Современная сказка
Глава первая. Представление героя
Жил да был один молодой человек. И звали его Иван. Фамилия его я не помню. Да, это и не важно. Ну, какая разница чьих он кровей и какого рода? Важно только знать, как его именовали, чтобы иметь конкретно его, а не другого в виду читательского внимания.
Так вот, Ваня приехал в современный город, если не в столицу, из глухой деревни восемнадцати лет от роду. И решил он поступать в местный университет. Наш университет - университет как университет, - не хуже всяких там Сорбон и Оксбриджей. С виду Ванюша не внушал никакого доверия относительного своего интеллекта. Имел он, что ни на есть, естественный, природный, то бишь, животный интеллект, который ныне не в моде. Теперича в ходу между людей особливо искусственный интеллект. Посему при поступлении, естественно, у нашего героя не могли не возникнуть проблемы с туземными, то есть, городскими, абитуриентами. Ну, как они могли не возникнуть с ними, уже начиная с одежки, по которой Ваню встретили. Ну, где ему было приодеться в родном лесхозе во все новое, модное тряпье? Оделся он в то тряпье, которое висело давным-давно в ближайшем сельпо и кушать не просило за ненадобностью.
Ясно было, что Ваня с его невзрачной внешностью не был ни старорежимным пижоном, ни новомодным стилягой. Правда, его друг, Сергей, – нищеброд и голь перекатная – любил вырядиться в рубаху до костистых колен, повязать свою худую шею аляповатым шарфом и надеть бархатный берет. Таким образом Сергей хотел произвести впечатление на окрестных пастухов некоторой живописной пасторалью. Друг Вани имел склонность к идеям, которые воспринимал как некоторого рода картины, вид идиллии. Следовательно, идеи Сергея носили идеалистический характер. Для него идея была видом идеала сельской (буколической) жизни в его голове, в сознании.
Сергей, как и наш герой, брал уроки у местного шамана, Кудеяра, который любил бить, что не так, сразу своим ученикам в бубен. От удара у них начинало звенеть в голове и они искали звон, не зная где он. Когда в своей голове Иван слышал переливчатый звон, вибрацию волн, то он представлял их в виде мыслей. Мысли влекли его к себе так же, как стринги между ног девиц на экране телевизора. Он любил смотреть уже в экран своего сознания, внутрь своей головы, фантазируя на тему, как он совлекает мысли, вроде стрингов с тела теледив, с тела духа, с идеи, обнажая ее во всей ее невидимой взгляду, но подсмотренной умом красе. В этом смысле наш герой был неким ментальным вуайером.
За кем же собственно он подглядывал? Естественно, за тем, что его духовный учитель называл «условной танцовщицей» или природой внутри. Это была материя понимания или данность сознания одному сознанию, ноэматическая материя, которая являлась в соответствующем возрасту молодого человека виде нежного и мягкого, как спелый персик, тела прекрасной девушки. Сама девушка была твердая на вид, как румяное яблочко (еще девушка), но мягкое на ощупь, как шелковое платье (но уже женщина, молодая). Иван начинал гадать: так это девушка или женщина? Выходила амбивалентная сущность молодухи и женщины, вместе молодой женщины. У Вани возникало нестерпимое желание укусить ее или, хотя бы, надкусить, но, как говорят в народе: «близок локоток, да не укусишь». Ведь это был только образ идеи в виде мысли о ней, а не она сама, нет, не идея молодой женщины, но сама девушка, вроде женщины.
Так же гадал Ваня и о том, кто он: личность али нет? Но если он есть личность, то внутри себя, как сучность, или снаружи в виде сучка, в отношении к другим сучкам или, большей частью, к дуплам. Уже потом, когда Иван поступил на философский факультет он узнал от сокурсников и преподавателей, что сучность есть сущность, а сучок – сущее. Но еще у себя на родине, в лесу он знал, что есть особый сучок, кривой, но упругий. Таким его видела соседка Матрена, зазывая к себе в гости. Она хвалила его и приговаривала, что держалась бы за него, да не слезала, «без сучка и задоринки».
Ой, да не буду я больше говорить об этом, о том, как Матрена посвятила его в буколическую мистерию, связала его и всласть натешилась. Не знал Иван кому радости больше доставила она: себе или ему, сердешному.
Но не умолчу о том, как Иван да Сергей прошли посвящение Кудеяра, который открыл им «третье ухо» на самом лбу. Мало увидеть, следует еще и услышать то, что можно понять. Это и есть все обучение шамана Кудеяра. Есть «третий глаз», который открывается, как первая остановка на пути учения. «Третьим ухом» увенчивается вторая остановка на этом пути. И, наконец, «третьим яйцом» заканчивается учение Кудеяра. Третий глаз открылся у челу гуру Кудеяра после удара между глаз. Третье ухо открылось от звона в ушах при ударе по лбу. Но третье яйцо еще не отросло, ибо гуру заявил, что они еще не готовы к тому, чтобы ум опустился в яйца.
