Только вперёд! Вперёд! Вперёд! Поехали! Понеслась нелегкая!
Первые пять километров шли легко, не сбиваясь с темпа, сбрасывая с лыжни растянувшиеся остатки сорок первой роты. Кто не хотел добровольно уходить с лыжни, бесцеремонно тыкали в зад лыжной палкой. «Лыжню!» И по фигу было, что у кого-то сломалось крепление, или с палки слетело и потерялось стопорное кольцо. Никакого сострадания! Только вперед! Тебя никто жалеть не будет, если ты поможешь. Помогать – так только своим, из своей роты!
Лыжня раздолбана. Снег рыхлый, переворошённый, упал – ободрался о его острые, замороженные края. Дыхание сбивается.
-- Не могли гады, где обычно бегаем, на два круга запустить!
-- А как они учтут, что все правильно проехали, и где стрелять? По аэропорту, по домам или по дачам?
-- Да, по хрену! Там лучше! Я уже ноги стёр по самые яйца!
-- Сколько, как думаешь, мы прошли?
-- Не больше десятки!
-- А по моим ощущениям – все тридцать.
--Я по времени смотрю, а не по ощущениям. Если только ты не олимпийский чемпион!
Ещё километров через пять, казалось, что сил нет вообще. Впереди, возле деревьев толпилась большая группа курсантов. Недалеко от лыжни. Метров в пяти. Подкатились.
Из сорок первой и нашей роты парни просто стояли и ели мороженную ранетку прямо с веток. Это такой сорт яблока-дичок. Мелкие плоды. Скукоженные, сморщенные от мороза, но хоть какая-то еда. Какая-то глюкоза. Какая-то вода. Ягода хрустела на зубах мерзлым льдом, принося небольшое облегчение. Слабо, но утоляла жажду. Это лучше чем есть снег. Если подержать во рту немного, она размокала, охлаждая пересохшее горло. Вкусно! Очень вкусно! Некоторые ягоды, оттаяв, отдавали запах яблочного лета в нос.
Ещё! Ещё! Хочется горстями закидывать эти яблочки в рот и есть!
К нам подходили новые группы. Вот уже и из сорок третьей роты подтянулся авангард.
-- Пошли!
-- Ещё немного!
-- Ага! Покурить бы ещё!
-- Давай, покури! Чтобы дыхание окончательно перебить и сдохнуть, Я тебя не потащу!
-- Да, курить охота, но это смерти подобно. Ротный же сказал, что опаздунов в отпуске оставит!
-- Побежали?
-- Потопали.
И мы возобновили движение. Под горку весело. В горку печально.
Послышался звук училищного оркестра. Это он играл на старте-финише. Добавилось сил. Вот он – финиш!
Рядом с лыжней встречал Земцов.
Ротный смотрел на секундомер, махал рукой, подбадривал, орал сиплым сорванным голосом:
-- Давай! Давай! Поднажмите! Вперёд! Два наряда прощу!
А это уже стимул!!!
Из последних сил бросок на огневой рубеж. Сдёрнул автомат, в глазах кровавые круги, хватаю воздух как рыба ртом, пот заливает глаза. Какой к черту мороз! Шапка меховая насквозь пропиталась потом и схватилась снаружи инеем, а местами и коркочкой льда.
По условиям соревнований должны были стрелять пятнадцать патронов.
Вертков протянул снаряжённый магазин. По привычке, автоматически смотрю в контрольное отверстие, что ближе к основанию рожка. Магазин полон. Тридцать патронов.
Пытаюсь восстановить дыхание, унять сердце, навести резкость в глазах, пробиться сквозь красную пелену. Не получается.
-- Куда стрелять? – сиплю я, не видя мишеней.
-- Туда! – взводный указал направление стрельбы.
По направлению руки выставил автомат. Вертков поставил валенок на цевье автомата.
-- Огонь!
Скомандовал он.
Выпустил весь магазин одним нажатием спускового крючка. Все тридцать патронов.
Что? Куда? Попал? Не попал? Плевать! В белый свет, в копеечку? В сторону мишеней. По фигу всё! Добежал! И отпуск не просрал.
