Детская дудочка где-то поет!

Анжелу, и
всех остальных его сестер.
    Он  ей поверил,  что для него она не пожалеет пятерок. Глаза у нее были
хорошие, как у матери. Так и отправился Ванька-ключник в школу за пятерками,
и только за ними.
    Возвращаясь  из  школы домой,  Ванька  повстречал у ворот  друзей.  Они
выстроились перед ним в шеренгу, и он прошелся перед ними как главный... Он,
как посланный от них разведчиком, признался:
    - Там совсем и не страшно! Завтра, пожалуй, еще схожу!


    Девятнадцать против девятнадцати


    Анжела  оставила Ваньку  с  Анной Кирилловной и  побежала  искать  свой
класс. 4-й "в" стоял под большим кленовым листом.
    - Эй,  смотрите, Утиль Тряпичница ползет!  - закричал Красномак. Уж как
он ее заметил - неизвестно. Он стоял к ней спиной и держал плакат с кленовым
листом.
    Анжела покраснела, как лист на плакате, - все глаза были устремлены  на
нее.
    - Здравствуйте! - неслышно сказала Анжела. Ей захотелось спрятаться, но
спрятаться  было  негде.  И  тогда  она  спряталась  в  самой  себе.  Но
слезы-предатели не дали далеко спрятаться. Они  навернулись на глаза - и все
рассказали.
    - Ну что я говорил! - торжествующе сказал Борька, толкая Петю в  бок. -
Ну разве Тряпичкина не псих? Да  я ее так выдрессирую - она реветь от одного
взгляда будет!
    - А зачем тебе? -  удивился  Петя. Во-первых, он удивился, почему с ним
Борька заговорил после вчерашнего, а во-вторых,  непонятным ему было желание
дрессировать Тряпичкину.
    Борька  не  ответил.  Тут подошли Венька Жбанов  и Цаплин.  Обстучались
ладонями, а Цаплин уставился на Петю:
    - Это что еще за стеклянный человечек?
    - Да  новенький -  Петька  Стародубцев! Дружок  мой!  -  сказал Борька,
непонятно почему веселея. Ему вдруг стало так весело, что он закричал на всю
улицу: - Ого-го-о-о-о!
    Новая учительница на него прикрикнула:
    - Красномак, прекрати!
    - А если мне весело?
    - Веселись дома!
    -  Не дают  дома! - с сожалением сказал Борька. - Дома нельзя, на улице
нельзя, в школе нельзя! Где ж веселому человеку веселиться?!
    Учительница  не ответила. Тогда  он  снова переключился  на  Цаплина  и
Веньку. Цаплин в это время уже наскакивал на Петю:
    - Очень хочется разбить этого стеклянного человечка!
    - Отвали! - предупредил Борька. - А то заработаешь!
    - А чего? - запетушился Цаплин. - Я, может, его исправить хочу!
    Борька залепил Цаплину. Цаплин залепил Борьке. Обменялись и  приутихли.
Головы задрали и  стали ждать, когда на трибуну поднимется директор и начнет
поздравлять.
    Петя  в этот  момент встретился глазами с  Анжелой.  Он  улыбнулся ей и
сказал: "Здравствуй!"
    -  Ты  это  с  кем? -  не поворачивая головы, спросил Борька,  растирая
грудь. - С Федоровым, что ли?
    Ему всюду мерещился Федоров.
    -  Да  нет!  -  ответил Петя. Но  Борька  и  внимания  не  обратил.  Он
высматривал  Сашу. И увидел  его.  Федоров подходил.  И  у  Борьки запрыгало
сердце.  Только бы подошел, а уж  там - он его заговорит! "Плевать, плевать!
Какая ерунда! Ты за кого?  Ясное  дело -  за  всех! За него, за  Петьку,  за
себя!"
    Федоров каменно  прошагал  мимо. Он встал  последним, рядом с Венькой и
Цаплиным и тоже обстучался с ними ладонями.
    Анжела, получив  от Пети  "здравствуй", унеслась  в далекие  дали.  Она
видела себя и Петю под куполом цирка в  блестящих красных одеждах. Петя идет
по проволоке,  а  она  стоит у  него  на  плечах  и  держит афишу  "Гимнасты
Стародубцевы  -  Петр  и Анжела". Не  знала Анжела,  что гимнаст Стародубцев
четвертый год от физкультуры освобожден.
