было по-особенному светло и уютно.
- Третий тост, извини наш дорогой именинник, пьём за дам. За тех, кто в нас верит, преданно ждёт с боевой службы, хранит тепло очага и растит детей. Пусть им эта вера помогает преодолевать житейские трудности, - произнёс тост Кирилл Симаков, офицеры встали.
Порыв чувств, сказанные правильные и пафосные слова ни кого не смущали, они почему-то в подобных ситуациях становились самыми нужными, грели душу. Ребята выпили и закусили, спонтанно появились, как бывает в таких случаях, разговоры. Первый этап их касался корабля и всего, что происходило, или будет происходить вокруг в ближайшие дни. Потом круг расширялся до воспоминаний. Это, как правило, интересные случаи в прошедшем времени, которые уже вошли в историю или «свежие» анекдоты.
- Слышали, уже сегодня вечером будет соревнование по рыбной ловле на «Кубок 5 эскадры»? – доедая «фирменное блюдо» - картошку с тушёнкой, удивил всех Роман Хомутовский. – Участвуют офицеры и мичманы эскадры и корабля. Объявление повесили возле рубки дежурного, «Троцким» подписано.
- Да ну! – воскликнул, до этого молчавший, упитанный от природы лейтенант Костюков. – Свежие дары моря в рационе, ещё не верю?! Завтра уха наваристая будет и рыбка жаренная, - смакуя слова, с восхищением произнёс он. – Сочетание приятного с полезным.
- У нас за столом, - Полубоярков осмотрел присутствующих, - кроме Дениса и рыбаков-то, кажется, нет.
- Ты Андрюха, погорячился, на мой счёт, - с удивлением на лице ему ответил Гордеев, - я только в детстве ловил крабов и морских бычков. Сейчас подобное занятие меня отнюдь не увлекает. Это у нас Мальцев Дима, заядлый охотник и неизлечимый рыболов. Причём настолько опытный, что, как говорится, другие и рядом не стояли.
- На нашем корабле, старпом и вовсе отбил охоту рыбачить. Если увидит кого-нибудь с удочкой, начинает придираться. «Только бездельники с удочками торчат бесцельно», - любит приговаривать он, - махнул рукой с безразличным видом Полубоярков.
После третьего тоста Денис стал очень разговорчивым.
- Год назад на эскадре была самая запоминающаяся рыбалка, какую я когда-либо видел в своей жизни. Вот это рыбалка! – оживился капитан-лейтенант Гордеев. – В тот период за Командующего оставался его зам, контр-адмирал Парамонов. Лихой командир! Штаб базировался на такой же плавбазе как эта, только ещё вертолётная площадка была. Вечером, начали приготовление, вывесили с юта два фонаря, спустили на воду командирский катер. Когда окончательно стемнело, включили свет. Через некоторое время под фонарями кишел большой косяк скумбрии. Рыба в большом количестве металась из стороны в сторону, блестя серебром. Так и просилась в кастрюлю. На катере, который покачивался невдалеке, завели двигатель. По команде контр-адмирала командир корабля отдал приказание. Два мичмана, на вертолётной площадке, подошли в район флагштока, выдернули чеку из противодиверсионных гранат и бросили их в район освещённых пятен. Произошёл взрыв, который все ощутили по гидравлическому удару о борт. Из глубины, брюхом кверху, всплыла масса глушённой рыбы. С места сорвался катер и помчался к месту «рыбалки». Когда он подошёл, матросы, под руководством зам по тылу, сачками черпали скумбрию в большом количестве. Приняв «дары моря», катер подошёл к трапу и весь улов был выгружен на борт. Снова включили фонари, рыбалка продолжалась. Так несколько раз. Всю следующую неделю мы ели свежую уху и жареную скумбрию. Вот это была рыбалка! – глаза у него горели от приятных воспоминаний. – Такое не забывается!