Показал, что оружие разряжено, контрольный спуск. Оружие на предохранитель. Кое-как поднялся. Побрёл к большой палатке. Кто-то не мог сам встать, ему помогали такие же бедолаги.
В палатке мне сунули алюминиевую армейскую кружку с обжигающим чёрным чаем, толстый ломоть ржаного хлеба с большим куском соленного сала из рассола. Вкуснее сала и чая я не ел и не пил!
Плюхнулся рядом с Максом Пономаревым.
-- Как сальцо?
-- Зашибись! – с полным ртом ответил я.
-- Смотри на бочку, какого года засол был.
На бочке было написано «1937».
-- Ни фига себе!
-- Начальник училища приказал, что НЗ обновляется, две бочки сала на батальон поставить!
-- Две бочки мало! Надо за добавкой топать!
-- Не дадут. Я уже пробовал просить.
-- Хреново!
-- Согласен!
-- Нас много. Сала мало!
Добрались до казармы. Есть и спать! Пасть подрубленным в постель. Ротный разрешил отбой раньше.
Ночью пошёл в туалет, воды попить, да, покурить. Казарма говорила. Казарма бредила во сне. Все заново переживала трудный день. Кто-то орал
-- Лыжню, сука!
-- Куда прёшь, скотина, не на базаре! Отдзынь отседова!
-- Лыжа! Лыжа сломалась! Парни, есть у кого запасная лыжа?! Парни, помогите, я в отпуск не поеду!
-- Не вижу мишени!!! Да, куда ты, блядь, побежала! Стой на месте! Товарищ капитан, мишень убегает! Ловите её! Иначе не попасть никак! Патроны дайте! Мало патронов! Да, стой же!
-- Воды! Воды!
Многие матом крыли комбата. Кому-то во сне мастерски удавалось рифмовать слово «звезда». Так они думали о первенстве газетчиков. Им-то что? Сиди в московской редакции, задницу грей, стучи на машинке с видом ученой обезьяны, фантазируй. А нам выполняй эти фантазии, облечённые в форму приказа Министра Обороны! Кто для нас эти газетчики? Поставщики туалетной бумаги, не более того. Кто будет читать этот бред?
И снова учёба, учёба, учёба. Если первый курс на нас давил новизной всего, то сейчас – учёбой. Теория за теорией. Никакой практики, кроме ЗАСа, и военной техники радиосвязи. Тут же – жёсткие нормативы по приему-передаче количества групп текста азбукой Морзе. Радиобмен. Ладно, когда однородный текст, или цифры или буквы, иногда запускали и смешанный – буквы-цифры. Мозг закипал.
Иногда, читая какой-нибудь текст, книгу, газету, что-то в мозгу срабатывало, и буквы трансформировались в знаки азбуки Морзе и текст превращался в нескончаемую череду смеси точек-тире.
Работа на телеграфном аппарате. Тут тоже нужно было уметь быстро набирать текст, при этом, не забывать переключать регистр на заглавную букву или переходить с русского на латинский и обратно. Ошибка? «Наша песня хороша – начинай сначала!»
Настройка радиостанции Р-140. На скорость. Выход в эфир, отработка задачи. Скорость, точность, до автоматизма. Ошибка – срыв боевой задачи. Хрен с тобой, тебя потом расстреляют, из-за тебя погибли люди. И не один, а сотни, а то и тысячи. Так нас учили. Скорость, внимание, автоматизм, умение думать при стеснённых обстоятельствах, при наличии ограниченных ресурсов. Противник ставит помехи, глушит тебя. Скорее. Темп. На запасной частоте (ЗПЧ) нет связи. Что делать? В какой модуляции работаешь? Думай! Установил связь? Радиобмен идёт? Плохо слышно? На боевых будет ещё хуже. «Самолёт» прослушал из-за помех? С тебя сдерут погоны и отправят поднимать сельское хозяйство на Колыму!
