прошли демонстрации демократических неформальных объединений. В Ленинградском шествии приняло участие несколько тысяч человек.
... 4 июня 1988 года прошел митинг в Ленинграде под лозунгом «Даешь Народный фронт!»
... 19 октября 1988 года оргкомитет Белорусского Народного Фронта организовывает митинг чествования памяти и раскрытия правды о сталинских и брежневских репрессиях;
...24 и 25 октября без согласования с властями были проведены в Минске митинги протеста. Для разгона митингующих были задействованы 600 милиционеров, 30 милицейских и 2 пожарных машины»
-Ну как, впечатляет? – спросил Пьетро.
-А нам-то какое дело до всего этого? – спросил я.
-Как это какое? – воскликнул Пьетро. – Так ведь всю эту катавасию кто организовывал? Мы! Наша группа, ну, а также другие английские и американские организаторы. Это я сделал отчет для босса.
-Зачем это вам нужно?
-Нам нужно, чтобы русские никогда не знали покоя.»
Январь 1989г. Из дневниковых записей.
«7 декабря в 10 часов 41 минуту по московскому времени на севере и северо-западе Армянской ССР произошло землетрясение. В его эпицентре – Спитаке – интенсивность толчков достигла десять баллов по двенадцатибалльной шкале, в Ленинакане – девять, в Кировакане – восемь.
Результаты страшные. Вот лишь некоторые предварительные факты. Погибло, по меньшей мере, 25 000 человек, свыше 514 000 человек лишились крова. До основания был разрушен Спитак и 58 сёл, Ленинакан, Кировакан и ещё почти 20 городов и более 300 населенных пунктов разрушены частично.
На помощь спасателям СССР прибыли врачи, строители из нескольких десятков стран.
Генсек Горбачев в день землетрясения был в Нью-Йорке. Узнав о бедствии, он тут же вернулся в Москву.
За день до трагедии генсек Горбачев выступал на сессии Генеральной Ассамблеи ООН с речью, в которой заявлял о больших позитивных изменениях в общественной и политической жизни страны».
Январь 1989. Москва. Из дневниковых записей
«Сегодня я встретил Тину на вокзале. Она спросила, как я узнал, что она едет этим поездом? Я ответил, что это мой маленький секрет, и выразил надежду на то, что она позволит мне встречаться с нею. На это она ответила, что, если бы и не позволила, то я все равно придумал бы какой-нибудь благовидный предлог для встреч.
Я сказал ей, что в некоторой степени уже успел ознакомиться с повадками женщин. И среди многих из них имеется особенно поразительная, с которой мужчины не могут смириться: часто женщины говорят «нет» тогда, когда желают прямо противоположное. Мужчины не столь изобретательны. Они, если говорят «нет», то это и значит: «нет». И потому мужчины часто не понимают женщин, воспринимая их отказ за чистую монету. Она засмеялась и спросила: «А вы понимаете»? Я ответил, что пытаюсь понять по интонации. Я как музыкант прекрасно разбираюсь в интонациях. Женщины чем-то сродни музыке. Так же притягивают и волнуют. И так же, как к музыке, к женщине следует относиться серьезно. Или совсем никак не относиться. Постичь женщину, как и музыку невозможно до конца».
Январь 1989 года. Из дневниковой записи.
«В эту сессию я решился все-таки предложить Тине пожить вместе. К моему удивлению, она согласилась с тем условием, что я не стану проявлять к ней особое внимание в институте. Какие разговоры? Я принял все её условия безоговорочно. Она прелесть!»
