Его тон удивил и обидел учительницу.
- Садись - два. Красномак!
Вот они и встретились на узкой дорожке. Саша прошел мимо Борьки, как
будто это был не Саша, а волна воздуха. А Борька не удержался и показал ему
язык.
Борька бился у доски. На помощь ему вызвался Петя. Он в два счета решил
задачу. Борька посмотрел на него с гордостью, как будто самому Борьке
поставили пятерку. На самом-то деле ему тоже влепили двойку.
- Ничего, - шепнул ему Петя. - Теперь вдвоем будем...
И хотя он прошептал очень тихо, Саша услышал.
"Вот новенькие пошли! С первого дня, как будто бы и не новенькие! -
подумал он. - А старенькие - как будто бы и не старенькие. Ишь ты,
вдвоем!.."
И не стало для него - как будто не было никогда - Борьки Красномака.
Домой он шел с Венькой и Цаплиным. Со школьного стадиона до них долетело:
- Давайте в футбол!
- Надо новую команду составить!
- Вратаря надо - Федорова же не поставишь...
И вдруг Борькин голос:
- Давайте Петрушку! Пусть приучается! Надо нового вратаря готовить!
Старый - кукареку!
Саша сощурился, чтобы не заплакать.
Отец и сын
Саша запомнил отца из далекого детства: с приходом отца домой все
начинало темнеть и смеркаться. Такая у отца была работа, чтобы приходить
поздно. Саша без него не мог заснуть, а мама ругалась, и отец сердился:
"Зачем не спишь?!" Саша молчал и улыбался: "Сами знаете!"
По утрам он вместе с отцом делал зарядку. Потом бежали под душ и
полоскались, как две счастливые утки. После завтрака Саша с мамой
отправлялись в детский сад, отец - на работу. Перед тем как разойтись, отец
протягивал Саше руку:
- Выходит, брат Сашка, до вечера!
Саша пожимал отцовскую руку - маленькая ладошка в большой ладони, как в
туннеле, - и говорил:
- Выходит, брат папка, до самого вечера!
И они начинали смеяться, а мама называла их пустосмешками.
Саша до семи лет жил, как лягушка у пруда, как цыпленок на зеленой
траве, как веселый щенок - не подозревая, хорошо ли ему, плохо ли. Ему
всегда было одно и то же. Но когда начинало болеть ухо, он начинал понимать,
что раньше-то ему хорошо было.
С трех лет он ходил в детский сад. Самым сильным впечатлением от
детского сада был подсолнух во дворе. Каждую осень огромный цветок вырастал
на одном и том же месте, и никто из ребят его не трогал. Все ходили вокруг
подсолнуха и удивлялись - какой большой, как головой вертит! Все они любили
подсолнух и копали около него землю, чтоб ему было мягко, и поливали водой
из леек. А потом подсолнух кто-то срезал, и Саша спрашивал воспитательницу:
- Зачем ему голову отрубили?
- Чтобы семечки есть!
Саша стоял молча, долго-долго ничего не делал, а потом говорил:
- Жалко: живой!
- На следующий год еще вырастет! - говорила воспитательница. - У него
голов много!
Саша ждал следующего года, рисуя несорванный подсолнух. Он говорил:
- У меня он всегда!
А потом он забыл про подсолнух, потому что подружился с Женькой. Женька
был очень озорной, и Саша такой же. Но Саше попадало больше: Женька всю вину
сваливал на Сашу. Женька объяснял Саше:
- Мне нельзя быть виноватым - родители в науке. Как про меня узнают - у
них наука остановится. А нельзя - их генералы торопят! Про меня не
сознавайся, про себя сознавайся, а я кормить тебя буду!
Саша сознавался и за себя и за Женьку. А за это Женька по утрам
приносил конфеты и фрукты.
Потом кончился детский сад, и Женька исчез. Женькины родители - они в
магазине работали - в Москву уехали. А Сашин отец из дома ушел. И хотя ухо
теперь у Саши не болело, он понимал, что раньше-то хорошо было.
