ЛЕДОВАЯ ВОЙНА 39

ствол, и принялась ждать.
Судя по громкости пальбы, лифт остановился в шахте, метрах в ста над перестрелкой. Расстояние, вполне преодолимое и без подъемника, только бы выбраться из железной коробки. Сантиметр за сантиметром, я обследовала пол, стенки, двери и потолок. Но стальные листы оказались безнадежно ровными, и зеркально гладкими. Пол покрыт резиновым ковриком, оторвать который я не смогла.
Темнота, тишина, теснота. В дальнем углу сознания просыпалась клаустрофобия. Не оставалось ничего другого, кроме серьезного колдовства Нуль Т. Переход из неизвестной точки в такую же, неизвестную, мог убить в долю секунды. Такое перемещение называли «чертов джант». Бесследное исчезновение и переход в никуда, хорошо подходили, разве что, для самоубийц.
Снизу донесся женский крик и еще два выстрела, слившиеся в один. «Будь, что будет!» -- произнесла я вслух, и нырнула в нуль-пространство. С непривычки, меня едва не стошнило, а в голове брызнули искрами бенгальские огни. Я разомкнула цепь и шлепнулась на белый песок, в двух шагах от кромки воды. Опоздала.
Генерал Иван Иванович и его жена Любовь Петровна были безнадежно мертвы. Одного взгляда вполне достаточно, чтобы понять, как это произошло. Их любовь так сильна, что они помогли друг другу перейти границу жизни и смерти. Самураи называют это «синдзю» – «внутреннее единство сердец» и почитают великим подвигом для воина и его возлюбленной. Мне было больно встретить генерала и его супругу неживыми. Горечь слез мгновенно пропитала все, что я видела, слышала, помнила и думала. И шелковые рукава невидимого кимоно.
Уважающий себя воин отдает дань уважения погибшему конунгу, воспев подвиги ушедшего в саге. Хотя бы в короткой хвалебной висе:
                                                     Сперва умерщвлен, в шеломе златом,
                                                     Вигфус был в поле, дружиною Снорри.
                                                     С наследства Бьёрна, позже, задорно,
                                                     Вороны рвали мясо клоками.
Но сочинять было некогда. Я начертала на земле погребальную руну «квеорт» и отложила скорбь на завтра. За спиной раздался то ли вздох, то ли всхлип. Скорее всего, и то, и другое, сразу. Дочь мертвого конунга и его кюны Александра нуждалась в моей помощи. Девушка, как говорили древние, превратилась в соляной столб. Непонятно было одно – куда она глядела, в прошлое или в будущее?
По спокойной поверхности подледного озера, не торопясь, уходила от берега, красивая дама в старинном голубом платье. Аристократка иных времен, она уводила из этого мира мальчика в гимназической шинели, и девочку в цигейковой шубке. Время от времени, дама наклонялась то вправо, то влево, чтобы сказать своим спутникам негромкое ласковое слово, поцеловать, или просто заглянуть в глаза. Они шли прямо по воде, пока, откуда-то сверху, не опустился призрачный эскалатор. Красивая дама помогла детям занять место на движущейся лестнице. Потом, все трое оглянулись, и приветливо помахали мне ладошками. Я помахала в ответ.
Александра наблюдала за происходящим, в полном недоумении. Словно для нее крутили кино на иностранном языке. Ошиблись. Перепутали. Бывает. Случайно включили чужую жизнь. Наспех придуманную, чужую, ненастоящую жизнь.
-- Саша, дорогая, приходи в себя, пожалуйста! – я сильно встряхнула девчонку за плечи, -- загостились мы с тобой… домой пора!.. Идем отсюда… хватит!..
Бесполезно. Мысли ее остановились, чувства отражали пустоту, а тело не отвечало даже на самые отчаянно-строгие команды. Бедняжка превратилась в красивый памятник самой себе. С фиксированным жестом рук и движением ног, а также слепым бронзовым взглядом. Ждать ее пробуждения не было возможности. Не знаю, почему, но времени у нас не было. Совсем.
