– Ну, нет, солнышко моё. Она – не гордячка. Она работала!
Ведь все эти сплетни и слухи, которые ходят про неё – не совсем неправда. Она может… Управлять тварями чёртова чёрного Властелина! И если б не она – жертв и потерь среди наших бойцов было бы наверняка гораздо больше! Гораздо, гораздо больше… Так что она просто помогала нам, чем могла! – лорд Борис подумал, что раскрывать вот прямо все детали того, как именно помогала им леди Ева – несколько преждевременно. Да и незачем. Зато если рассказать про то, как леди в одиночку «разобралась» с одной из динозавровских ферм… Это, пожалуй, можно. Поскольку слухи, конечно, ходят.
– Так она – что? Колдунья?
– Вот уж нет! Она просто… Как бы это тебе получше… – лорд понял, что объяснить и правда – будет сложновато. Поскольку Адель набожна. И не показушно, а вполне искренне. И молится каждый вечер – и за их страну, и за маленькую дочку, оставшуюся сейчас там, в Дробанте, на попечении тётки, – Короче: Она действительно может мысленно приказывать тварям! И они её слушаются – так же, как слушаются этих… Своих хозяев-погонял. То есть – менталистов. Которых, кстати, мы опять не захватили живьём ни одного! Хотя кавалерия лорда Эштерхази выступила буквально через минуту после того, как последняя из нападавших тварей оказалась прикончена!
– Ты мне зубы своей кавалерией не заговаривай, милорд Борис! – дама сердито фыркнула, сделав нетерпеливое движение, – Ты мне лучше конкретно расскажи, чем там таким обладает эта… леди Ева!
Лорд Борис подошёл к кровати с двумя наполненными кубками. Один передал женщине, из другого отхлебнул сам. Присел на край.
– Расскажу. Потому что всегда лучше узнавать что-то из первых рук. А слухи ты наверняка слыхала и сама. Так вот. Когда мы зимой возвращались из первого похода к Аутлетту, то есть – из разведки, она сказала, что в стороне от дороги, в тридцати милях, как раз имеется одна из ферм. Где выращивали вот таких чудовищ. Вот тогда наши воины впервые и увидели, как они выглядят. А вид у монстров – ничего себе: впечатляющий!
– Да уж! – Адель зябко передёрнула плечами, – Твари они – ого-го! Я и мёртвую-то когда увидала – чуть не обо…ралась со страху! А вы видали – живых! А там одна пасть – что твой сундук!
– Вот-вот, увидели мы их тогда… Ну, дело-то было ещё три месяца назад, они ещё не вошли, как говорится, в полный рост! Но уж ревели – ничуть не слабей, чем вот эти! А пасти – точно: что твой чемодан! Как хлопнет такой – просто оторопь берёт, пусть даже между тобой и монстром и решётка! И уже тогда встал вопрос: как убить-то?! В клетки не полезешь, а стрелочками их не испугаешь! А отравленных тогда ещё не было. Ну вот тогда леди Ева и…
Лорд сам не заметил, как увлёкся. Описывал всё так, как оно стояло перед мысленным взором: не скрывал страшных подробностей и деталей, но ничего не приукрашивал.
Зачем?! Всё, что произошло тогда и само по себе, без «приукрашивания» и преувеличений, казалось и диким и страшным!
В глазах Адель он видел и сполохи от огня масляной лампадки в углу перед образами, и страх, и дикий азарт. Но имелось там и ещё кое-что. Оно прорезалось в словах:
– Ах!.. Вот бы мне такую способность! Управлять вами, кобелями …реновыми – так, как захочу!
Лорд Борис покачал головой:
– А что самое прикольное – это, похоже, вполне возможно. Леди Ева как-то сказала, что это, то есть – способность читать чужие мысли, и даже управлять чьими-то действиями – есть у любой женщины! И я запросто ей поверил! Вы же все буквально с рождения телепатки – стоит на вас, то есть – даже на пятилетнюю девочку, посмотреть, даже если вы не видите этого взгляда, вы, словно чуя, начинаете: и задом вилять, и туловищем поводить, отклячивая задницу, или выставляя грудь – ну там, есть она или нет – вопрос второй! – и глазки строить!.. Так вот: леди Еве, по её словам, пришлось. Выработать и развить в себе эту способность. Потому что именно это… Хм… Способствовало её выживанию! В застенках лорда Хлодгара.
– А что? Он и правда каждый день пытал её и трахал?
– Да. – лорд Борис почувствовал, как щека непроизвольно дёрнулась, – Да. И все средства для «развязывания языков», которые применяет наша святая Инквизиция – детские игрушки по сравнению с тем, что он для неё выдумал!
– Надо же! Вот бедняжка… Нет, я конечно слышала сплетни и слухи… Но одно дело, когда об этом треплются твои соседки и приятельницы, ни …рена в этом не понимающие, а совсем другое – когда человек, лично спасший эту леди там, в подвалах Эксельсиора…
– Ну, скажем так – спас – слишком сильное слово. Не нужно было её спасать. Она просто находилась в Машине, когда мы вторглись в замок, и захватили подвал с этой самой Машиной. А потом, когда мы уже сражались, Машина её выпустила. Отремонтированной. А сейчас туда, в Эксельсиор, уже отправили всех, кто с откушенными руками и ногами – Машина запросто восстановит им то, чего откусили.
