, опуская ноги на
землю. - А какой она породы была?
- Королевский пудель.
- Ну, ей везет! А я - дворняжка!
Борька встал на четвереньки, залаял и побежал по двору.
Петя помчался за шахматами. Принес шахматы и сандалии.
- Вот они, голубчики! - обрадовался Борька, разглядывая свои старые,
развалившиеся сандалии. - А я-то вас уже похоронил, бабушке сказал, что меня
ограбили.
- Мы, что ли?! - ужаснулся Петя.
- Не-ет! Я такое придумал, что бабушка весь вечер крестилась и про них
забыла. Теперь их домой - нельзя! Ну-ка, летите, милые!
И Борькины сандалии полетели в помойку...
Возвращение Сына Города
Саша вернулся в Ленинград. Летние каникулы он провел у бабушки под
Псковом. Он любил возвращаться в город в конце лета. Это было самым любимым
его занятием - возвращаться откуда-нибудь домой.
Другим самым любимым его занятием было уезжать из дома в июне месяце,
и, уезжая, он не хотел возвращаться. Но лето такое длинное. За лето он
успевал забыть и школу, и школьных друзей, и асфальтовый город. Летом он
начинал любить бабушкину деревню, деревенских ребят, косцов, речку, лес, -
словом, все, что называлось бабушкиной деревней.
Но стоило солнцу перекатиться из июля в август, стоило тем же самым
утрам начинаться обильными росами, как Сашу охватывало беспокойство, и он
ловил себя на мысли, что с ним обязательно должно что-то случиться.
Просыпаясь по утрам, он не сразу вскакивал, как в середине лета, а
некоторое время лежал с закрытыми глазами, представляя себе, что же с ним
должно случиться. И каждое августовское утро ему виделось, как он вернется в
свой город, на свою улицу, повстречается со своими друзьями, и что будет
потом. От этого начинало стучать в висках, сердце колотилось, и, не в силах
с собой справиться, он просыпался окончательно, прыгал с кровати и босиком
мчался по деревне. Вслед ему мычали коровы, кричали воинственно краснолапые
гуси. Испуганно взвивались белоснежные куры, бежали за ним собаки, а он
несся стрелой к речке и прыгал вниз головой с обрыва.
Вода принимала его в холодные свои глубины, холодила его тело и голову,
и он долго плыл по реке, и веером стояли над ним брызги, расцвеченные низким
утренним солнцем.
Потом, шатаясь, он выбирался на берег и медленно шел по деревне в
окружении деревенских собак. И снова мычали коровы, кричали воинственно
гуси, и куры вспархивали у самого его лица. А на пороге дома ждала его
бабушка, маленькая старушка, в большом новом сарафане и белом, в горошек,
платке...
И вот он вернулся и как будто не узнавал родного города, а город его.
Саша шел с мамой по улице и подпрыгивал, а на голове его подпрыгивала летняя
белая кепочка.
За лето Саша изменился, вытянулся, и мама не узнавала сына. От счастья
и гордости у нее кружилась голова и немного голова кружилась от дальней
дороги и тяжелого чемодана.
- Не прыгай! - сказала мама. - Чемодан тоже прыгает, а я - с ним!
Саша посмотрел на маму и удивился, что его мама одна несет такой
тяжелый чемодан. Он ухватился за ручку. И мама улыбнулась, узнавая в сыне
помощника.
Потом они ехали на троллейбусе, и Саше хотелось кричать от того, что он
видел за окном. А видел он Невский проспект и реку Фонтанку, Дворец пионеров
и знаменитых коней. Он так радовался, что пассажиры сразу догадывались, что
в город вернулся Сын Города и никто другой.
Как только они подошли к дому, Саша не выдержал:
- Мама! Я на минутку к Борьке...
Мама поглядела вслед убегавшему сыну и подумала: какой он легкокрылый и
стремительный - он может когда-нибудь улететь...
Саша одним духом взлетел на седьмой этаж.
Открыл ему сам Борька.
- А-а-а-а! - протянул Борька. - Это ты-ы-ы!
Тон у Борьки был разочарованный, но Саша не обратил на это внимания.
- Борька - это ты! Здравствуй - это я!
На его крик в прихожую высыпали все Красномаки. Бабушка втащила его в
квартиру и, крепко обняв, поцеловала.
- Сашенька, как ты вырос!
Таня с Маней повисли на нем и тоже закричали:
- Сашенька, как ты вырос!
Они полезли к нему целоваться и перепачкали его сгущенкой. Саша достал
две шоколадки и протянул им.
- Никогда нас не забываешь, - сказала бабушка и, всплакнув, пошла на
кухню.
- Никогда нас не забываешь! - как попугаи, повторили малышки. - Вон
Борька нас ни разу не угостил.
- Они все лопают - и мое и свое. А ну, брысь! - Борька протянул узкую
ладонь. Саша крепко пожал ее.
Борьку словно разморозило. Наконец-то он понял, что друг вернулся.
Девчонки нападали на Сашу, делая ему рожки. Саша весело смеялся -
девчонки были удивительно похожи на верного друга Борьку.
- Ну, чего раскудахтались? - напустился на них Борька. - Совсем от рук
отбились. Вот сейчас стану про волка рассказывать...
- Не надо, Боречка! Мы лучше пойдем сгущенку есть!
