передвигались быстрым шагом. Подходя к краю льдины, они резко отталкивались задними лапами, и одним прыжком оказывались в ледяной воде. Шли ко дну сразу без брызг, криков и пузырей. Первые пять минут мне нравилось смотреть, как гибнут твари, натворивших столько зла в мире. Потом у злорадного чувства сели батарейки. Наступило спасительное равнодушие.
И вспомнили крысы иные века:
Луговых приволий века,
О которых им толком сказать не могла,
Простая баллада сверчка.
И, бросив норки, одну за другой
Они пошли во двор,
Скользнули на улицу, а там
Им засиял простор.
И в этом просторе под полной луной,
Как песня, волынщик стоял,
И, качаясь, как песня, под полной луной,
На дивной волынке играл.
Принц заиграл быстрее, я подхватила новый темп. Приговоренные перешли на бег наметом. Галопом неслись навстречу смерти. Изначальный строй и порядок смешались. Крысы двигались серо-бурой лавиной, а вода у берега кипела от падающих тел.
Взглянув на Семена, я поймала его взгляд, и мне стало страшно. Восторженная ненависть горела в его глазах. «Мальчик не остановится сам!..»
Каждый из собравшихся имел предъявить крысьему народу счет к оплате. Погибшие друзья и родные, поломанные судьбы, страх и горечь, надолго поселившиеся в душе. Но испытывать наслаждение от казни несчитанного поголовья безоружных врагов? Сладкий вкус победы, на поверку, оказался вкусом трупного яда с запахом сумасшествия.
А сам волынщик был наг и юн
И был насквозь голубой,
Как ветер, что к ним летел с небес,
Умытый студеной звездой.
И крысы к нему подошли, раскрыв
Черные бусинки глаз,
И, встав на задние лапки, вдруг
Начали мерный пляс.
Дышал и дрожал, как волна, мешок,
Нездешнею песней дыша,
И блаженно выплескивалась до дна
Слепая крысья душа…
Грызуны наступали огромными толпами со всех сторон. Свободным от серой лавины остался маленький кусок льдины, пятачок у самого края. Там, плотно прижавшись друг к другу, стояли люди и животные. Победители. Триумфаторы. Воины добра и света. Спасители человечества.
Собаки яростно рычали, но, при этом, неловко жались к ногам майора Сергея. Доктор взял ружье наизготовку, граф Апраксин и штабс-капитан Нестеров, неторопливо вытащили револьверы, брат Иннокентий склонил голову в молитве, ведьма Валерия не сводила умоляющего взгляда с принца, а Петр Гарин шарил по своим карманам, вероятно в поисках дамского браунинга, с накладками из перламутра. Ситуация складывалась двусмысленная и опасная.
И пела волынка его о том,
Как сладко покинуть дом
С его обедом в положенный час,
С молитвою и трудом.
Как сладко уйти навсегда в поля
И петь, и плясать, и петь,
И, светлякам улыбаясь в траве,
С ними о звездах жалеть.
И дети спокойно к нему подошли,
Сияя глубью глаз,
И, за руки взявшись, сомкнули круг,
И начали мерный пляс.
И волынщик пошел, продолжая играть,
Пошел в поля, в никуда,
И дети, и крысы ушли за ним
Из города навсегда.
Стихотворение Георгия Шенгели «Искусство» 1926 года
Тревожное чувство подсказало – что-то пошло не так, и зашло достаточно далеко. Пора остановить фестиваль самоубийц. Я перестала играть, и с трудом оторвала от губ примерзшую флейту. Но музыка не остановилась – Серебряный принц продолжал насвистывать старинную британскую балладу о крысах. Казалось, мальчик не видит и не слышит ничего вокруг. Взгляд его остановился, серые зрачки сделались прозрачными, как у восковых кукол мадам Тюссо.
С ужасом, я заметила, как маленький музыкант медленно, но верно, приближается к открытой воде. Крохотными шажками, Семен, хотел добраться до кромки припая. Когда я разгадала страшную опасность, крик застрял у меня в горле, и сердце загрохотало в груди, как паровой молот. То ли злое крысье колдовство, то ли собственный страх, парализовали мои движения. «Еще пять немного, и я провалюсь в коматоз, как Александра… Двигайся, ведьма, двигайся!.. Дыши!.. Не бойся помочь!..»
