Безымянный сценарий( полностью)

"serif"]Ночами в  вагоне было холодно и если и теплее, чем наружи, то не на много.
Однако  на первый взгляд нелицеприятные запахи пота,  влажной овчины, чеснока, дешевого табаку и  туалета,  вносили в морозную вагонную сутолоку,  хоть какое-то подобие нормального человеческого жилья.
Давка и неразбериха, случившаяся в Ново-Николаевске,  постепенно прошла. Пассажиры худо-бедно обустроились, расположились, кто, как сумел, и в вагоне воцарилось нечто напоминающее порядок.
Иван с Натальей,  умудрились занять одну нижнюю полку в самом центре вагона и почти всю дорогу проехали не без удобства: ночью спали валетом, прижавшись, друг к другу, для большего тепла спрятав ноги в рукава собственных полушубков. А в снятые для удобства пимы,  прятали руки.
Днями же крыша вагона так нагревалась на весеннем солнце, что становилось даже жарко…
Стекло в окне над боковой полкой отсутствовало  и вместо него красовался большой фанерный лист с приклеенной красочной афишей циркового номера тяжелоатлетов.
«РУССКIЕ СИЛАЧИ БРАТЬЯ МЕДВЪДЕВЫ»
Под багровыми с золотом буквами, красовались  два силача в голубых костюмах. Один из них на своих плечах поднимал белую богато украшенную плюмажем и султанами лошадь, а другой одной рукой поднимал за ремни трех городовых в шинелях и при сапогах. На боку лошади какой-то остряк химическим карандашом процарапал слово Антанта.
Наташа часами могла разглядывать этот плакат. В конце концов, штабс-ротмистр с явной долей ревности в голосе спросил у девушки как бы, между прочим.
- Что Наташа, вам, похоже, понравились эти богатыри?
 – Ну, что ты.
 Со смехом отмахнулась она и бросив на Ивана взгляд полный укоризны…
- Просто интересно, а что написано над этими картинками?
- Как!? – Пораженный догадкой воскликнул Веревкин.
- Да разве ж вы читать не умеете? А как же ваш дедушка, профессор Сохатый, отчего же он вас грамоте не обучил? Вот странно-то…
В душе молодого офицера  невольно шевельнулось что-то похожее на сомнение.…
Он мысленно попытался перенестись в избу Сохатого, но в памяти ничего похожего на наличие у старого ученого книг, учебников или тетрадей,  не приходило.
 Разве что псалтырь.…Да и тот открывался  Петром  Григорьевичем крайне редко.
- Странно.…
Снова повторил Иван, вглядываясь в милое личико девушки.
-А, пустое!
Отмахнулся он и даже несколько развеселился.
- Уж если я в своей части, смог из неграмотных мужиков за короткий срок делать приличных солдат, то из тебя я вот увидишь рано или поздно сделаю такую образованную барышню, что твой дедушка тебя и не признает.
 Я тебя еще и французскому языку обучу…Слово офицера!
 Он даже приподнялся и тут же довольно больно, а  что самое обидное, громко, ударился головой о верхнюю полку.
- Тише ты, офицер!
Девушка приложила прохладный пальчик к его губам…
- Ты бы еще прокричал: слово дворянина…
Она тихо рассмеялась, а Веревкин неожиданно поцеловал ее палец и так же неожиданно покраснел.
- Да, Да Наташенька. Вы как всегда правы.…На ближайшей станции  он вместо кипятка принес томик стихов Северянина «Громокипящий кубок», в издании «Гриф», невесть каким чудом занесенный на небольшой пристанционный рынок.
…Наташа, с ногами забравшись на полку и обняв колени, восторженно слушала молодого офицера, с чувством, на память, слегка растягивая гласные декламирующего стихи.
 