    Из  далекого  путешествия ее вернул  Федоров.  Он прошел  мимо,  и  она
вспомнила Ванькин рассказ.
    Анжела  повернула голову  и проследила:  подойдет ли он к Борьке? Но  к
Борьке он  не подошел. Тогда она поняла, что является обладательницей жгучей
тайны, а это было нестерпимо! Она нашла глазами Нину Петрову и поманила ее.
    -  Да не может быть, - не поверила с  первого раза  Нина. Анжела  снова
пересказала страшную историю. Тут и другие девчонки прислушались:
    - А что? А что?
    И  скоро  жгучую  тайну узнал весь класс.  Никто не  верил,  потому что
фамилия Красномак-Федоров была как будто двойная. Так всегда и называли их:
    - Красномак-Федоров! Выйди вон из класса!
    - Красномак-Федоров - в школу родителей! - И всякое такое прочее.
    - Послушай, Борька, девчонки болтают, что ты с Федоровым поругался! Вот
врут! - зашептал Алеша Сизов, лучший в классе футболист.
    -  Поругался с Федоровым, - в раздумье повторил Борька, которому  очень
не хотелось, чтобы это оказалось правдой.
    -  Сашка! Ты,  говорят,  с  Красномаком поссорился?  - спросил Федорова
Сорокин, когда они поднимались по лестнице.
    - Уже говорят? - Саша поморщился. Ему казалось, что он  весь разбился и
наполнился зелеными осколками, остро выпиравшими со всех сторон.
    "Уже  разболтал!  -  с  ненавистью  подумал  он про  Борьку.  -  Болтун
несчастный!" Он не выносил  все  эти разговоры. Лично он никогда ни про кого
не болтал. Сам того не желая, он сказал:
    -  Да  с этим предателем  я больше  не помирюсь!  Если помирюсь - пусть
каждый в меня плюнет!
    Борька, услышав  Сашин  голос,  остановился  и некоторое время  не  мог
понять смысла услышанных слов. Но, когда до него дошло, он пожал плечами:
    - Во дает  Федоров!  Взбесился  на сухомятке! - И,  обратившись ко всей
массе  зрителей,  слушателей  и  судей,  добавил: -  Ну  подумаешь -  в  его
отсутствие с Петрушкой подружился! Что здесь страшного?
    Саша подскочил одним прыжком к Борьке и крикнул, выделяя каждое слово:
    - Слушай, ты, если ты сейчас же не замолчишь!..
    Борька  увидел  его  лицо,  искореженное  какой-то  немыслимой  болью,
отодвинулся и побежал догонять Петю.
    Саша  взял себя в руки и подумал: "Ну зачем, зачем я так делаю?! Может,
догнать их?"
    Но, когда он увидел, как они смеются, он закричал снова:
    - Предатель! Красномак - предатель!
    4-й "в" не мог быть спокойным, когда на его глазах разваливалась дружба
- не разлей водой. Он заорал множеством глоток:
    - Собрание!
    И понесся по коридору табуном замечательных скакунов. Новая учительница
не смогла сдержать их.
    - Я - за Федорова!
    - Я - за Красномака!
    Орали, как могли.
    -  В  чем  дело?  -  спросила  учительница  у  Миши  Сорокина,  самого
неповоротливого из всех.
    - У нас, понимаете, Красномак и Федоров поругались! - задыхаясь, сказал
самый неповоротливый.  Он  был  красный-прекрасный  и  толстый.  Его ресницы
падали  на щеки,  как весла  -  на воду. После  каждого  взмаха он  открывал
голубые глаза, и глаза с каждым взмахом становились все печальнее.
    - Ну и что?! - удивилась учительница.
    - Дружба рухается! - сказал Миша.
    Пока Сорокин с учительницей стояли в коридоре,  в  4-м  "в" происходило
самое бурное  и молниеносное собрание  за всю  его  историю. Ораторы сменяли
друг друга. На каждый нос приходилось пять секунд.
    Мнения  разделились.  Одни выступали  за  то - пусть  сами разбираются.
Другие говорили, что  дело это всех касается и друзей надо  тут же помирить.
Тут же! Прямо сейчас!
    В класс вошла учительница и с ней - Сорокин. На доске было написано:

    "Ф - 19!"
    "К - 19!"
    "ВОЗДЕРЖ - 1".