Ты пропустил «Монолит» – пиши прощальное письмо родителям. Тебя расстреляют. Из-за тебя погибли десятки тысяч военных и сотни тысяч штатских. Идите, товарищ курсант, сразу застрелитесь. Нечем застрелиться – тогда подавайте рапорт об отчислении. Вы – бездарь, пособник мирового сионизма и империализма, шпион НАТО и китайской разведки! С нами не надо воевать! Нужно иметь только с сотню выпускников КВВКУС в войсках, и войска не узнают, что началась война. И что они должны делать! Не будет армии, из-за таких лодырей, неспособных усвоить материал и отработать учебную задачу! Товарищи курсанты, на фронте не будет таких комфортных условий. Противник будет вести массированный артиллерийско-миномётный обстрел! Авиация будет обстреливать вас ракетами, НУРСами, бомбами, Система «Ассолт Брейкер» будет ставить помехи и наводить по излучению вашей антенны ракеты. А вы здесь сидите и хлопаете профессионально не пригодными глазами на меня. Вы ещё слезу пустите оттого, что не способны усвоить учебный материал! А если попадёте на заглубленный командный пункт служить, то там ответственность ещё больше. В ваших дрожащих от казённого спирта руках, будет ядерная безопасность страны! Противник нанёс удар, и ваши антенны уничтожены, боец из Средней Азии Урюкбаев из-за собственной неразумности, замкнул ноль на фазу, и подача воздуха прекратилась! У вас темно в глазах из-за нехватки кислорода, мозг выдаёт неправильную картинку, а вы должны принять сигналы боевого управления. Не приняли, исказили, и ракеты полетели не на США, а в мирную Эфиопию! Где служат наши советники! Вы – толпа баранов, одетых по недоразумению в курсантскую форму! Толпа чабанов, устроившихся в военное училище, потому что здесь ничего делать не надо! Дают рабочую одежду бесплатно, бесплатно кормят, бесплатно есть, где жить. Светло, тепло, мухи не кусают, таблетки и прививки бесплатно. Отцы – командиры вам в жопу дуют, преподаватели пытаются в ваши пустотелые головы вложить крупицу знаний и привить навыки, медведи в цирке на велосипеде катаются и на мотоциклах гоняют! Дикие животные, пойманные в лесу! Где вас отловили?! Что мартышка может усвоить как БМЗ (блок механического запоминания) на радиостанции настраивать! Вы же по ночам шляетесь по самоходам, водку трескаете, да баб своих за сиськи дёргаете! А днём на занятиях отсыпаетесь! Массированный десант агентов ЦРУ, БНД, РУМО! Куда только КГБ смотрит, когда вам допуска по первой форме к секретным документам давало! На летней сессии пакуйте чемоданы! Никого не пощажу! Зато в Афганистане спасу много солдатских жизней! Или вы думаете, что если всем батальон в Афганистан едете, так вам всё можно?! Хрен вам по всей казённой морде! Вы лучше здесь подохнете, при выполнении учебной задачи, чем из-за вашего не профессионализма хоть один солдат погибнет! А кто не способен усвоить учебную программу, значит, и нечего ему и дальше учиться! Мне ни за одного своего выпускника стыдно не было. И ни один строевой офицер мне не сказал, что мы выпускаем неучей! Мой предмет – самый главный! В войсках вам простят, когда вы не вспомните дату рождения Маркса и когда помер Энгельс с Каутским! Но отсутствие навыков работы на аппаратуре – не простят!
И такой вот монолог был на каждом предмете. Все преподаватели в один голос твердили нам, что их предмет самый важный. Что без оного мы сдадим сессию и в войсках в качестве офицеров нам нечего делать, лучше сразу отправляться паковать чемоданы.
По ночам уже не снились самоходы и женщины. Снилась учёба. Как будто что-то запорол, не выучил. Многие отказались от самоходов. По ночам учили, зубрили. И даже приход весны все воспринимали, что скоро летняя сессия.
Майские праздники. На это время выпадает дата для третьего курса. Кто-то не поленился и посчитал, что в это время проходит тысяча и одна ночь, проведённая в казарме!
А это юбилей! А это праздник! И его надо отмечать, как положено! Весело, непринуждённо! С затеями!
Затеи были традиционны.
И второй батальон не подкачал. На славу всего Училища!
Перво-наперво – начистить сапожным кремом сапоги