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
 
Солнце, откровенно глазевшее в вагонное окно, запутавшись в волнистых светлых волосах Веревкина,  необычайным образом преобразило всю его внешность. Девушка поймала себя на том, что откровенно любуется им, и что он сейчас, в этом солнечном ореоле до странной, страшной очевидности, схож с ангелом.
- Ты мой ангел, Ванечка…Ты мой…
Раз за разом шептали ее потрескавшиеся от мороза губы, а он, он не слышал ее, он читал ей Северянина...
- Вам понравилось, Наташа?
 Иван отложил сборник и взглянул на девушку.
Она подняла голову и, прищурив от  солнца,  глаза необычайно красивого,  голубоватого с прозеленью цвета, кивнула головой, а после слегка конфузясь 
Спросила.
 - Ванечка…А кто такой паж? "
                                                                                ***
Вячеслав Олегович вместе со своими помощниками сидел под голубыми елями на жесткой,  припорошенной опавшей иглой скамье и размышлял.  Сергей и Валера, выговорившись,  неторопливо попивали пиво из скользких запотевших бутылок и закусывали пончиками, обильно припорошенными сахарной пудрой.
- Нет.-  Мотнул головой Сергей.
 -Зря мы купили пончики. Точно зря.…Надо было купить чебуреки или беляши…Сахарная пудра к пиву как-то не очень.…Так себе, одним словом…
- Это точно.
Осматривая последний пончик, сытно проговорил Валерий и, подумав мгновенье,  все ж таки убрал его в промасленный бумажный пакет…
Молодые люди закурили,  и блаженно вытянув ноги, устало и сытно,  поглядывая на начальника, умолкли…
- Значит, говоришь,  он старуху рулеткой измерил? Говоришь прямо как гробовщик? Ну-ну,…а что было на снимке? Церковь какая-то.…Нет, Сережа, то не церковь, то надо полагать костел был католический на фотографии изображен.…И рядом с ней наверняка была сфотографирована эта самая старуха.…Разумеется, в детстве…Хитер наш писатель, нечего сказать.…Решил размеры разрушенного костела определить при помощи фотографии…молодец…Соотношение так сказать фигуры человека к высоте здания.
Вячеслав Олегович закурил и повеселевшим голосом проговорил, оглядывая своих помощников…- Дело, похоже, близится к концу.…Да, похоже.…Если наш писатель и дальше будет так же работать, как и сейчас, то мне думается, осенью можно подумать о приобретении недвижимости за бугром… впрочем, не стоит торопить события. Я думаю, завтра нам придется навестить номер господина Веревкина.
И желательно, когда этого самого господина в номере не будет.…Уяснили, господа наружные наблюдатели?
 
                                                        ***
 
 …Неожиданно, под вечер, верстах в пятидесяти от Челябинска, состав остановился. Вокруг заснеженная степь, лиловый в сумерках снег, да чуть заметные огоньки далеко впереди. Пассажиры в  вагоне уже мало по малу готовились ко сну и к остановке  отнеслись вполне равнодушно – мало ли по какой причине,  в это смутное время могли остановить поезд?
Начальству оно завсегда  виднее.…Вдоль вагона высекая подковами гравий из насыпи,  пролетели две лошади с  всадниками темными,  ровно призраки. Кто-то истошно в самом конце состава прокричал «Облава братцы!», раздались три винтовочных выстрела,  и вновь вечерняя тишина упала на вагонные крыши. Вскорости,  между полусонными пассажирами наметилось какое-то движение. Впереди с фонарем в руках плелся высокий флегматичный красноармеец в расстегнутой шинели и при маузере,  а  вслед за ним, покачиваясь при ходьбе, двигалось два сурового  вида матросика(отчего-то их вид здесь далеко от моря показался  штабс-ротмистру несколько маскарадным) выборочно проверяющих документы.
«Филькину грамоту» о венчании в сельской церкви, заготовленную Сохатым для молодых людей, матросики разглядывали довольно долго, поглядывая то на Наташу, то на Ивана,  но в конце концов, козырнули и двинулись дальше.
 Иван Веревкин, чей карабин лежал прямо перед глазами у матросов,  лишь небрежно прикрытый полушубком,  даже вспотел от напряжения. Он, несомненно, смог бы разобраться с этой троицей,  но, сколько красноармейцев находится на улице,  да и как прорываться в Челябинск, через голую степь, без лошади, с одним карабином и девушкой в придачу он, откровенно говоря, не знал…  
Но похоже, что патруль знал кого искать и от того писулька дедовская их особо не взволновало.
Вскоре за матросами закрылась вагонная дверь  и публика успокоилась, а ближе к полуночи и состав тронулся…                                              
…Еще в вагоне, не доезжая Челябинска, при блеклом свете огарка церковной свечки, Наташа переобулась в  невысокие, расшитые бисером унты, а свои валенки она передала Ивану, что бы тот как смог замаскировал карабин. То, что легко прошло на станции Тайга, то недопустимо было в большом уездном городе.
Впрочем, когда паровоз устало, исходил горячим, шумным паром на перроне старинного Челябинского вокзала,  было еще очень  темно – света двух газовых фонарей было явно недостаточно…
- Наташенька,
Офицер обхватил растерявшуюся девушку и довольно ощутимо тряханул ее.
- Вы, вы чувствуете, как здесь пахнет? Вы чувствуете, чем здесь так хорошо, так превосходно пахнет!?
Он подхватил ее в