В школе он подружился с Борькой Красномаком. Они с Борькой поклялись
никогда не бросать друг друга. А чтобы сделаться самыми храбрыми, ходили к
трамвайной линии - стоять на междупутье у поворота. Это было что-то жуткое -
стоять на междупутье у поворота, когда трамваи заворачивали и заносили свои
граненые бока: свободное пространство становилось узким, как щель, и
мальчишки лязгали в этой щели зубами. Но они побеждали свой страх. А их
победили две вагоновожатые тетки, которые - сговорившись между собой -
схватили их и так им надавали, что начисто вышибли мужество, воспитанное с
таким трудом.
Теперь Саша представлял отца и мать трамваями, несущимися в разные
стороны. А он между ними стоит на повороте, а трамваи заносит...
Отец заходил редко. Всегда он выбирал время, чтобы матери не было дома.
Саше с ним было трудно.
Саше было уже девять. Отец принес подарки на день рождения. Саша на
подарки и не взглянул.
- Что, игрушки плохие, конфеты горькие? - спросил отец.
Саша молчал.
- Что же, и слова для отца не найдешь?
- Ты же гость! - хмуро сказал Саша.
- С гостями надо приветливым быть!
- Нет у меня приветов! - сказал Саша. - Зачем ты нас бросил?
Отец забегал по комнате и стал оправдываться. Перед Сашиными глазами
стояла голова толстого подсолнуха, сломанного кем-то, кто семечек хотел...
Когда Борька Красномак подружился с Петей-англичанином, Саша
почувствовал себя раненым - как в тот год, когда ушел отец.
Дело Кривого Чура
Пока дядя Яша безуспешно боролся с урожаем и оплакивал свою одинокую
жизнь, Кривой Чур тоже не сидел без дела. Дело Кривого Чура приносило ему
много страха, беспокойства, но еще больше - денег: он занимался тем, что
скупал вещи у иностранных моряков и потом перепродавал их по высоким ценам.
Милиция уже напала на след его шайки, и Чуру понадобилось найти для своих
темных дел нового человека - обязательно с машиной для быстрой переброски
товара и надежным местом для хранения вещей. Старый жулик сказал своим
помощникам: "Ищите самого жадного человека!" - и его помощники - малыши, как
он их называл, - принялись рыскать по городу.
Самым жадным человеком им показался дядя Яша, потому что он запрашивал
на рынке за свои овощи-фрукты больше других. Когда малыши узнали, что у
этого одинокого старика есть черная "волга" и сад за городом, они запрыгали
от восторга: такое совпадение бывает раз в жизни! "Надо его использовать на
всю катушку!" - сказал Кривой Чур, и в тот же день жулики нагло вломились в
дяди-Яшину машину и силой выманили у дяди Яши согласие помогать им в их
махинациях.
Однако Кривой Чур не спешил. "Напугали старика, а теперь посмотрим -
что он будет делать!" Малыш время от времени наезжал к дяде Яше и незаметно
собирал о нем нужные сведения. Сведения были что надо! Огородник никогда не
выходит, ни с кем не общается. До того напуган, что даже забросил рынок.
- Помучали толстяка - и хватит! - однажды сказал Малышу Кривой Чур. -
Надо ему на глаза показаться, а то как бы он не помер без нас. Это не входит
в наши планы. Посмотрим, как он нас встретит!
Жулики вошли к дяде Яше, когда тот сидел перед зеркалом и жаловался сам
себе на свою одинокую жизнь. За эти два месяца дядя Яша много передумал и
наконец понял Петину сказку. "Викки - это я, только немного старый..." -
говорил дядя Яша в зеркало и тяжело вздыхал. Зеркало безучастно молчало.
Вдруг оно как будто перекосилось, по нему пробежала рябь, и на дядю Яшу
уставилось страшное лицо Кривого.
- Здравствуй, Яков! Хорошо, что мы тебя навестили - ты такой скучный,
что на тебя жалко смотреть. Сейчас мы тебя развеселим!
- Это я, конечно, сплю! - откликнулся дядя Яша и закрыл глаза. Кривой
Чур выбил из-под него стул, а Малыш перехватил толстяка и не дал ему упасть.
