Уговор.
Рассказ.
Уговор на Руси - дороже денег.
Поговорка.
Отсюда, сверху, кузова напоминали разноцветные ракушки.
Только выброшенные не на пляж, и не морем. И - не хаотично разбросанные.
А целеустремлённо и методично разложенные чьей-то прихотливой рукой в определённом порядке: вдоль заросших низкими кустами и подлеском впадин-улиц, или на пустырях площадей и бывших автостоянок…
Впрочем, яркостью и сочностью окраски могли похвастаться лишь немногие: как знал Кархо, в-основном - иностранные. У которых антикоррозийное покрытие и лако-красочные слои отличались высоким качеством. Остальные подставляли взору по большей части только проржавевшие в той или иной степени крыши и борта.
То, что внутренняя начинка машин сгнила, и теперь дождям и снегу до сих пор упрямо противостояли лак и краска отличного - Ну ещё бы! «Враги - не дремлют!» - качества, вызывало уважение. К химикам-технологам и концернам-гигантам, произведших всё это добро в конце прошлого века.
А вот к населению этих самых передовых в научно-технологическом плане стран, Кархо до сих пор испытывал неприязнь. Правда, не совсем логичную: самыми опасными для них были нападения не в Европе, а в Азии: особенно в этом плане отличились ОАЭ, Афганистан, и Узбекистан. Так что туда они больше - ни ногой!
Он заставил себя прекратить сжимать губы в ниточку, и перевести взгляд вниз.
Руины-нагромождения из обрушившихся бетонных зданий чернели куда неприглядней, чем какая-никакая, а зелень вдоль улиц. Ударная волна, кислотные дожди и резкие перепады температуры первых лет не пощадили ни цемента, ни арматуры. Сквозь многометровые завалы песочно-гравийного крошева растениям пробиться куда трудней, чем через асфальт. Да и наверняка остатки зданий всё ещё светились по ночам от радиации… Даже долго находиться рядом - до сих пор смертельно опасно.
Как, впрочем, и в большинстве разрушенных взрывами крупных городов. Незаросшими проплешинами чёрных руин только и выделявшихся среди тайги и лесов. Пока выделявшихся.
Но он знал: ещё десяток-другой лет, и тайга вновь поглотит то, что человечки-мурашики так долго и упорно отвоёвывали у неё. Чтобы жить… хорошо. Ну вот и пожили. Теперь планета достанется каким-нибудь разумным крысам, енотам, лемурам, или индийским макакам!
Нет, хватит: он приказал себе отключить пессимистическую «философию». Они - выживут. И снова всю землю чёртовыми «сапиенсами» заселят. Вон: у Адама с Евой ситуация была похуже… Ох, стар он становится - всё чаще эта самая философия лезет в голову!
Впрочем, как он знал - не ему одному.
Но ещё Кархо знал, что спускаться и пытаться что-либо полезное здесь для «Надежды» найти, сейчас - глупо. Перед ними просто центр очередного города-призрака, с полностью сгнившими механизмами внутри разноцветных, и немного похожих отсюда ещё и на конфетки-драже «Эм-энд-эмс», кузовов. Бензин из проржавевших и растрескавшихся бензобаков, разумеется, тоже давно вытек за те циклы замерзания-оттаивания, что возродились в последние двадцать лет, когда привычный климат почти вернулся. К почти норме…
Всё ценное, что здесь можно найти и растащить, уже найдено и растащено. Обитателями окрестных сёл и пригородов. Отсидевшихся в бункерах-подвалах, или подполах-погребах, но потом… Он не сомневался: шансов, что кто-то до сих пор жив там, внизу - ноль целых …рен десятых. Но растащить - да, «вершки-сливки» растащили наверняка! Ещё в самом начале - тридцать с лишним лет назад.
Может, ближе к окраинам повезёт?
Как ни странно, но как показал их опыт, именно их реже всего прочёсывали мародёры, всегда почему-то в первую очередь рвавшиеся в Центр. Пока оставались в живых. И пока в гипермаркетах не попортились продукты и консервы. Одежда. Инструменты.
А вот ультрапродвинутая бытовая техника мирно оставалась на полках - кому она на … нужна без электричества?!
Сейчас-то уже никто никуда здесь не рвётся.
Вот: судя по времени, они как раз должны подлетать к северному участку кольцевой дороги. Он сделал увеличение побольше: плевать на расход электричества - всё равно движки работают, потому что город осмотреть они так и так должны! Если где и искать - так только в таких местах!
Есть!
Телеобъективы бинокля показали характерную конфигурацию поросли кустарников, корни которых взломали когда-то заасфальтированную большую площадку у широкой ленты кольцевой, и более светлые тени - уже от только травы на месте врытых цистерн: ага!
Заправка!
- Вахтенный. Три румба влево. - он подвёл рот к раструбу переговорной трубки, - Машинное! Средний вперёд! - стало слышно, как в машинном, прямо под ногами, задвигались, заходили. Сейчас движкам придётся нелегко. Вы уж держитесь, милые…
Отягощённая ужасной инерцией громада неторопливо и, как когда-то казалось Кархо, величественно, начала разворот: поверхность в паре километров внизу сместилась, заправка словно двинулась к ним, и теперь нужно только правильно рассчитать, когда приказать дать задний, а затем и перевести на малый, чтоб зависнуть, противостоя ветру.