- Мы на прошлой боевой службе, одно время, стояли на якоре близ Тунисского пролива, - вспомнил свою историю Полубоярков. – Удочку я редко в руки беру, да и то от скуки. В тот день был именно такой случай. Вечер наступил, мгла, свист ветра. Один я стоял на юте и забрасывал удочку, все сидели по каютам. Представьте себе, на удивление начался клёв. Одного за другим я поймал четыре катрана и две тигровые акулки. Что с ними делать понятия не имел. Хотел уже выкинуть за борт, а в это время вышел покурить мичман с БЧ-5, Пузырёв. Он мне говорит: «Зачем такую ценную рыбу выбрасывать, отдайте мне, я из неё балык сделаю». От слова «балык», я чуть слюной не подавился. На разумную часть в мою пользу, мичман согласился без вопросов. Прошла неделя, потом вторая, я всё жду балык. Как-то мимо топает Пузырёв. Я ему: «Стоять, Казбек! Где балык? ». Он за доли секунды придумал ответ:
- Товарищ капитан-лейтенант, неприятность случилась. Балык вялился на шкерте в каюте, я пришёл после обеда, а на нём крыса сидит и «трескает» рыбу». У меня волосы дыбом и шок. Пришлось всё выбросить за борт. Представляете!
Потом он мне рассказывал, стараясь вызвать жалость, что после того случая чуть ли не каждую ночь просыпается от кошмаров. Переговорил я с механиком, Костя Петров популярно разъяснил, чтобы я с этим трепачом и прохиндеем больше не связывался. Вот так мимо деликатеса и пролетел.
- Предлагаю тост: « За хороший улов в этот раз», - выдвинул идею Хомутовский.
Парни выпили и стали закусывать. Обычно рассказы за столом всегда цепляются каким-нибудь, словом или фразой один за другим. Вид жирного куска корейки, напомнил Андрею услышанный им ранее случай.
- Вспомнил одну историю про крысу, - подключился Полубоярков. – Рассказал мне её мой подчиненный, мичман Тимкин. В молодые годы он служил на крейсере, послевоенной постройки. Был у них в боевой части один пожилой старшина по фамилии Булкин Иван Иваныч. Заслуженный человек, хороший специалист и служил на крейсере с самого выхода корабля из дока. Некоторые звали его уже – дед. В экипаже привыкли видеть этого Булкина, когда он приходил и уходил со службы, с одним и тем же портфелем. Пять лет прошло, десять, а он всё ходит с уже изрядно потёртым «сидором».
- Дед, купи себе новый портфельчик, этот скоро у тебя в руках рассыплется, - говорили ему часто окружающие, когда стало видно, что портфель своё отслужил и не один раз. Он всё отнекивался. Наконец-то на это безобразие обратил грозное внимание командир.
- Булкин, чтобы я тебя с этим хламом на корабле больше не видел, - сделал он ему однозначное предупреждение. – В твоём возрасте не солидно такую рвань носить.
Иван Иваныч вздохнул, оправдываясь, что сроднился с ним. Но всё же вскоре купил себе дорогой кожаный портфель. Сослуживцы, как полагается, стали раскручивать Булкина на выпивку. Повод был большой.
- Иван Иваныч, надо бы обмыть портфель, иначе он быстро придёт в негодность.
- Намёк понял, - без малейшего удивления согласился Булкин, потому что сам такой.
Кому как не ему было хорошо знать корабельные традиции: главное повод, а выпивка всегда найдётся.
На следующий вечер накрыли стол в каюте Иван Иваныча. Собрались все друзья, посидели хорошо. Много было пожеланий, чтобы этот портфель прослужил намного дольше предыдущего, кожа не потрескалась, а ручка не оторвалась и всё в таком духе. Подошло время расходиться по домам. Гости удалились, а Булкин убирал со стола. Из выпивки ничего не осталось, от закуски - большой ломоть вкусного сала, который принёс кто-то из гостей. Остатки пищи он выбросил за борт рыбам, а с салом расставаться было жалко. Иван Иванович подумав, решил обновку домой с собой не брать.
