Иза страдала довольно странной формой панических атак. Редко, раз или два в полгода она не могла заснуть из-за странных образов в ее голове. Как она сама рассказывала, стоило ей закрыть глаза, как ее начинало крутить и вертеть, словно бы ее поместили в центрифугу. Затем, через несколько минут, если ничего не предпринять, перед глазами всплывало видение, ее парализовывало от бессознательного страха и дело могло закончиться искусственной вентиляцией легких, потому что у Изы нарушалось дыхание. Она видела огромное красное пуховое атласное одеяло, свернутое в очень плотный рулон. Настолько плотный, что слышен скрип ткани. После нескольких секунд (или минут, непонятно) полной тишины, откуда-то начинал пробиваться невероятно тонкий и пронзительный писк. Ультравысокая частота, от которой сворачивалась кровь, а ум шел трещинами. Затем было самое страшное для нее: откуда-то появлялась длинная и тонкая, как волос игла, которая прокалывала одеяло. Был слышен звук рвущегося атласа, игла входила внутрь мягко и с характерным скрипом о ткань. Звук становился сильнее, где-то на заднем фоне возникали голоса, зловещим шепотом переговаривающиеся между собой. Они что-то обсуждали, хихикали, игла продолжала протыкать одеяло, ткань натягивалась все сильнее, скрип все плотнее, голоса громче, писк пронзительнее и в этот момент с Изой могло случиться наихудшее - ее могло парализовать, если рядом никого не окажется. Победить этот ее кошмар можно было, достаточно, чтобы рядом был кто-то, к кому она могла бы прижаться, а тот, в свою очередь, принялся бы отвлекать ее самыми разными веселыми историями, буквально всем, что приходит в голову или с книг/журналов, попавшихся под руку. Она слушала, ее внимание переключалось, жуткие образы отступали, и она мирно засыпала в объятиях. До следующего раза.
Она говорила, что это началось, когда ей было лет пять. Родители часто ругались, она этого жутко боялась. Сперва на стене над ее кроватью, куда падал свет от уличных фонарей, она начала видеть тени своих родителей. Они сидят рядом и шепотом что-то обсуждают. Ей становилось не по себе, затем появился этот уничтожающий писк. И уже потом она стала видеть одеяло и иглу. И чем дальше она это видела, тем больше она боялась увидеть это снова. К двадцати годам видения стали редки, но реакция Изы на них менялась в худшую сторону: она могла просто потерять сознание от страха. Доктора разводили руками, МРТ мозга не выявило ничего подозрительного, ей посоветовали чаще общаться с психоаналитиками, чтобы выявить триггеры из прошлого, которые могли бы провоцировать припадки, прописали ей БАДы на основе аминокислоты N-ацетилцистеина, частые прогулки на свежем воздухе и коммуникацию с людьми и животными. Видения стали случаться еще реже, но эффект никуда не делся, продолжая при этом усложняться.
К тому моменту они были вместе около года и Тому уже приходилось оказывать ей "терапию" - лечь рядом и долго с ней разговаривать, смеяться, шутить. Да, это немного выбило его из колеи, жутко напугало, но она признала - он справился на отлично. И вот снова, в такой неподходящий момент! Да, он переживал за нее, нервничал и не отрывал глаз от часов на стене магазина. Оставалось час пятнадцать до момента, когда он с чистой совестью активирует сигнализацию и помчит спасать свою подругу и пошел к черту Марек, ни секундой дольше, охреневший бородач! Он звонил ему три раза, два из которых пришелся на автоответчик, а третий на "Еду, мчусь, лечу!" Том раскрыл рот, чтобы сообщить о своей проблеме, но Марек прервал вызов, сукин сын! Урод! Самодовольная скотина!
21.03. Том одевается, закрывает магазин и мчит домой, пробками и объездами, 21.50 - никого. Изы нет, она исчезла. Лишь смятая кровать, распахнутый шкаф с пустыми вешалками и опрокинутая аптечка на столе. Телефон, разумеется, не доступен. Комната и весь мир завертелись перед его глазами, где ее искать, куда она могла бы пойти? Родители живут в Ольштыне, но она не общается с ними и их номера у него нет. В полицию не заявишь - они лишь зевнут тебе в лицо и порекомендуют обратиться спустя трое суток. Том позвонил общим друзьям и описал ситуацию. По их интонациям он понял, что из всех вариантов помощи этим вечером он выбрал наихудший, но было уже плевать, нужно было просто что-то делать. Договорились быть на связи и делать все возможное со своей стороны.
Том вышел из дому и пошел улицами. Вероятность ее встретить исчезающе низка, но все же есть. По магазинам, где они совершали покупки, по паркам, где они гуляли, мостами, обочинами, дворами, остановками...
Вечер закончился ожидаемо ничем. Выключенным дома светом, проклятиями в свой адрес, влитым в себя 0,3 стаканом бренди, оставшегося от их последней вечеринки с друзьями и настольными играми, бешенным сердцебиением и невозможностью уснуть. Он отрубился лишь к 4 утра, а в 05.12 пришло сообщение: "Всего доброго, спасибо за участие. Не ищи, занимайся своей жизнью". Три часа взгляда в потолок, полная пустота и призрак смятых ста злотых. В десять позвонил босс и просил передать извинения от Марека - тот так и не доехал вчера...
