День курсанта (5 августа). Курс второй.

неба! Господь явно издевался над нами, он как комбат явно не хотел, чтобы наша рота уехала в отпуск. Хочешь рассмешить Бога –расскажи ему о своих планах.
          Коля Панкратов проявил смекалку.
-- Парни!
-- Чего тебе?
-- Заебались?
-- Пошёл на хер!
-- Я серьёзно. Давайте скинемся, вон за забором катается снегоуборочная машина. Она нам снег к бордюру сдвинет, мы потом на газон махом закинем.
-- По чём? У меня денег в обрез.
-- По рублю!
-- Я согласен!
-- Давай! А то так до самой весны будем гонять туда-сюда. У меня шинель уже насквозь на спине промокла. А я её нагладил! Снова придётся сушить и гладить. И воняет как от коня потного!
-- Я согласен!
-- Давай!
          Быстро скинулись. Панкрат вышел через КПП-1, мы стояли, курили, болтали, кто и как планирует проводить отпуск.
-- Чего стоим? Почему не работаем? – появился старшина Саня Карабинский.
-- А чего напрягаться, если сейчас приедет железный трактор и всё сделает за тебя.
-- «А пусть работает двуручная пила! Она железная!» -- фразой из фильма ответил Вадим Бежко.
          Решётчатые ворота открыли, и заехал ЗИЛ-130 с бочкой вместо кузова и широкой лопатой впереди. Колька стоял на подножке рядом с водителем и, размахивая рукой, показывал фронт работы.
          Мы призывно тоже махали, показывая, чтобы мужик ехал вперед. Не стесняйся!
          Опытный водитель справился за полчаса. В качестве премии или подарка нам, он полил центральную аллею раствором против обледенения. Снег от бордюра мы быстро скидали на газоны. Теперь только мокрый асфальт сверкал. Тот снег, что накидывал ветер уже не наши проблемы. У нас одна проблема – побыстрей удрать в отпуск! На две недели! Две недели свободы!!! Воли!
          В назначенное время кандидаты в отпускники выстроились в спортзале.
          Ротные, комбат сами проверили почти всех на предмет уставной формы одежды. Понятно, что их на гауптвахту никто не отправит, но пиздюлей они получат не мало. А оно им надо? Поэтому точно также суетились. Капитан Баров был цинично спокоен.
-- Я бы вот штукатуров-маляров не отпускал в отпуск.
-- Почему, товарищ капитан? В казарме же ремонт окончили. Итак, подвиг совершили.
-- У меня дома ремонт надо сделать.
-- Так не могу вас сдернуть. Учеба, наряды, караулы, а вот в отпуске как политические – без проблем. Ну, да, ладно, перед летним отпуском объявлю много суток ареста самым толковым строителям, пусть отбывают у меня на барщине дома.
-- Так несправедливо же! – все понимали, что Баров шутит, просто поддерживали игру.
-- Жизнь, товарищи курсанты, чертовски несправедливая хрень! Я вот, по справедливости, должен быть командиром батальона, а вот, здесь с вами.… С кровопийцами…
          Монолог был прерван шумным распахиванием входных дверей и истошным воплем:
-- Смирно!
-- Вольно! – прорычал Бачурин.
-- Вольно! – продублировал комбат.
          Он был зол как сто тысяч чертей. Папаха в руках, он ей трёт свою чёрную шинель, потом отряхивает папаху. Вся спина у шинели и правая сторона её, а также брюки испачканы, в белом налёте.
-- К чёрту ваш отпуск! Хуйли тут построились! Вся центральная аллея в каком-то белом говне…Скользком! Немедленно всё убрать! Потом командиры рот принимают решение и отпускают в отпуск или нет! Весь батальон на чистку территории! Подполковник Старун, под вашу персональную ответственность! Иначе утром все ваши офицеры будут со скребками бегать! Разойдись!
          Настроение сразу упало. У многих были на руках билеты на самолет, на поезд, на автобус. Если сегодня не уехать, то неизвестно когда.
          Командиры рот выводили свои роты на уборку территории. Только Земцов притормозил:
-- Кто дал команду? Стоять!
          Мы стояли, проклинали всех. И Бачурина, что он не удержался и рухнул как корова на льду, что Кольку Панкратова с его идеей по автоматизации процесса уборки, водителя «поливалки» за проявленную инициативу.
-- Просили же дурака, чтобы просто убрал снег!