    - Кто воздержался? - спросила учительница.
    Петя встал.
    - Почему?
    - Я за обоих.
    - И я! - сказал Сорокин.
    - И мы! - заревел класс. - ПОМИРИТЬ! ПО-МИ-РИТЬ!
    - На перемене! - сказала учительница. - А сейчас давайте знакомиться.
    Они  сразу замолчали.  Было у них  это  свойство -  сразу взрываться  и
замолкать.
    -  Меня зовут  Любовь Ивановна.  Я буду вести у вас математику  и  буду
вашим классным руководителем.
    Цаплин  с  Венькой  захихикали  и  завозились  на парте.  Венька достал
носовой платок и накрылся им.
    - А что? - сказал Венька, ломаясь. - А может, мне стыдно?!
    - Это хорошо, что тебе может быть стыдно. Но сейчас я не вижу для этого
причин.
    - А почему у вас такое имя? Нельзя ли как по-другому? Ведь про любовь в
школе нельзя!
    Любовь  Ивановна засмеялась, а за нею и весь класс. Только она смеялась
по-своему, а класс - по-своему.
    - Хорошая у нас с вами разрядка! - сказала Любовь Ивановна.
    - А вы про любовь не ответили! - ехидно заметил Цаплин.
    Они с Венькой уже почувствовали себя вольными стрелками: что ни  сделай
- все простится.
    - Ну  что  вам сказать? - затруднилась  учительница.  -  Любовь  -  это
прекрасное чувство и  давайте  его в себе воспитывать. Это чувство живет и в
нашей повседневной жизни  -  люблю кашу, огурцы, мороженое. И  в то же время
это чувство нашей с вами  личности - люблю  своих близких, родину, товарища,
школу! Об  этом пишут  книги, пьесы!  Все  искусство построено  на  любви  к
человеку!
    - А как же "Валя плюс Витя" пишут? - не унимался Цаплин.
    -  Ну,  это в  старших  классах! - сказала Любовь Ивановна и  тем  дала
понять, что разговор кончился.
    - Нет!  - сказал  Цаплин.  - Я  сам  видел,  как это  писал  парень  из
второго...
    -  Он, наверное, много лет во  втором классе сидел!  -  сказала  Любовь
Ивановна.
    Она засмеялась, а с ней  - и все.  Так  они и познакомились. Не смеялся
один лишь Федоров - он и не познакомился.
    На перемене  Борьку и  Сашу  нетерпеливые одноклассники  стали  толкать
навстречу друг другу.  Отходчивый Борька  пошел  было навстречу Федорову, но
Саша встал и ни с места.
    -  Ну и не надо! - сказал Борька и плюнул. - Что он мне - король, чтобы
я перед ним на  задних лапах  танцевал?! Да я  и перед королем не стал бы! Я
только перед вами!
    Борька встал разлаписто, как медведь,  и пошел потешать толпу. Здесь из
других  четвертых  набежали.  Борька  стоял весь  окруженный,  а  около Саши
остались Цаплин с Венькой.
    - Это из-за новенького все! - сказал тугодум Венька. - Ох, и рожа умная
- так и просится!
    - А Красномак хорош тоже! - сказал Цаплин. - С ним уселся!
    Саша их слушал,  как  в тумане. У него горели уши. Уши  его выдавали. А
так бы никто не догадался, что в  нем  происходит: заклинило всего, и сам он
испугался. Никак он не думал, что так далеко все зайдет!
    - Федоров!
    - Ну, что тебе? - спросил он Сорокина.
    - Федоров, ты не бунтуй! Один останешься!
    - А ты не лезь не в свое дело!
    - Это не мое дело, а наше!
    - Не ваше!
    - Когда-нибудь поймешь, Федоров!
    - Иди-иди!
    - Иди-иди!  -  поддержал  Сашу Цаплин,  все слышавший.  У  Цаплина руки
чесались. Этот Сорокин его так и раздражал, так и напрашивался.
    - Поосторожнее! - сказал Сорокин и ударил его.
    Цаплин не ожидал, что тот его - первый, и сказал удивленно:
    - В прошлом  году  я  его  лупил, как хотел, а  сейчас  сам,  гляди-ка,
задирается!
    Изменившаяся  обстановка  ему  явно  не понравилась,  и он  побежал  по
коридору, чтобы подловить какого-нибудь первоклассника.
    На уроке Саша не слушал учительницу. Он  сидел один на последней парте.
Перед  ним вертелись,  как на каруселях, Венька  и Цаплин,  и от  них у него
стала кружиться голова.
    - Федоров! К доске! - услышал он.
    Саша вышел к доске и попал под обстрел всего класса. Каждый, как хотел,
его разглядывал. Этого он допустить не мог!
    - Не знаю, как решать! - сказал он. - Не хочу!