Сунув «Орла» за пазуху, я взвалила бесчувственное тело на плечо. Скользя подошвами и шатаясь, мы направились к лифту. Внезапно, перед глазами, вспыхнул магнием блиц-индикатор опасности. Мой личный индикатор. Одновременно, тишину распорола автоматная очередь. Весьма длинная, то есть, совершенно непрофессиональная. Если первые две-три пули сразу не легли в цель, ствол уходит вверх и влево, и его не удержать никакими силами. Бесполезно давить на спусковой крючок, и впустую расходовать боезапас. Похоже, стрелок, был не в курсе. Горячий свинец посвистывал над нашими головами, не причиняя никакого вреда.
Неумелость врага повышает шансы, но не обеспечивает гарантий. Мы, с Александрой, распластались на песке. Она – ввиду обморока, я – прибегая к военной хитрости. Пристроив ее за небольшим холмом, я отползла в сторону, достала оружие и стала ждать. Сейчас автоматчик расстреляет первый магазин и уйдет на пит-стоп для перезарядки. При условии, что у него есть запасной рожок.
Долго ждать не пришлось. Пальба стихла, и со стороны озера донесся негромкий лязг металла. Вот парень отжал защелку, вытащил пустую обойму, и бросил ее себе под ноги. Вот задвинул полную, и взвел затвор в боевое положение. Сейчас, дорогой, сестрица Вереск готова к встрече. Двадцать один, двадцать два, двадцать три… вскакиваю на ноги и застываю в недоумении. Никого. Ни мертвого, ни живого. Холодный воздух прозрачен и чист, видимость абсолютная, абсурдность тоже на высоте. Белоснежный пляж, голубой горизонт, и бледное линялое небо. Столик, пять плетеных стульев. Стрелка не было. Автоматчика не было. Пулеметчика не было. Ушел?
Не тут-то было! Несколько ударов сердца, и совсем рядом загрохотали выстрелы. Со второго захода, Невидимый сразу достал меня – боль обожгла левое плечо, и остро хлестнула по коже, чуть пониже уха. Ну, ты разозлил норвежскую ведьму, горе тебе djevel stripete! Твоя боевая магия хороша, но фрекен Вереск не вчера родилась. Надо только подобраться поближе.
Сжав зубы, я бросилась в атаку. Бежала «качая маятник» – смещаясь то вправо, то влево. Автоматные очереди преследовали меня, стрелок ловил меня в прицел, но я опережала его на один шаг, и этого шага было достаточно. Приближаясь к источнику грохота, мысленно я рассчитывала его местоположение. С каждой перебежкой, все точнее и точнее, тем более, противник стоял на месте, поглощенный стрельбой по бегущей мишени. Игра в охотника и дичь продолжалась долго, по крайней мере, полжизни. Никак не меньше.
До цели оставалось шагов двадцать. Невидимка перестал стрелять, снова пытаясь справиться с заклинившим затвором. Мне оставалось только вскинуть руки с пистолетом и нажать на спусковой крючок. Внутренним зрением, я почти наверняка определила силуэт стрелка. «Орел» бил громко и метко. Есть! Точно, есть!
-- А-а-а-ай – ай дьяболо! Диче де лисеро куппо форлантьо аллотропо а то чизо! Стронцатте!!!
Призрак кричал хриплым контральто. Кричал не переставая. Кричал изо всех сил, выплескивая в холодный воздух боль, досаду и разочарование. Интонации показались мне знакомыми. Но, стоило сделать шаг, как Невидимка расхохотался сатанинским оперным смехом, и растворился в пространстве. Оставленную огневую позицию можно было определить по пятнам крови и пустым гильзам, рассыпанным на песке.
«Ничего, планета круглая, коли судьба нам встретиться – непременно встретимся.» Наверно, я так и подумала. Ну или почти так.