Назавтра Том собрал все вещи, отдал ключи от квартиры и поселился в хостеле, пока не найдет новое жилье. Тянуло позвонить или написать, но порыв тут же наталкивался на твердый, как нефрит аргумент: ты бы разговаривал? ты бы стал слушать? И порыв отступал. Но в какой-то момент оказался сильнее - стараясь обойтись без соплей и детских оправданий, он написал в смс, что дико сожалеет, винит себя и прочее. Что рад, что с ней "все в порядке" (идиот, с чего ты взял, что с ней все в порядке?!) ииии... "дай знать, если будет желание поговорить". Все общие знакомые отвалились следом, но это уже мало волновало, к тому же все это успешно вписывалось в картину "справедливого возмездия", против которой он не имел ничего за пазухой.
Том очнулся и обнаружил себя согнутым с влажными ладоням на лице. Можно было подумать, что это конденсат, но пульс, отдающий в голове, ком, застрявший в горле и тиски в солнечном сплетении свидетельствовали о другом. Он медленно откинулся в кресле, вытер руки о джинсы и еще раз посмотрел в сторону той девушки. Ее дочурка стоит рядом с ее креслом в проходе и что-то горячо ей рассказывает, та слушает и улыбается. "А как похожа! Если бы они встретились - вот была бы неожиданность для обоих..."
Том наблюдал за ними еще какое-то время, девочка говорила то с мамой, то с папой, сидевшим по другую сторону прохода. Когда говорить было не о чем, она просто стояла в проходе, пританцовывая и щелкая пальчиками. Прошлое понемногу отступало отливом, сосед попросил его пропустить в туалет, позади кто-то громко рассмеялся, смех подхватило еще несколько человек, по салону пошел гулять запах бельгийских вафель с нутеллой, видимо кто-то открыл запасенный контейнер к чаю, проснулась пожилая пара по правую сторону, женщина потянула руки и медленно зевнула, в иллюминатор понемногу просачивалось утреннее небо, а это значит, что скоро Шанхай. Впереди более 19-ти часов ожидания рейса на Сидней, отсидеться в аэропорту не получится, несмотря на отсутствие симпатии со стороны Тома к здешней цивилизации. Вся эта перенасыщенная, сверхпестрая эстетика муравейника никогда не пробуждали в нем никакого живого интереса, но время всегда летит быстрее, когда находишься в движении, это закон квантовой механики. Поэтому придется пожать руку китайской культуре и проникнуться ее тысячелетней сединой. 25 миллионов жителей, город, в 12 раз больше Варшавы... как все относительно в этом мире несоотносимых величин!
Из динамиков пронеслось долгожданное сообщение о подлете, по головам прошелестела волна облегчения, некоторые, особо нетерпеливые, встали с кресел, чтобы засунуть в чемоданы ранее вынутое. Том возвращался к жизни, в конце концов перед лицом того, что его ждет на скале Кэстлпойнт любая из подобных этой историй скукоживается и возвращается в нору. Для рефлексии уже нет ни времени, ни желания, ни смысла. Так что... Сникерс, Швеппс, пристегните ремни, мы заходим на посадку.
Пять утра, с неба сыпет мокрая пыль, войдя в здание аэропорта через Терминал 1 всех пассажиров ждет таможенный досмотр и процедура взятия отпечатков пальцев. Том такого еще не встречал, но решил послушно поделился с китайским правительством рисунком своих капилляров, мало ли что может случиться с ним за эти 19 часов пребывания в стране, насквозь для него дикой и незнакомой. Как говорится: "Не ты, так тебя!"
За сорок минут очередь растворилась в потоках, Том заметил на стене рекламу KFC, в животе заурчало, воображение, как Midjourney, за считанные секунды нарисовало в голове изображение огромного Зингер-бургера и стакан горячих крылышек. Слюнная железа, взбешенная сникерсами и вафлями, залила рот потоками жидкости, ноги зашагали быстрее, коридорами, эскалаторами на второй этаж по стрелкам, мимо магазинов с китайскими сувенирами и вот Том припарковался к очереди у кассы. Семь минут ожидания, желудок скрутило от нетерпения, молодая китаянка выдает ему поднос со спасительной жратвой, Том мчит в угол, сваливается на кресло за столиком и о боже! Боже! Том смакует неторопливо, "как последний раз в жизни", - иронизирует про себя и смеется в рукав. Никогда не будучи поклонником фастфуда (вовсе не из диетологических соображений, просто не вызывало аппетита), сегодня эта булка с котлетой и куриные крылышки в плотной коре из панировки с капающих с них жиром вдруг показались ему даром свыше. Салат в бургере выразительно хрустел, котлета сочилась, кунжут падал на стол, крылышки хрустели, все было прекрасно под этим волнистым потолком аэропорта с торчащими из него вниз многочисленными трубами.
Том не доел до конца, в ведре осталось три крылышка, он вальяжно откинулся в кресле, дал пищеварительной системе немного отойти от шока и достал телефон. На экране высветился China Mobile, роуминг, судя по всему, должен быть зверски дорогим, поэтому пришлось подключиться к Wi-Fi KFC. "Дорогой роуминг?! - встрепенулся внутренний обвинитель, - Брат, напомнить тебе, куда ты едешь?" Внутренний адвокат открыл было рот, но на экране все дольки антенны выкрасились в белый, доказывать ничего не нужно - интернет работает, даже в коммунистическом Китае. Ютуб, стрим, кнопка...
[justify]-
