седую старушку в круглых очках и в кофточке:
- А вы кто? — поинтересовалась бабушка.
Лео не стал говорить о том, что он барканский правитель — представился, как супруг Лики.
- А чего, она тут? Ну Летхерне твоя, — спросила бабушка, улыбнувшись, когда девушка сама подскочила с визгом и объятиями:
- Фернекхе! — она тут же принялась расцеловывать старушку, — Вот, я вернулась! И не одна.
Старушка, рассмеявшись, погладила девушку по голове, — Высокая ты, Летхерне, стройная, ну что за бёдра! Что за волосы густые! А глаза-то!... — она потрепала девушку за щеку, — Как у тебя всего один жених, а не толпа целая — ума не приложу.
- Сердцу не прикажешь, — смутившись, отвечала Лика, — Фернекхе, пойдете к нам на чай?
- Ой, — закряхтела старушка, — А я вас сама хотела позвать. А то гляжу в окно — у вас дверь открылась. Думаю — кто? Терехнан авось, а это ты, моя девочка. Зайдёте ко мне на чай?
Лика кивнула, схватила за руку мужа, и они пошли в соседний дом.
Старушка, кряхтя, налила им по кружке чая, отказываясь от предложений Лики помочь ей. Двигалась она медленно, но с активным: "Ой, как я рада, как я рада!... "
Называла она Лику исключительно по полной форме имени — она говорила, что так её имя красивее в сто раз, а Лика это как-то пошло, на что девушка лишь усмехнулась.
***
Соседки болтали о многом — Лео их не слушал.
Он смотрел в окно и наблюдал за уходящими сумерками и надвигающейся ночью.
В Оттоворхерне ярче всего видно звезд
ы — даже Терехнанову.
Его самого в доме не было, однако звёздный компас привёл их именно сюда — и Лика решила спросить об этому старушку:
- Фернекхе, вы говорили про Терехнана, — начала она, — Но его нет дома. Вы не знаете, где он?
Старушка с тревогой поглядела на неё:
- Ох, моя дорогая... — бабушка покачала головой, — Ты должна кое-что узнать.
Лика поморгала и стала внимать рассказу Фернекхе:
- Терехнан, девочка моя, он, когда вы были тут, в Катанне, он был в Перлене, в Баркацне. А когда вы с Имтере попали в Баркацну, его Мьохе отправила в Онк — и он уже вернулся оттуда, когда твоя матушка покинула этот мир. Потом, он вернулся сюда — но тут он был в последний раз лет пять назад. Он собирался в Понкле, рассказывал мне о своих друзьях оттуда... Наверное, он там. Балбес он у вас, — вздохнула старушка.
- Понкле... Думаю, мы тогда завтра туда отправимся. А сейчас спать пойдём.
- Идите, ребята, идите. Спите сладко!
- И вы, Фернекхе!
И вы.
Глава 8 – Написанными тропами
Проснувшись, Лео достал звёздный компас, где стал искать Понкле — этот город был совсем рядом, однако находился чуть севернее их местоположения, а по карте — восточнее Оттоворхерна.
Лика еще спала, когда юноша принялся стряпать какой-то завтрак — звуки этого происшествия и разбудили Лику.
Позавтракав, они собрались и пошли, стараясь не разбудить соседку.
***
Они шли через Оттоворхерн достаточно долго — практически, весь этот день. Звезда Терехнана была сильно южнее, а они шли на север.
Когда они пересекли границу с Понкле, было уже достаточно темно.
Огни освещали этот маленький город на границе с Онком.
Понкле мерцал маленькими домиками, на стенах которых разными цветами были написаны фразы или даже стихи — они могли спускаться со стен на лестницу или даже на асфальт.
Фразы могли пересекать дорогу, подобно зебре, достигать небес, разливаясь по высоткам или плыть, будучи написанными на полу бассейна.
И эти улицы шумели — даже сейчас, в такое позднее время. Где-то стоял человек с инструментом и пел, а небольшая толпа ему вторила; где-то стоял одинокий бродячий музыкант, пел и улыбался — конечно, он не был одинок, он ведь в Понкле — в городе поэтов, писателей и музыкантов. Здесь все такие, как и он.