И ушли есть свою сгущенку.
- Знаешь новость? - спросил Борька. - У нас пятеро новеньких, и Анна
Кирилловна перешла в первый класс!
- Жалко ее! - признался Саша. - Я ее ни на кого не променяю. А помнишь,
как в первом классе Жбанов на урок колбасищу притащил и весь урок чавкал...
- Да-а-а! - как бы между прочим сказал Борька. - Я с одним тут
познакомился, новеньким, Петрушкой Стародубцевым. Он из английской школы к
нам перевелся.
- А чего ему там не понравилось? - резко спросил Саша. В бабушкиной
деревне у него осталось много приятелей, но Борька был один!
- Обещал сегодня зайти. Мы в шахматы с ним играем. Я уже мат двумя
ладьями могу! Ну и умный! Я от него про художников узнал, абракци... Ну, они
еще цвет придумали!
- Цвет придумать нельзя! Он есть сам по себе! - взволнованно сказал
Саша. Его обдало жаром, и он почувствовал себя опять стоящим на крыше
двенадцатиэтажного дома, когда они смотрели первомайский салют. Тогда Борька
хорохорился, как всегда, и перегнулся через ограду. Голова пошла у него
кругом, он пискнул и совсем перевесился туда... Саша, еле живой от страха,
рванул Борьку за хлястик белой куртки, а сам, закрыв глаза, упал. Борька
шлепнулся рядом, и долго они так лежали. А потом приподнялся Борька, по
сторонам огляделся:
- Ну и друг же ты, Сашка! Я бы, наверное, так не смог! Но в следующий
раз постараюсь!
А Саша ему:
- Дурак! Следующего раза не будет! Нет, нет, нет!
А Борька:
- Ну чего ты? Замекал козлом!
И они разругались...
- Много ты понимаешь! - осерчал Борька. - Он по-английски
разговаривает.
- С тобой, что ли?
- С телефоном, балда! Его отцу звонил какой-то англичанин! Его отец на
Белое море ездит!
На душе у Саши сделался черный туман. Саша не любил разговоры про
отцов.
- Значит, в шахматы, говоришь, выучил, а на задних лапах стоять не
выучил? - спросил он, поднимаясь. Он вдруг сделался очень тяжелым.
- Ну что заводишься? - возмутился Борька и тоже вытянулся. Так вот они
и стояли. Друг против Друга.
- Ты его видел? Не видел, а языком болтаешь!
- А чего мне его видеть - для меня он невидимый! Я его и видеть не
хочу! Умник, ну и катись к умнику!
- Во, озверел человек! - удивился Борька.
- А он змея воздушного пускать умеет? А нырять с обрыва? А на плоту
плыл в Тихую заводь, где живет старый сом: усы - как рога у козла? А я на
плоту плавал и бревна разъехались! А я на лошадях ездил все лето, а сколько
раз - верхом!
- А сколько раз верхом, - еле слышно повторил Борька, лопаясь от
зависти.
- Косить выучился! На тракторе немножко ходил!
Борька не сводил с друга глаз.
- Англичанин! - передразнил он вдруг себя. - Да я с ним только неделю и
знаком! Мы с ним все во дворе, на скамейке. Сказку мне какую-то все
рассказывал про капустный листок. Надоел прямо. - Борька захихикал. - Скука
с ним смертная!
- Ладно врать-то!
Борька почувствовал себя прощенным.
- Бабушка! Мы гулять пойдем! - закричал он.
- Гуляйте на здоровье! - разрешили Таня с Маней, до колен вымазанные
сгущенкой.
Пока мальчишки спускались по лестнице, Борька все время наговаривал на
Петю. По-Борькиному выходило, что Петя - трус необыкновенный, задавала и
жадина.
- Не ври! - одернул его Саша, не терпевший наговоров. Однако именно
таким представлялся ему этот хиляк-англичанин. На первом этаже они
наткнулись на мальчишку с шахматами под мышкой.
- А я услышал ваши голоса и решил подождать! А ты - Саша Федоров, да? -
спросил Петя, восторженно разглядывая Федорова. - Мне кажется, я тебя где-то
видел!
- А я тебя не видел! - мрачно сказал Федоров. - Ты невидимый и не наш,
потому что не из нашего класса.
- Я буду учиться в вашем классе! - заступился за себя Петя. Шахматы
деревянно застучали в его трясущихся руках.
- Все равно не наш и никогда им не будешь, верно, Красномак?
- Не знаю, - промямлил Борька.
Нет, такой ответ никого не устраивал: ни старого друга, ни нового.
- Ты за кого? - отчаянно спросил Саша, и его голос стал подниматься до
самого неба. - За меня или за него?..
Первоклассник Ванька-ключник
На той же улице, где жили мальчишки, жила семья Тряпичкиных. В семье
Тряпичкиных было семеро детей. Недавно там отпраздновали четвертую свадьбу.
Дочь Вера окончила школу и вышла замуж за своего одноклассника.
- Ну, все! - говорила, разглядывая себя в зеркало, Вера. - Теперь я на
всю жизнь Розова, а не Тряпичкина. Фамилия-то какая - Ро-зо-ва! Роза, одним
словом. В нашем классе у него самая красивая фамилия была, поэтому я за
Витьку и пошла.
- Счастливая! - вздохнула самая младшая