-- Учат же нас с первого дня, что инициатива наказуема!
-- Так вот водилу бы и наказывали!
-- Надо бы самим чистить!
-- Если бы сами, так до сих бы пор лопатами махали!
-- Хватит, парни, орать. Сейчас пойдём и будем быстро всё делать.
-- А что ты сделаешь? Жижа же, плюс ледком схватилась.
-- Долбить?
-- До утра не передолбим.
-- Песком посыпать, и хрен с ним. Песка в пожарных ящиках полно. На носилки, и оттуда сбрасывать, сеять…
-- А потом его сметать?
          В спортзале осталась только наша рота.
-- Командирам взводов раздать отпускные.
          Никто не понимал. Земцов пошёл против Бачурина.… Это всё равно, что Земля перевернулась.
-- Я «политических» сейчас отправлю и двоечников на уборку. Что не доходит через голову, будет, доходит через руки и ноги!
          Как мы бежали до КПП! Главное, чтобы Старун или Бачурин не вернулись в спортзал, поинтересовались, а где рота? И почему она не драит территорию! Ни сумки, ни чемоданы не были препятствием для стометровки.
          Нам с Серегой Мазуром нужно было в аэропорт. Самолетом до Москвы, оттуда уже до Казани ему и мне до Йошкар-Олы.
          По пути нужно было заскочить к тётке, забрать гражданку. Стоим на  «Швейке», машем руками как ветряные мельницы.
          Таксист с зеленым огоньком:
-- Куда?
-- Аэропорт.
-- Ну.… Вообще-то я в парк.… Не по пути…
-- Мужик! На самолёт можем опоздать! Выручай. Сверху доплатим! Счётчик можешь не включать!
-- Пять рублей.
-- Ох, ни хуя себе!
-- Давай четыре!
-- Нет. Пять!
-- Годится! Но мы выпьем у тебя! Договорились?
-- Блевать не будете?
-- Не будем! Так. Символично! За отпуск!
-- Хорошо! Садитесь!
          Плюхнулись в машину. Заскочил к тете Маше, забрать вещички. Там же уже ждала бутылка портвейна «Агдам», два стакана. Тётушка угостила пирогами.
          В комнате шли новости. Посмотрел бегло. Бегом в машину.
-- Всё?
-- Всё! Поехали!
          Сунул Мазуру бутылку.
-- Открывай!
          Сам стаканы достаю, пирожки.
-- По телевизору сказали, что у американцев «Челленджер» разбился.
-- Сильно?
-- Вдребезги. Красивый салют получился.
-- Наши сбили?
-- Хрен его знает!
-- По хуй! Стаканы держи! Ну, за отпуск!
          В то время, когда весь мир скорбел по погибшим американским астронавтам, жестокие советские курсанты совершенно эгоистично пили портвейн, закусывали домашними пирожками и мечтали, как они плодотворно проведут свой отпуск!
          В  отпуск!
И снова в захмелевшей голове поёт Кузьмин:
           «Я возвращался домой»
Я плыл домой устав от долгих странствий
На полных парусах
И мой кораблик в праздничном убранстве
Взлетал под небеса.
Солнечный луч, улыбаясь
Вел меня в родные дали,
Вместе со мной возвращаясь
Туда, где любили меня и ждали.
Мне надоели прелести скитаний
Я думал о Москве.
И кадры с разноцветными мечтами
Кружились в голове.
Солнечный луч, улыбаясь
Вел меня в родные дали,
Вместе со мной возвращаясь
Туда, где любили меня и ждали. э-э-э-э
Я знал что все промчится каруселью
И вновь приеду я,
Туда где заждались меня в веселье
Подруги и друзья.
Солнечный луч, улыбаясь
Вел меня в родные дали,
Вместе со мной возвращаясь
Туда, где любили меня и ждали.
Я возвращался домо-о-о-ой
Я возвращался домой.
Я возвращался домо-о-о-ой
Я возвращался домой.
Я возвращался домо-о-о-ой
Я возвращался домой.
Я возвращался домо-о-о-о-ой
Я возвращался домо-о-о-ой.

          Ах, этот отпуск! Ах, этот сон! Пьяный, развратный! Прекрасный сон!
Но всё в жизни кончается. Хорошее – быстро, плохое – долго, но кончается, пусть даже с могильным камнем, но кончается. Ничто не вечно!
          Самолетом до Свердловска. В справочную, не увидел на табло своего самолёта Свердловск – Кемерово.