Лика останавливалась послушать, чему музыканты приветственно улыбались, а Лео заметил, что денег, как и надлежит бродягам, они за своё творчество не просят.
В какое же уютное место они попали.
И в этом месте они искали ближайший кабак, где могли бы заночевать.
- Бесполезно искать его сейчас, — говорил Лео, — Темно, и ты устала. И я тоже.
Обернувшись, они увидели достаточно аккуратный кабак, в который и зашли.
***
Внутри заведения тоже было чисто, если бы не два пьянчуги внутр, которые отчаянно спорили о чём-то высоком.
Одного придерживал его товарищ, что не давало драке развиться, другой держал в руках жёлтое пальто
И велась между ними словесная перепалка:
- Да ты даже зла не видел никогда, — икнул тот, кого придерживали, — И что-то мне о нём говоришь?
- Я лишь сказал, что без добра не может быть и зла, — более трезво отвечал человек с пальто, — Есть свет и тень, начало и конец, а ты, мой друг, уже слишком пьян.
- А если конца нет? — закричал тот, — Ты никогда об этом не задумывался?! Что, если конца нет? Глупец ты, Терехнан! — заливался криком пьяница.
Терехнан.
Имя её отца.
Лика, ожидая пока Лео снимет им комнату, обернулась, слушая спор и вглядываясь в человека с пальто.
- Глупец ты! Даже не знаешь, что мы — мы все, Терехнан, мы вечны. Даже все исходы не пред... Положил. И как ты можешь называться тем, кто рисует слово? — закипал пьяница, — А, Терехнан? Как ты еще можешь нести свою истину?
Человек с пальто в руках хотел что-то сказать, когда услышал возглас незнакомого ему голоса:
- Терехнан! Те--ре--хнан!
Обернулся и увидел.
Её.
Глава 9 – Отец
На ликин выкрик обернулся невысокий мужчина — выше Лики, но ниже Лео. Его длинные рыжие волосы неаккуратно доходили до лопаток, у него самого была щетина и небольшая борода и ясные, проницательные голубые глаза, которые не поддавались никакому измененному состоянию. Одет он был в голубую рубаху, которая была заправлена в тёмно-синие катаннские брюки не по размеру, сверху на нём было подобие халата из тонкой на вид барканской ткани, ещё после — жёлтое — жёлтое пальто, которое он, распарившийся, держал в неаккуратных когтистых руках.
Он встал и обеспокоенно взглянул на девушку.
Кажется, он понял:
- Кто обращается?
- Летхерне. Лика, — она успела только взглянуть на него, когда он тут же с выкриками: "Да ну, да ну ладно!" крепко обнял её, прослезившись.
Лика не знала, как реагировать — она впервые видела этого человека, который должен называться её отцом. Она прикрыла глаза, растворяясь в этих удивительно тёплых объятиях.
- Какими судьбами? — отец лишь слегка отпустил ее, целуя в обе щеки, — Как ты вообще...?
Лика рассмеялась.
Ей нужно было много что рассказать.
***
Отец для этого благого дела завел её в свою коморку, которую он снимал в кабаке.
Лика рассказывала обо всем, что только с ней происходило — в особенности, о происшествии с ногой и о полёте на Землю; о том, как оказалась в Баркацне и что сейчас в Катанне она абсолютно свободна.
Терехнан плакал и рассказывал, что на момент рождения дочери его как раз в Баркацну и послали, в Перленский округ, придумывать и разрисовывать будущие здания, которые местные архитекторы обязательно выстроят, и что его халат — это просто перешитое барканское платье. А потом ему поручили экспедицию в Онк, и к приезду Лики с матерью, должен был вернуться в Баркацну, где они бы пересеклись, но он задержался, а потом...
А потом Терехнан грустно отвёл тяжёлый взгляд. Ему было практически невозможно вспоминать свою погибшую жену — он говорил Лике, что знает, где её могила, и несколько раз её навещал, но саму дочь он так и не смог найти.
- А что же, — спросила она его, — Что же ты теперь не в Оттоворхерне? Мы же там жили, я помню!