Шагая, как деревянный солдат Урфина Джюса, я обошла наследника и стала между ним и краем льдины. «В крайнем случае, прыгну вместе!..»
Серебряный оборвал мелодию на полувздохе. Неподвижно стоял и решался на шаг в смерть. Я видела. Видела, как принц сопротивляется непонятной силе, как борется за свою жизнь.
«…Ну, ведьма, ну давай… Ты сможешь… Ты сильная и ловкая… Давай же!!!»
Ничего, что свинцовые ноги весят тонну каждая, их можно передвигать, как тяжелую дубовую мебель. Шаг первый… Шаг второй… По спине побежал ручеек пота… Шаг третий… Подними руки… Шаг четвертый… Семен, иди ко мне!.. Никого не слушай, ничего не бойся!.. Мой хороший, тетя Вереск согласна выйти замуж за Серебряного принца… Шаг пятый… Вот, коснулась. Обняла крепко. Держу изо всех сил. Спасла?.. Спасла.
-- Тетя Вереск… не отпускай меня… не уходи… -- седой мальчишка несколько раз попробовал вырваться, хотел оттолкнуть меня. Моих сил не хватило бы надолго.
Мягкой лапой плюшевого медведя меня коснулось непривычное желание. Невообразимое сочетание нежности и отчаяния. Потрескавшимися от мороза губами, я поцеловала Серебряного принца.
И все прекратилось. Словно, зло обесточилось, на полном ходу. Взор принца прояснился. Семен с удивлением огляделся вокруг. С недоумением обнаружил у себя в руках пластмассовую флейту. Встретился смущенным взглядом со мной. Зарылся лицом в мех моей безрукавки и тихо сказал:
-- Тетя Вереск, давай никому ничего не скажем… а то дразнить будут…
-- Пусть так и будет, мой принц.
На душе стало спокойно и уютно. Вся моя история сделалась ясной и понятной, а цель – конкретной и желанной. Как бы жизнь не сложилась, я стану непробиваемой кольчугой для Семена и для Анастасии.
-- Смотри, к нам делегация! Серьезные какие! – мне хотелось улыбаться, смеяться, танцевать и стучать в тамбурин, попадая сильной долей в такт грохотавшему в груди сердцу.
Церемонной походкой к нам приближались две овчарки, четыре ротвейлера, командир крысобоев, молодая рысь Митрофания, ученый кот Злотый и белоснежный горностай Шустрый. Вторым эшелоном, вразвалочку, топали коренные жители этих мест – королевские пингвины. Мордочки у всех были дипломатически значительные, можно сказать – важные. Пингвины гордо задирали клювы.
Вперед выступил волшебный кот Злотый, доктор Honoris causa. Хотел для политеса красиво усесться на снег, и лизнуть непослушные рыжие вихры на плечах и кончике хвоста. Однако, понял, что на морозе, запросто останется без языка, и перешел к делу:
-- Уважаемые люди! Мы обращаемся к вам от лица всего животного сообщества. Очень просим не казнить больше крыс. Среди зверей, многие терпеть грызунов не могут, но их вид имеет столько же прав на существование, сколько любой другой. Война – это война. Геноцид – это геноцид. Зооцид – это зооцид. Не говоря о возможности разбаланса экологической системы нашей общей планеты. Мы смиренно просим вас. Пожалуйста!
За спиной кота, пингвины очень смешно закивали головами. Собаки, как одна, подняли правую лапу. Командир крысобоев подошел к Злотому, обнюхал его нос, и остался рядом, оказывая моральную поддержку магистру котовьих наук. Горностай вскарабкался на плечо Серебряного принца и пропищал ему на ухо:
-- Давай мириться! Хватит воевать!
Митрофания выскочила на край ледяного поля и принялась отгонять колонну серых от обрыва, как овчарки отгоняют отару овец от опасного края пропасти. Приговоренные не понимали, что происходит, и пятились к воде. Никто в мире не видал столько самоубийц вместе. Мне опять повезло.