Впрочем, ветер сейчас, спустя годы после катастрофы, не слишком беспокоил. Установившаяся навечно облачность практически сгладила за последние двадцать лет погодные катаклизмы, и теперь ни циклоны, ни торнадо, ни даже грозы не угрожали «Надежде». А ведь вначале они жутко боялись именно молний: стоило появиться вдали грозовому фронту с иссиня-чёрными перинами туч, сверкающих изнутри всполохами и быстро бегущими разрядами, словно рождественская ёлка - игрой светодиодов, эта завораживающая величием картина заставляла женщин, глядящих в иллюминаторы, визжать, и, мешая вахтенным, бегать по палубам, а мужчин - играть желваками.
Потому что кораблю вполне хватило бы, как предупреждал Гаризанов Сергей Николаевич, главный инженер «Надежды», единственного попадания - с гарантией… Но вопли и нервы уберечь от такого попадания всё равно не смогли бы.
Поэтому позже отец Кархо, Куркмас, приказал заделать иллюминаторы в жилых каютах листами фольги, термоваты и пластика. Так оказалось и спокойней и теплей.
Да и женщины теперь не вылезали с жилой палубы. Им это попросту запретили.
И вот теперь грозовых туч просто нет. Поскольку солнечный свет не достигает земли, и испарения, а, следовательно, и обмена зарядами-потенциалами с поверхностью, не существует. Все тучи теперь - скорее облака. Что поднялись выше пяти километров, и будто стоят там монолитной массой, кажется, никогда не сдвигающейся с насиженных мест.
И вокруг корабля - только молочно-пепельная мгла, медленно и раздумчиво, с чувством собственного достоинства, словно лава в жерле вулкана, переливающаяся из конца в конец необъятного Неба. Хотя все они с удовольствием отмечали, что основные направления господствующих ветров всё ещё сохраняются. Только скорости их упали в разы.
Да и хорошо. Они никуда и не спешат.
Остаётся лишь ждать, когда их принесёт небесной рекой в какое-нибудь место, где есть хоть крохотный шанс чем-нибудь полезным разжиться, и «любоваться» на мутно-белёсую дымку, в которую превращается окружающее небо днём, и чернильную, словно космическая, тьму ночью, когда не видно ничего. Даже звёзд. Которые Кархо видывал только маленьким мальчиком. Когда они ещё жили на земле.
Земля… Н-да, он-то ещё помнит её. А молодёжь знает лишь по рассказам да фотографиям. И не верит рассказам стариков, вроде него да Голицына, что там можно было жить… Для них она превратилась во враждебную неприветливую «территорию проведения операций». Иногда ещё и обороняемую. Куда они вынуждены высаживать десант.
Если так пойдёт дальше, придётся заменить знания о прошлом - просто верой.
В то, что они смогут вернуться. Чтобы просто - жить.
В, а, вернее - на. Земле обетованной…
- Машинное. Малый вперёд. - Кархо сменил трубку, - Внимание! Группа десантирования! Приготовиться к высадке! - сейчас-то, как он знал, в служебном отсеке все зашумели и засуетились, проверяя оружие и обмундирование. Техники, словно древнее божество, «оглаживают» и готовят старенькую лебёдку - от неё зависит почти всё! А он только всунул в ухо крошечный наушник, и придвинул ближе ко рту микрофончик на гибкой штанге.
Через пару минут они зависли точно над объектом.
- Машинное. Самый малый. Удерживать курсовую - ноль. Начинаем высадку. - он незаметно для вахтенного трижды сплюнул через плечо, - Внимание, группа десантирования. Спуск по готовности.
- Есть - спуск по готовности, товарищ полковник! - тон лейтенанта Кенжабаева как всегда несколько излишне чёткий и взбодрённый - наверняка ещё волнуется, мальчишка!
Он услышал, как в днище грузовой палубы открылся люк, и почти видел, как лебёдка с первыми тремя бойцами на конце стального троса начала быстро вытравливать полудюймовую, обманчиво тонкую нить, призванную вновь связать корабль с до сих пор смертельно опасной поверхностью. Причём сейчас она была опасна не столько радиоактивной пылью, сколько выжившими вопреки всему, мутантами-животными. Насекомыми-гигантами. Предательскими, опасными для ног ямами-ловушками среди полусгнивших завалов.
И, куда реже - людьми.
Сгруппировавшимися в плохо организованные, стихийно - то возникающие, то распадающиеся, банды. Дерущимися теперь за всё, за что можно было драться: бензин, жильё, еду, чистую воду, «охотничьи» угодья, инструменты… Двигатели.
Вот за что теперь любой член крохотного экипажа «Надежды» позволил бы отпилить себе левую руку. Двигатели. Благодаря которым сохраняется мобильность. А, значит, и возможность выжить, разведывая и обследуя всё новые и новые места для поиска всё того же: пищи, горючего, запчастей к технике.
Спуск тройки - пять метров в секунду. Медлить смысла нет: если кто там, внизу, и затаился, всё равно громадину корабля заметил давно. Несмотря на зеркальную поверхность днища, её не заметит только слепой!
Когда до касания осталось несколько десятков метров, Кархо, переключивший центральный монитор на камеру старшего в тройке, скомандовал уменьшить плавно до трёх. Затем - и до одного.
- Есть контакт! Здесь, вроде,
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+