- Я сегодня «под мухой», мало ли где-нибудь забуду по дороге, - решил он.
Положил сало в портфель, к его ручке привязал шнурок и подвесил к подволоку, чтобы крысы не съели.
Солнечное утро следующего дня, стало для него мрачным и серым. Булкин вошёл в каюту и ахнул. Прожорливая крыса спустилась по шнурку, прогрызла в кожаном портфеле дырку с одного бока, залезла вовнутрь и съела сало. Потом она прогрызла вторую дырку, с другого бока, благополучно вылезла и исчезла.
В каюте раздался дружный смех и как это бывает почти всегда, поступили шутки и новые версии от слушателей.
- Может та крыса не одна была, а с подругой. Каждая из них сделала себе отдельный вход, пообедали вместе, а потом также обратно и вышли, - высказал свою версию Симаков.
- Звучит парадоксально, но жизненно – подруга крыса, - уже на его версию придумал каламбур Хомутовский и произнёс с лёгкой грустью в голосе. – Зрелище не для слабонервных.
Никто ничего не понял, а связано было высказывание Романа с личными обстоятельствами. В своё время он потерял любимую девушку, которую обожал, носил на руках и задаривал цветами. На его беду, её познакомила со своим родственником подруга. В итоге состоялась счастливая пара, и осталось одно разбитое сердце.
Выпили ещё и продолжили травить байки на темы далёкие от предстоящих соревнований. Тон задавали связисты со своими рассказами, так как их было больше, а два представителя славной эскадры и вовсе уже имели целую «библиотеку» всевозможных историй. У корабля окончится боевая служба, он уйдёт в базу, а они, с перерывами на отдых, будут «упираться» здесь в морях по многу лет. Гордеев слыл хорошим рассказчиком, за словом в карман не лез и мог поддержать любую тему. За столом военно-морские байки у него лились, как из рога изобилия. Вот и сейчас он вспомнил пару ярких эпизодов.
- Ты Кирилл, не прав, - Денис в разговоре возразил Симакову, - хоть связиста и пинают чаще других, но нередко приходят кланяться, просят, чтобы домой позвонил. На моей памяти, как говорят, имел место быть такой случай.
Гордеев начал свой рассказ:
– Два года тому назад, после очередных четырёх месяцев боевой службы, подошла моя очередь на отдых в Союз отправляться. Дело происходило зимой, под Новый год. Нас было человек пять, вечером с флагманского корабля пересели на сухогруз вспомогательного флота. Поселился я в каюте у штурмана судна, которого раньше знал, ещё по предыдущим переходам. Перед сном дёрнули мы с Фёдором по сто граммов разведённого спирта, за встречу. Кстати, за банку растворимого кофе я его тут же на судне, у продовольственника выменял. На следующий день предстояло свободой наслаждаться, предаться неге и ленивому покою. Выспался, вышел на верхнюю палубу в шортах. Ощущение пространства: солнышко светит, море голубое блестит, переливается как калейдоскоп, воздух пьянит. Потянулся, посмотрел напротив, стоит на якоре корабль управления, на котором мои собратья в погонах трудятся на боевых постах. У меня за них большая гордость появилась. Вдохнул свежий воздух, чуть от счастья сознание не потерял. Присел на крышку трюма, подставил лицо и тело ласковым лучам солнца, наслаждаюсь запахом моря. Чувствую, скрытая усталость и депрессия отступают. Приоткрыл один глаз, наблюдаю за окружающей обстановкой. Смотрю, мимо меня молодой мужик в плавках, круг за кругом на баке нарезает. Лицо сосредоточенное, весь «зажатый» какой-то. После пятого круга остановился возле меня.
- Вы не знаете, когда мы из точки снимаемся?
- Местный штурман говорил в 19.00. А куда спешить, погода «шепчет». Дома, наверное «холодрыга» уже.
Он криво усмехнулся.
- Она мне шептала два с половиной года, без перерыва.
В голосе незнакомца сквозила полная безнадёга. Я протянул