– Так. – на него сердито посмотрели, – Опять попытка заговорить мне зубы? Мы говорим о леди Еве. Почему, как ты думаешь, она выбрала не тебя, её непосредственного, так сказать, спасителя, а лорда Дилени?
Лорд Борис допил свой бокал. Аккуратно поставил на землю, что заменяла в палатке пол. Помолчал. Принялся стаскивать сапоги:
– Это просто. Он и умнее меня, и выдержанней, и рассудительней. Из него выйдет – да уже вышел! – и отличный Наместник, и, если случись что (Тьфу-тьфу!) и отличный король. Про себя, любимого, я отлично знаю: нет во мне никакой рассудительности. Я, чуть что – сразу кидаюсь с кулаками. Ну, или в самое пекло боя. Не задумываясь, как можно бы сделать всё проще, и гарантированно победить!
– Да уж. Капралу Ходжкинсу ты врезал – будь здоров! Не думаю, что в ближайшие десять лет он захочет снова подойти ко мне!
– Я бы не врезал ему, если б он не назвал тебя «обычной шлюхой»!
– А я и есть «обычная шлюха»! С другой стороны, конечно, приятно, что хоть кто-то заступился за мою так называемую честь. Которой я не обладаю с одиннадцати лет!
– Ох. Но… Как же?!
– Как, как… Моя родная мать сдала меня за большие деньги какому-то купчишке… Я, если честно, даже имени его не помню. Но он сказал, что хочет – именно девственницу! Юную. Сутенёр привёл его к моей матери, а та… Продала меня! И, помню как сейчас, всего за двадцать монет. Они и торговались-то при мне!
Купчишка, надо отдать ему должное, не глумился. Просто попользовался. Даже спасибо сказал. Но в содержанки не позвал. Явно убоялся кривотолков и домочадцев.
– Вполне могу его понять. Кому ж охота сидеть, или платить огромный штраф за совращение малолетних!
– Вот-вот. Но мы опять отвлеклись. Вернёмся к леди Еве. Она, значит, подгребла под себя лорда Дилени, чтоб сделать его королём?
– Вот уж не думаю. Скорее, она поняла, что в короли, или Наместники, он, при его способностях, прекрасно пролезет и сам. А она при нём будет – и защищена, и отомщена. Потому что отомстить она хочет больше, чем мы даже можем себе представить!
– Да уж. Охотно верю. Я тогда, с купцом, еле удержалась, чтоб не отгрызть ему яйца! Злилась, рыдала. А ведь он, говорю же, вел себя вполне… Ну, почти вежливо. А самое главное – он сам мне сказал тогда, когда всё уже случилось: «Адель. Если хочешь на кого-то сердиться – вначале всегда найди настоящую причину своего гнева. Это ведь не я согласился продать твою девственность. У твоей матери был выбор!»
Вот тогда я и поняла. Что он, сволочь такая – прав!
Ну а потом, когда мать убили в пьяной драке – размозжили ей голову табуреткой, да так, что череп треснул, и вытекла часть мозгов! – я поняла и другое. Что нужно или впахивать, как делают наши фермерши, или жёнушки ремесленников, с восхода до заката, имея к тридцати годам только радикулит, отвислые сиськи, да непроходящие мозоли, или уж… Весело проводить время, ещё и получая кроме денег – и удовольствие!
– А здорово ты описала незавидную судьбу женщин нашей страны.
– Ну почему же – только нашей? Всех. Во всех странах Семиречья все жёны крестьян так и живут. В тринадцать-четырнадцать лет – замуж. К тридцати годам она уже родила штук пятнадцать сопляков и соплячек, из которых восемь умерло ещё в младенчестве. А из оставшихся, до пятнадцати лет, чтоб снова можно было женить или выдать замуж, доживает не больше двух-трёх! Да и из тех – мальчиков король норовит забрать в армию, откуда они возвращаются – если возвращаются, конечно! – сорокалетними очерствевшими и злыми на весь мир импотентами! Или просто калеками! Про жён всяких там портных, или дубильщиков, или красильщиков, или кузнецов говорить смысла нет: они к сорока, если вообще доживают – полные развалины. Потому что нюхают и возятся со всем тем, с чем работают их мужья и дети – всю жизнь. И стирают, и убирают, и готовят, и обслуживают и своих, и всех подмастерьев…
Тоска.
– Адель. Ты с чего бы так разошлась? – лорд Борис видел, что зрачки женщины и правда – расширились во всю радужку, а рука, держащая кубок, трясётся, – В чём дело?
[left]Адель вдруг отбросила кубок в угол палатки, и кинулась к нему на грудь, громко и безутешно рыдая, и орошая его уже голое до пояса тело горючими слезами. Лорд Борис, сроду не чувствовавший себя ни потенциальным мужем, ни даже «защитой и опорой», вдруг ощутил укол в сердце: почему-то ему стало жаль несчастную. Ведь и правда: ничего нет печальней и беспросветней, чем участь женщин в их мире. Где никто