Александра, по-прежнему, находилась в одном из далеких миров, которого, впрочем, могло и не быть вовсе. В нашей действительности, я разбиралась с выключателями, кнопками, индикаторами и клеммами на силовом щите. Меня било электричеством, с контактов летели синие искры, а воздух пропитывался кислым запахом свежего озона. Так или иначе, ток пошел. В лифте зажегся плафон, а в неизвестной высоте вздохнули и завыли вентиляторы. Ни минуты не сомневаясь, я решила подниматься вдвоем. Вот когда я поняла, что такое настоящая теснота, или как себя чувствует консервированная рыба в жестяной банке. На выдохе, мы доехали доверху, и вывалились из кабины, прямо на руки ожидавшим мужчинам.
Доктор-снайпер смущенно засуетился, выбирая кого лечить сначала – шокированную Сашу вне сознания, или меня, с простреленным плечом, но в сознании? Уставы военных медиков предписывают, в первую очередь, врачевать легкораненых. То есть – меня. Пришлось снимать целую кучу нагретой, уютной одежды. Пуля прошла навылет, чуть ниже клановой татуировки на левом плече. Кровь уже остановилась, оставалось обработать рану и перевязать потуже. Пока доктор бинтовал мне руку, я рассказывала, что и как произошло там, внизу. Чем дольше я говорила, тем острее становилось в моей душе чувство горечи. Победа над неизвестным врагом обошлась слишком дорого. Когда я вспоминала о смерти Ивана Ивановича и Любаши, дальнейшая жизнь теряла всякий смысл. А ведь еще полковник Романов, буфетчик Добромир, матушка Иван-Чай, сестры Маргаритка, Лилия, Подсолнух, Ландыш. В коме лежит Анастасия, госпожа Северный Ветер горит в пламени температуры, освобожденная Александра не выходит из кататонического криза.     
В горле застрял соленый ком, мешавший не только говорить, но и дышать. Я сдерживала слезы, пока не вспомнила о нашем Маленьком принце – о Семене. Тут я разревелась, как девчонка. Как сообщить мальчишке о гибели деда и бабушки? Иван Иванович обещал подарить внуку настоящую самурайскую катану, когда все это кончится. Вот все и кончилось. И где мне взять японский меч? Последняя мысль о дедушкином подарке Семену, оказалась самой печальной.
-- Мне катана нужна… настоящая… Семену подарить от дедушки… Где теперь их берут, катаны эти? Только у японцев?.. – я плакала, уткнувшись колючий докторский свитер, и не хотела успокаиваться. Мне не было стыдно.
Майор Алексей тяжело вздохнул, посмотрев на часы.
-- Друзья мои, нам пора. Через двадцать минут Иоганн должен поднять звездолет в воздух. Да и мы, порядком засиделись… домой пора!
Пограничник и доктор, по очереди, несли Александру. За ними, утирая слезы и сопли, плелась я. Вряд ли, в этот момент, мы напоминали триумфаторов. Да еще Саша оказалась одета, явно, не по погоде. Моя парка с простреленным рукавом спасла ее от адского холода на куполе. Мне остались два толстых свитера и любимая меховая безрукавка. Маловато, конечно, для мороза в минус пятьдесят. Авантюрная надежда шепнула на ухо «…тебе надо всего-то пробежать стометровку, не больше! Давай, ведьма!.. Ведьминский подвиг, круче, нежели станцевать голой на городской площади! Давай!..»
Мы выбрались на поверхность, и обожгли легкие первым вдохом стопроцентного холода. С непривычки, у всех брызнули слезы, мгновенно превратившиеся в маленькие сосульки на ресницах. Я вытерла глаза вязанной рукавицей и огляделась, в поисках в поисках королевского скутера. То, что я увидела, заставило меня вздрогнуть.       
До «Бесконечности» было рукой подать. Но рядом с нашим аппаратом стоял, лениво вращая лопастями, белый вертолет. На ходовом мостике звездолета горел свет и метались смутные силуэты. Все чувства придавило тревожное ожидание чего-то ужасного.
Двигатели скутера ожили и по ледяной пустыне разнесся равномерный гул. Моторы работали в холостом режиме, белое пламя освещало вертолет и звездолет, стоявшие в ста метрах друг от друга. Большую часть коптера