В ответ Иван возымел наглость спросить учителя о том, что у него самого уже отросло третье яйцо.
- А, как же. Сие яйцо есть в переносе лицо, которое можно снести только если уже овладел двумя яйцами – сучностью и сучком. От связи сучка с сучностью оно и появляется.
Закончив школу в районном центре, превосходившем его лесхоз в n число раз, Иван решил поехать в город учиться дальше. Тем паче он еще не достиг уровня лица о трех яиц. Именно там, в университете, среди яйцеголовых особ, то бишь, интеллигентов, он думал, что достигнет потенции встать на третий этап пути по методе гуру Кудеяра. Но тогда получится, что не ум опуститься до уровня яйца, а яйцо поднимется до уровня ума и Иван превратится в интеллигента.
Однако Иван искал не интеллигента в cвоем лице, а самого себя. Он хотел понять, кто он такой per see, а не быть похожим на интеллигента, уподобиться всем прочим интеллигентам. Не за культурой он пошел в город. Тогда за чем? За позитивными знаниями, за наукой? Никак нет. Ему просто опостылел один и тот же круг вещей. Вот он и решил сменить обстановку, поменять шило на мыло. Что деревня, что город. Все это от мира сего. Иван же искал мир иной.
Может быть, он искал портал в тот мир там, где не был прежде.
Странно, Иван заметил за собой такую особенность осознания, что те картины, которые возникали у него внутри сознания, были в нем, но его не было в них; они были ему чужие.
Глава вторая. Друг Сергей
Если наш герой был мечтателем, то его друг Сергей был бунтарем, богоборцем. Был ли он последователем Люцифера или Прометея, затрудняюсь сказать. Но он точно имел влияние на Ивана, как человек волевой и целеустремленный. Какова была его цель? Быть самим собой. Что это означало с точки зрения Сергея? Не просто иметь Я, но укреплять его так называемым им «эпицентром». Если у него было от природы сущностное Я, данное ему бытием, как дар, то его было мало для того, чтобы утвердиться в жизни. Самоутверждение в жизни имеет Я в качестве необходимого условия, но его недостаточно для этого. Достаток появляется с не с естественным ростом Я, самосознания, но с построением над личной базой личностной надстройки в виде формы Я. Эта форма носит когитальный характер: «Я мыслю».
Но одного когито мало для существования. Нужен еще логический каркас “ego cogito”, который следует формировать и удерживать от неизбежного рассеивания смысла в обычной жизни. Нужна диалектика внутри субъекта, диалектическая логика развития субъекта в жизненной истории. Это все оформилось в сознании Сергея намного позже тех событий, о которых я поведаю в тутошней истории, но ее идея уже крепко сидела в сознании Сергея. Необходимо было только ее крутить и вертеть на оси мысли, которую следовало еще укрепить в учении. Чем и хотел заняться в будущем друг героя нашей повести. Пока же ему следовало «встать на ноги». Для чего он взялся за предложенную ему в соседнем селе работу учителя истории в школе. Ему, вчерашнему выпускнику школы, это показалось лесным. Он и принял заманчивое предложение, полагая нужным накопить опыт преподавания в сельской школе для успешного обучения уже в городском университете.
Иван же сразу бросился в омут студенческой жизни. Благо, для того, чтобы поступить в университет у него хватило знаний, полученных не столько в школе, сколько приобретенных на стезе автодидакции.
Глава третья. Пора обучения
И все же, обучаясь на первом курсе университета, Иван, лишенный былого контакта с умным собеседником, готовым если не принять его суждение, а тем более личную установку, то хотя бы обсудить их в виде частного мнения, чувствовал себя обделенным вниманием как учителей, так и сокурсников. Учителя обращались к студенческой массе в общем, а не к нему в частности, а тем более лично. Личного участия учителей в становлении его образа мысли и жизни не видать было, как своих ушей. Но и его сверстники, сформированные «искусственным интеллектом» или «паразитами сознания», или, как в прежнюю эпоху имитации звали «социальным сознанием», были равнодушны к нему и к его идеям, мыслям, чувствам.
Закончив школу в районном центре, превосходившем его лесхоз в n число раз, Иван решил поехать в город учиться дальше. Тем паче он еще не достиг уровня лица о трех яиц. Именно там, в университете, среди яйцеголовых особ, то бишь, интеллигентов, он думал, что достигнет потенции встать на третий этап пути по методе гуру Кудеяра. Но тогда получится, что не ум опуститься до уровня яйца, а яйцо поднимется до уровня ума и Иван превратится в интеллигента.
[justify] Однако Иван искал не интеллигента в своем лице, а самого себя. Он хотел