Конан и Мёртвый город.
(Глава из романа «Конан и волшебник с севера».)
(…) Ночевку Конан устроил прямо за подветренной стороной пирамиды. Недвижный механический страж верхней площадки больше не пугал его: ведь без удаленных мышц он, даже разбуженный силой неизвестного мага, не смог бы двигаться! Кстати, неплохо он это придумал – с очисткой каркаса от мускулов. Возни, конечно, много, но зато – можно быть уверенным в результате.
Утром варвар даже не стал снова подниматься наверх: все, что нужно, высмотрел еще вчера. Поэтому, скатав спальный мешок, уложил суму, и, не оглядываясь больше на странное сооружение с его безмолвным, и теперь беспомощным, стражем, хрустя корочкой наста, двинулся вперед. Он уже удалился от массивного сооружения на добрую милю, когда солнце, наконец, вылезло из-за пелены серо-свинцовых туч на востоке.
Равнина снова заблистала, отражая светило в мириадах снежинок ослепительными бликами, заставляя щуриться, и плотнее надвигать на глаза капюшон парки. Впрочем, морщиться пришлось недолго – через полчаса солнце, похоже, решило, что на сегодня с него хватит слепящего блеска, и снова спряталось в мглистую пелену матово-серых облаков, оставив киммерийца на теперь тускло-серой, абсолютно голой и скучной, плоскости, с равнодушно нависающей вокруг серостью морозного воздуха.
Шел Конан как обычно, размеренно и спокойно, зная, что живых врагов на этой голой и бесплодной заснеженной равнине скорее всего уже не встретит: они здесь не выживут. А с порождениями магических сил теперь можно справиться! И пусть знание того - как, досталось дорогой ценой, зато теперь он сможет противостоять чертовым тварям – не то - магическим монстрам, не то - хитро сработанным каким-то гениальным механиком, машинами.
Все равно ему достаточно часто приходилось останавливаться, чтоб прочистить снегоступы. Но передвигался Конан теперь явно быстрее, чем вчера: вот что значит приспособиться, войти в ритм. Может, для кого-то из мужчин поменьше ростом и послабее здоровьем слой рыхлого снега по колено и явился бы непреодолимым препятствием, но варвар и не относился к обычным мужчинам.
Вскоре пирамида превратилась в крохотную точку на горизонте, и только освежёванно-нагое полированное стальное тело на её вершине иногда отсвечивало тусклым бликом, отражая неверный свет низко стоящего мутно-белого пятна, что заменяло сейчас солнце. Впрочем, оглядывался варвар редко: только чтоб высмотреть опасность.
На ходу Конан отправлял в рот пригоршни снега, чтоб утолить жажду: потел он все ещё сильно. Но пока малейшие признаки отсвета от полированного металла там, за спиной, не исчезли окончательно, на обед не останавливался.
Пообедав, он отдохнул с час. Однообразие движений – поднять-ногу-пронести-над-массой-снега-опустить-перенести-тяжесть-на-неё-поднять-другую-ногу… - поневоле притупляло его внимание, и даже мысли словно бы ворочались в мозгу как-то медленней.
Однако совсем уж отключиться от реальности заснеженной поверхности, или заскучать, не пришлось.
Примерно через час после обеда, когда он снова втянулся было в однообразно-монотонный ритм, его взгляд, отдохнувший в приятной полутьме от вчерашнего ослепляющего великолепия, уловил далеко впереди и левее, какое-то движение.
Конан мгновенно замер, бросившись на снег!
Нет, никого и ничего.
Осторожно, пригибаясь и стараясь не шуметь, он двинулся вперед.
Опять движение! Но… Какое-то странное. Он снова двинулся вперед, ощупывая рукоятку верного меча, и пристально вглядываясь в предмет, вызвавший столько подозрений. Однако вскоре он понял, что с ним сыграло злую шутку собственное зрение, утомленное однообразием поверхности одного цвета, и сама поверхность, лишенная ориентиров и примет.
Двигалось вовсе не то, что насторожило его: двигался он сам! Двигался относительно замеченной странной вещи.
Но что же это такое – что маячит там, в стороне от его пути, на этот раз?