Август, 1989 г. Из дневниковых записей
«Сегодня у меня был не совсем приятный разговор с Пьетро. Он спросил меня, желаю ли я остаться жить в этой стране постоянно? Меня удивил этот вопрос. С чего он взял? Пьетро объяснил, что я собираюсь жениться на русской женщине. В Италии мы жить не сможем, поскольку мама никогда не согласится на этот брак. Значит, мы будем жить или в Москве, или в Краснодаре. Для этого нужно принять гражданство этой страны, к тому же,как сказал Пьетро, «любовь хороша, когда она обеспечена соответствующим количеством бабок. А в этой варварской стране человек не может быть успешным по определению. Потому что здесь никто не вправе подняться выше свой головы. Каждому сверчку свой шесток. Здесь нет места предприимчивым людям. Все подчинено только лишь указаниям «сверху». А «наверху» у них сидят одни маразматичные идиоты, которым глубоко наплевать, как живут люди.
Я принялся возражать, рассуждая, что у него устаревшие сведения. Сейчас в стране «перестройка». Власти повернули курс на демократизацию, на поддержку инициативы масс. «Ты посмотри, – говорю, - что у них тут в городах делается! Народ одержим новациями. Тут, что ни дворник, то изобретатель. Пьетро только рассмеялся: «Ага, изобретателями они богаты! В этом ты прав! Но я советовал бы тебе еще посмотреть, что у них в магазинах творится. Кроме водки и макарон, ничего. Тут, хоть миллионы зарабатывай, а если купить нечего и негде, то вот тебе и вся любовь. Кстати, о заработках. Местные трудяги вообще-то зарабатывают гроши, на которые жить нормальному человеку невозможно. Ты хорошо зарабатываешь, потому что в посольстве работаешь. Тебя Италия кормит. А когда ты будешь советским человеком, тебя Советы будут кормить. Еще не факт, что хорошо накормят. Да и черт его знает, сколько еще эти Советы продержатся. Эти русские доходяги вообще не в состоянии устроить себе нормальную человеческую жизнь.
Я разозлился на Пьетро. Он говорил очень зло и неприятно. И я выдал ему хорошую отповедь:
- Плохо тут люди живут? Плохо! Причем, и бедные, и богатые. Развал тут у них? Порядка нет? Да! Все это так, к сожалению. Но по-другому быть не может, когда большое государство, имеющее огромные пространства, множество различных наций и народностей и разнообразную экономику, на полном ходу своего развития резко меняет политический и экономический путь. Ты замечал когда-нибудь, что происходит, когда большой океанский лайнер в непогоду на полном ходу круто разворачивается? Друг мой, сколько кораблекрушений происходило в результате такого опасного разворота! Но заметь, при умелом и опытном капитане подобные маневры, как правило, оставляли корабль на плаву. Так вот, Пьетро, мы сейчас с тобой находимся на борющемся со стихией корабле. И ты с ужасом взираешь на разбушевавшийся океан, швыряющий корабль, словно щепку, то вверх, то вниз. А я, милый мой друг, с надеждой смотрю на снующих по палубе матросов, выполняющих команды своих командиров. На офицеров, дающих матросам команды. А самая большая надежда у меня, случайного пассажира, обращена в сторону командующего кораблем.
Я не член экипажа, а всего лишь случайный пассажир. Но я пустился в плавание на этом корабле. И если корабль утонет, то меня тоже потянет на дно. И в этом случае мне лучше всего не бушующую пучину созерцать, а попытаться чем-нибудь помочь экипажу. Поэтому я и не смотрю на шторм и тучи, а приглядываюсь к матросам и офицерам, чтобы приноровиться к тому, где моя помощь будет нужнее..
-А не лучше ли совсем сойти с корабля? – сказал Пьетро. - Знаешь ли, за бортом этого старого полуразвалившегося судна ты-то уж точно не пойдешь ко дну.
-Не пойду. И в том случае не пойду, если это судно разнесется в щепки или утонет. Меня вынесет на гребень волны моя спасательная жилетка. Но однажды я ступил на этот корабль, я познакомился с людьми, работающими на корабле. И я не могу не помочь этим людям. Я уверен, что эта страна рано или поздно встанет с колен и найдет свой правильный курс»
Ноябрь 1990. Из дневниковых записей.