-- Идем, тетя Вереск!
Принц Серебряный взял меня за руку и подвел к срезу припая. Вода внизу выглядела угрожающе, черно-свинцовые волны равномерно двигались вверх и вниз:
-- Когда я захочу воевать, поставь меня в угол, и оставь на неделю без сладкого!
Семен улыбнулся беззаботно и счастливо. Потом размахнулся, что было силы, и зашвырнул пластмассовую флейту в море Уэделла. Повернулся ко мне и кивнул в сторону темной воды. Мы учились понимать друг друга без слов. Моя вишневая блок-флейта не хотела тонуть, зато «Пустынный орел» камнем пошел ко дну.
Доктор Алексей Смыслов, проглотив слезу, проводил взглядом винтовку Мосина, с оптическим прицелом. Американские стволы он подарил снайперам-морпехам из подразделения «морских котиков»
Майор пограничной стражи Сергей Серебрянко поцеловал автомат Калашникова сорок седьмого года, и бросил его в воду, вместе с запасными магазинами.
Инженер-авантюрист Гарин, с облегчением, отправил на дно моря, револьвер наган. Постоял, подумал и решился. Вытащил из-за пазухи единственное на Земле издание романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» 1927 года и бережно отпустил книгу в ледяную воду. Так Петр Петрович перестал быть литературным героем.
Худощавая ведьма Валерия бросила в волны «Беретту», из которой расстреляла трех молодых парней на Красносельском шоссе. Три пустых гильзы полетели следом.
Адмирал Борис Борисович Апраксин подарил прошлому нательный крест сердечного друга Добромира. Не сразу согласившись с намерением, добавил плоскую флягу коньяку, что носил за голенищем мехового сапога. Оружие бросать не стал, поскольку был под присягой, как и Петр Николаевич Нестеров.
Блестящий штабс-капитан недрогнувшей рукой снял с парадного кителя крест Святого Георгия четвертой степени, полученный уже после своей смерти. Приложил ко лбу, к губам, и к сердцу. Изящным движением обронил драгоценный предмет в воду. Стукнул каблуками и, отточенным движением, вскинул к козырьку руку в лайковой перчатке.
Младший брат всего живого, ступил на кромку, ко всеобщему удивлению, держа в руках револьвер 38-го калибра. Восемь лет назад, четыре пули вылетели из короткого ствола и отняли жизнь у Джона Уинстона Оно Леннона. Иннокентий неловко выбросил оружие и пошел помогать Митрофании пасти крысиные стада.
Совершенно неожиданно, у самого берега, вынырнула русалка Варвара с моей блок-флейтой в руке.
-- Ведьма Вереск! Лови обратно! Будешь колыбельные играть! – смеясь, она бросила мне флейту. Я поймала инструмент, вытерла насухо и положила в карман восьмиклинки.
-- Нашла, что искала? – заговорщицки улыбнулась мне Варя.
-- Любовь? Нашла!
-- Будь счастлива, тетушка Вереск!
-- Непременно буду.
* * *
Вечером того же дня, Семен, Анастасия и я, покидали Антарктиду. Капитан субмарины Воронин, по просьбе графа Апраксина, принял бы на борт штатских пассажиров. Вместе с людьми, в путешествие под водой, отправлялись ученый кот Злотый, молодая рысь Митрофания и горностай Шустрый.
Переполненный энергией, Серебряный принц решил вылечить всех раненых и заболевших. Вместе с доктором Смысловым, он отправился в медицинский блок авианосца. Ну, а я занялась сборами в дорогу. Начала с багажа четвероногих. Вырезанная из дерева избушка для маленького горностая. Спальный коврик для Митры. Небольшая магическая библиотека и щетка для шерсти кота Злотого. Корзина для путешествий кота Злотого. Миски для еды. Миски для еды. Миски для сухариков.
Надо было взять на камбузе, у тетушки Заячья Капуста, запас корма для малышни. И коробку разного сгущенного молока.