Отец снова посмотрел на Лику со всей своей искренностью:
- Мы тут, понимаешь ли, ищем новые пути донесения истины, — сказал он и закурил.
Девушка вопросительно взглянула на него.
Терехнан выдохнул голубой пар и уже с улыбкой продолжил:
- После смерти Имтере, ну, твоей матери, — он взглянул куда-то вверх, — Я долго жил в Понкле. Тут, понимаешь ли, очень сочувствующий контингент, очень проникающийся. В Еннеле и Эландоле все слишком озабочены своими истинами, что забывают про человеческую сущность, — он снова затянулся, продолжая, — У нас сформировалась компания, вон... Ты их видела, внизу, — он улыбнулся, выдыхая, — И когда мы стали настолько близки друг к другу, что эту истину можно было расчехлять, то мы и придумали этот новый путь — все катаннцы художники, но тут конкретно — один оттоворхернец на пять понкельцев, вот и вышел — поэтический рисунок.
Лика задумчиво опустила глаза в пол. В последнее время, она совсем ничего не могла выжать из себя, ни одного штриха.
И ей было стыдно за это. Перед отцом, перед своей истиной.
Поэтому когда тот спросил:
- А ты как творишь?
Она истерично разрыдалась.
Терехнану были понятны все её кризисные муки — что говорить, он, как опытный творец, не раз в эти муки попадал, поэтому и истерика его дочери, и его попытки её утешить были слишком знакомы.
Он лишь мягко, но крепко обнимал её, гладил её щеки, трепал по голове, принёс воды, в конце-то концов.
Лика хотела начать, но отец, понимающе, молча усадил её рядом.
Пока снизу не послышался страшный шум.
***
Лео сидел внизу кабака.
Он не думал приходить к Лике и её отцу — он был лишь бесконечно рад за то, что эта встреча состоялась.
Он спокойно сидел, лишь иногда задумываясь о проходящих в Баркацне выборах.
Дверь распахнулась.
Никто этому совсем не удивился — гостей было много.
Никто, кроме Лео.
Зашла целая компания каких-то людей, за которыми сто
яла Данхере.
Девушка в короткой фиолетовой юбке с лентами тотчас же прижала юношу к стенке и направила на него меч:
- Доброго вечера, Данхере, — звучал он абсолютно невозмутимо, хотя на самом деле был очень удивлен, — Долго ли ты шла от Эландола?
- Ничуть нет, — раздражённо произнесла девушка, двигаясь клинком ближе к плечу.
***
Звуки снизу слишком напрягали Терехнана, поэтому он, попросив Летхерне сидеть на своём месте движением руки, приоткрыл дверь и посмотрел, что происходит; и тут же позвал её.
Лика быстро бежала, скрипя старым протезом.
В обеденном зале Лео буквально бегал по потолку. Его барканское платье выправилось из-под катаннских штанов и развевалось вместе с пуховой темно-синей курточкой. Грудь его была рассечена, руки тут же хватали прилетевший меч и кровавились.
Низкая девушка со ржавой косой в фиолетовой юбке и жёлтом свитере отчаянно пыталась как-то задеть юношу, но к сожалению её меч перешёл к нему в руки.
Данхере.
Данхере мстила за разбитое сердце; считала, что тот не способен на любовь; считала, что так он поступит с каждой и думала, что у неё совершенно благие цели и сколько ещё невинных девичьих сердец она упасет лишь убив этого человека.
Юноша заметил Лику и бросил ей меч.
Она резко бросила оружие Терехнану, взмыла к потолку, где Лео взял её на руки и тут же полетел, проломив потолок.
Они остановились недалеко от кабака — огни заведения ещё виднелись. Однако, они пластом лежали в траве, что только Лика встала:
- Не двигайся, лежи, — строго сказала она ему и подошла поближе сквозь поле к таверне, — В темноте нас никто не заметит.
Она достаточно долго всматривалась в заведение — Лео было удивительно видеть её настолько серьёзной, но это его и привлекало и даже умиляло.
Лика продолжала щуриться сквозь кромешную тьму и вдруг заметила жёлтое пальто Терехнана.
Она зажгла огонек на пальце сначала