«Недавно я спросил Пьетро, что мы с ним в этой стране делаем? Зачем лезем со своим уставом в чужой огород? Пьетро сказал, что мы здесь для того, чтобы окультуривать этот варварский народ.
-А ничего, что этот «варварский» народ дал миру Пушкина, Толстого, Чайковского, Шостаковича и многих-многих выдающихся деятелей мировой культуры? – спросил я. - Этот «варварский» народ освободил Европу от фашистской чумы, послал в космос первого в мире космонавта планеты, построил первый в мире атомный ледокол.
А это все потому, что все их гении учились у нас, европейцев. Мы их постоянно просвещали и давали возможность все их «гениальные» изобретения претворять в жизнь.
Разумеется. «Просвещали» очень даже внушительно и старательно на протяжении всей истории этого государства. В 13 веке «просвещали» немцы со шведами, за что получили по зубам от князя Александра Невского. Французы вкупе со всей Европой «просвещали» в 1812 году, за что тоже получили от русских по загривку. В Крымскую кампанию просвещали. В 20-м веке дважды уже всем миром вздумали «просвещать». Да только опять ничего не вышло. Не нужно русским все это наше «просвещение». И нечего нам к ним со всем этим соваться. Короче, ты как хочешь, так и делай, что тебе твои наставники велят, а я не хочу во все ваши дела соваться. Меня прислали сюда работать переводчиком.
Ты уверен в том, что здесь ты нужен именно как переводчик?
Ты хочешь сказать, что это не так?
Именно. Ты будешь работать со мной и делать то, что я тебе поручу.
А если не буду?
Будешь. В противном случае я вынужден буду раскрыть глаза относительно твоей деятельности близким тебе людям.
Ты подлец, Пьетро!
Нет, я служу Италии и итальянскому народу.
Мне хотелось дать ему в морду. Но я сдержался, решив благоразумно, что это самый плохой способ убеждения».
Ноябрь, 1990 г. Из дневниковых записей.
«После разговора с Пьетро я подал секретарю посла служебную записку, в которой изложил суть разговора. Меня вызвал руководитель отдела культуры и объявил, что теперь я буду работать под его началом переводчиком-референтом. Меня вполне устроило такое перемещение. Главное, что теперь я не буду зависеть от моего дядюшки. Огорчает лишь то, что теперь у меня будут постоянные командировки в разные страны, где будут проходить многосторонние или трехсторонние переговоры с участием СССР».
Ноябрь 1990 г. Из дневниковых записей.
«Я решил помириться с Пьетро. Все-таки родственник. Взял бутылку русской водки и пошел к нему на квартиру. Пьетро очень обрадовался тому, что я пришел. Мы посидели, поговорили, а потом он предложил мне съездить в Ленинград. У него там была какая-то встреча с капитаном итальянского сухогруза. Этот итальянец, по словам Пьетро, не понимал ни бельмеса по-русски. Я мог бы помочь с переводом. Я согласился. В конце концов, переводы – это моя стихия»
Декабрь 1990 г. Из дневниковых записей.
«Чертовщина какая-то вышла из этой встречи с итальянским сухогрузом. Точнее, с капитаном сухогруза. Неприятная вышла история. В порту Ленинграда итальянца загрузили дешевым фуражным зерном якобы для продажи в Греции. Перед отплытием судна с капитаном сухогруза встречаются советские торговые представители и выдают документы на доставку зерна не в греческие порты, а в Одессу. Капитан в состоянии тихого помешательства напрочь отказывается что-либо понимать. Зачем фуражное зерно из Ленинграда отправлять в Одессу на иностранном судне через пять морей, когда гораздо проще это зерно переправить вагонами по железной дороге? Забастовал капитан. «Не повезу, – говорит, – ваше зерно. Вы тут с ума сходите на фоне ваших перестроек, а мне потом черти по ночам сниться будут». Ну, и все в таком духе. А Пьетро, оказывается, как раз и занимается торговыми связями нашего ИКЭ