-- А ваш рейс отменён, из-за отсутствия пассажиров. Малая наполняемость борта.
-- Так дайте мне билет до Новосибирска!
-- На рейс до Новосибирска мест нет!
-- Справку мне дайте, что рейс отменили.
-- Справки платные.
-- Сколько?
-- Один рубль.
-- На!
          Получил деньги, билет сдал. Тоска. На поезде опоздаю на пару суток. Завтра  мне надо быть в казарме. Закон простой. На сколько опоздал из отпуска – на столько задерживаешься в следующем и столько суток ареста могут тебе впаять. С «губой» ещё вопрос, а вот, что в следующем отпуске притормозишься – факт. Тоска! Настроение дрянь.
          Отбил телеграмму в роту «Задерживаюсь на двое суток из-за отмены рейса».
          Спустился в подвальное помещение, курилка, туалет. Стою, курю. Думаю, что нужно добираться на вокзал, а там подсаживаться в ближайший поезд. Желательно до Кемерово. Но он стоит не на Транссибе.Значит, только «Москва – Кемерово», а когда она там ходит! Тоска. Выпить охота! Как хорошо начинался и прошёл отпуск, и как же хреново он заканчивается!
          Одна сигарета закончилась, даже и не заметил, как изжевал её. Вторую в рот.
          По курилке крутится мужичок в летной куртке на меху.
-- Что сержант, куда летишь?
-- Уже никуда. В жопу лечу. На губу. Рейс отменили.
-- А куда тебе?
-- В пизду. В Кемерово. Новосибирск тоже сгодится. Но лучше в Кемерово.
-- А деньги-то у тебя есть?
-- Есть. Мне же деньги за билет вернули.
-- Значит, так, курсант. Ты здесь постой. Полчаса. Никуда не уходи. Я узнаю. Понял?
-- Конечно, понял! Жду!
          Сижу, стою, курю, жду. Меньше чем через полчаса примчался дядька.
-- Везучий ты, сержант!
-- Рейс вернули?
-- Грузовик идёт на Кемерово.
-- Какой грузовик? КАМАЗ что ли? – не понял я.
-- Деревня! «Почтовик» самолет с почтой на Кемерово! Понял?
-- Понял.
-- Полетишь?
-- Конечно!
-- Ну, тогда, пошли! С тебя по пятнадцать рублей! Давай!
-- Э, нет, мужик! Вот когда я буду точно знать, что полечу, тогда и отдам, а то ты сейчас смоешься, и останусь я без денег и самолёта.
-- Опытный. – дядя ухмыльнулся.
-- Веди. Потом оплата будет.
          Вышли из аэропорта, топаем в метель вдоль забора. Я сумку в левую руку взял, прикидываю, как ремень быстро сдёрнуть и на руку намотать. За полтора года научился им махать. Против ножа можно идти без страха. Пусть дядя боится. Куртку меховую, конечно, не пробью, а вот по голове можно приложиться. Кроличья шапка – слабая защита и по кистям. Я выше его. Потом можно и по яйцам приложиться. Ботинок курсантский заострен на носу, двойная кожа, пробьёт любую защиту.
          Пришли к какому-то зданию.
-- Стой здесь. Никуда не уходи!
-- Да куда мне идти?! Жду.
          Стою, курю. Или за сообщником пошёл или за лётчиком. Из-за пятнадцати рублей… Билет стоит двадцать с лишним. Стоит ли идти на преступление за пятнадцать рублей?
          Вышли двое. Мужик этот и кто-то в лётной форме в шинели. Или пальто у них, как там правильно называется?
-- Ты на Кемерово?
-- Я.
-- Пятнадцать рублей.
-- Годится. Только не здесь же. А то сейчас уйдёте и всё.
-- Не боись, военный! Сами такими же были! – лётчик рассмеялся – Пошли!
          Это было здание, где лётчики проходили предполётный медицинский осмотр, отдыхали. Пили чай, кофе. Тут же были и стюардессы… Красивые.
-- Слюни подбери, курсант.
-- Хороши!
-- Согласен. Хороша Маша, да, не наша. У нас на рейсе не будет красавиц.
-- Ну, и ладно. Мне бы только долететь, чтобы завтра быть в казарме, а то… Хреново будет, если опоздаю.
-- Не ссы. Будешь! Идем на посадку! Деньги давай!
-- На.
          Три рубля лётчик отдал мужику,