- Не надо, не надо больше - я уже совсем проснулся! - закричал дядя
Яша. - Что это еще за безобразие?!
- Как же так, Яков? - ласково спросил Чур. - Почему ты не узнаешь своих
старых друзей, о чем ты только думаешь?
- Да я... думал о Друге Души! - вдруг выпалил дядя Яша.
Кривой захихикал:
- Верно говоришь - друга надо душить, пока он тебя не задушил первый.
Пошутили - и хватит! Сегодня у тебя начинается новая жизнь. Что с тобой,
Яков?
- Это я от радости! - сказал дядя Яша и заплакал.
- Ну ничего, ничего! - Кривой Чур погладил дядю Яшу по голове. - Раз ты
согласился нам помочь, мы тебя больше не оставим одного, правда, малыши?
- Не оставим! - зашумели жулики, а один из них уже полез в дяди-Яшину
банку с вареньем. Кривой Чур грозно сдвинул брови.
- Теперь слушай о деле. Два месяца мы тебя выдерживали и проверяли.
Теперь, когда ты прошел проверку на длинный язык, мы тебе доверяем. Поехали
с нами в город!
- Да я... плохо себя чувствую... - заспешил дядя Яша.
- А ну-ка, Малыш, приведи его в чувство! - скомандовал Кривой Чур.
- Мне уже лучше! - заверил дядя Яша. - Я поеду с вами, но раньше вы мне
скажите - кто вы такие? Воры, да? Мне надо знать.
- Знаешь, что бывает с теми, кто слишком много знает?! - спросил Кривой
Чур.
- Да я...
- Эгоист он у нас. Все "я" да "я". Как будто он один на свете. Отучим
его от этой вредной привычки!
...Они ехали по городу. Кривой Чур, не стесняясь, болтал с Малышом о
своих делах. Дядя Яша молча крутил баранку и сокрушался про себя - как легко
он сдался этим разбойникам.
Когда машину остановил светофор, дядя Яша снова вспомнил Петину сказку
и прошептал: "Эх, капустный листок, капустный листок! Если бы я тебя
встретил раньше, все, возможно, сложилось бы по-другому!"
- Чего шепчешь? - спросил Кривой Чур.
- Про капустный листок!
Малыш и Кривой Чур захохотали. Им было очень весело. Все шло как надо.
Большой совет
Прошло больше месяца, а беспорядки в четвертом "в" не утихали. Федоров
связался с Венькой и Цаплиным, которые считались неисправимыми двоечниками.
Скоро и результаты сказались: Федоров нахватал двоек. Любовь Ивановна его
пристыдила, а он ей в ответ - грубить! Миша Сорокин даже присвистнул на
уроке - вот до чего Федоров докатился! Любовь Ивановна и Сорокину -
замечание: какой может быть свист на уроках?!
Уже четко все разграничилось: у Федорова - своя компания, а у
Красномака - своя. Дня не проходило без драки.
Когда Федоров нагрубил учительнице, Сорокин, командир отряда, сказал
себе: "Надо кончать с этим!" - и назначил сбор совета отряда.
- Мы собрались сегодня, чтоб обсудить поведение и успеваемость
Федорова, а также Жбанова и Цаплина, потому что они сейчас заодно и тянут
класс назад! Кто хочет сказать?
Захотел сказать Борька:
- А по-моему, Федоров - того! Он очень даже злющий! Если он еще раз к
нам с Петрушкой сунется - реветь ему от Юрки Ларионова кровавыми слезами! Я
на этого Федорова плюю! У меня есть друг, Петрушка! Вот он - настоящий! И по
учебе мне помогает, и в шахматы научил, и...
- А в пеленки он тебя не заворачивает? - всунулся Цаплин, который в это
время к червям нитки привязывал.
- Да ты! - задохнулся Борька.
- Цаплин, молчал бы! - посоветовал Миша. - Когда твоя очередь придет -
от тебя путного слова не добьешься!
- Ага! - сказал занятый Цаплин.
Саша сидел с опущенной головой и смотрел на зеленое поле