Смело свернув с задаваемого Проводником направления, он почти под прямым углом к курсу двинулся к немаленькому, как казалось теперь сквозь дымку, предмету, очертания которого все ещё невозможно было четко рассмотреть. Однако чем бы тот не оказался, взглянуть на него стоило: вдруг там найдется хоть что-то, позволившее бы лучше понять, с чем ещё ему придется иметь дело на территории врага! А ему сейчас любая, даже самая крошечная мелочь, деталь, может сказать о враге очень многое!
Путь до цели занял, однако, более трех часов: из-за того, что это не с чем оказалось сравнить, Конан неверно оценил расстояние. И лишь подойдя почти вплотную, смог по достоинству оценить подлинный размер сооружения.
Перед ним высился огромный столб. Вернее, колонна. Диаметр её, несколько суживающийся к вершине, у поверхности снега достигал футов двенадцати. А сама высота составляла не меньше восьмидесяти-девяноста футов, и это при том, что верхний неровный конец казался словно небрежно отломленным чьей-то чудовищной рукой… Впрочем – почему – чьей-то? Отлично он знает – чьей.
Попытавшись выяснить, из чего странная башня изготовлена, Конан снова зашел в тупик: его меч, как и в случае с лже-тигром, не оставлял на матово отсвечивающей поверхности ничего, кроме еле заметных царапин. Правда вот цвет - черный, а не стальной.
Варвар обошел вокруг башни-колонны, внимательно осматривая её, и не забывая глядеть по сторонам. Снег за колонной, на территории побольше полумили, уже не лежал таким же ровным монолитным слоем, как везде на равнине. Казалось, что на большой глубине под его толщей скрыты какие-то словно бы строения… Может быть, даже разрушенные дома, или крепость – её стены, или крыши домов чуть выдавались на поверхности системой валов, бугров, и впадин.
Может, это – крепость людей? И… Не её ли сторожил омерзительный «тигр»?!
Конан вновь повернулся к колонне. По всей её поверхности виднелись надписи на разных языках. Буквы двух-трех Конан узнал. Про другие мог только догадываться. Их было десятки: букв совершенно незнакомых ему, вероятно, древних, языков. Но все они образовывали короткую, в несколько строк, надпись.
Предупреждение? Обращение?
Завещание?..
Потому что эти одинаковые надписи, как он быстро понял, повторялись на разной высоте, с интервалом около пяти футов. Повторялись по всей высоте колонны, насколько зрение позволяло ему разглядеть.
Найдя самый знакомый алфавит, киммериец попытался прочесть надпись.
Как бы не так – сам язык оказался незнаком.
Он попробовал другую. Нет.
Третья надпись, на едва знакомом языке, позволила хоть что-то разобрать, хотя он даже не помнил, где, когда, и при каких обстоятельствах, сталкивался с людьми, говорившими на этом наречии. Но, хотя и здесь он понял смысл всего нескольких слов, интуиция и логика сделали остальное.
Надпись гласила, что Город (Название совершенно незнакомо!) находится здесь, под землей. И вход в него – только через эту колонну-башню.
Ещё раз Конан огляделся. Нет, никого! Но…
Город?
Если здесь, на поверхности ли, или под землей, был когда-то город, то сколько же веков назад его построили, что его так занесло?! И что это за город, входить в который приходилось через башню? Это что же получается – все, кто там жили, или живут и сейчас, тоже вынуждены так поступать?
Впрочем, чутье подсказывало, что город – мертв. Причем – много веков. Или могло быть и так, что там и не жили. Возможно, что это – некое культовое место, для отправления каких-то священных, значимых для какого-то народа, обрядов, ритуалов и обычаев. Словом, Святилище, или Храм. Или он неверно истолковал надпись?
Да – и где, собственно, вход-выход? Почему никаких следов, ведущих куда-то сюда, вовнутрь?.. Или уже никто не входит и не выходит настолько давно, что стерлись и исчезли любые приметы…
Почему тогда действительно не предположить, что город давно мертв, и, раз следить больше не за кем, умер и грозный страж, что охранял его с юго-запада.
Впрочем, кто поручится, что таких же пирамид не натыкано и с остальных сторон – по кругу?
Но какая же тайна скрыта здесь под толщей вековых сугробов?
От души выругавшись, Конан снял суму, отнес подальше.
Перехватил снова обеими руками верный меч, и снова… Приступил к рытью.
Э-эх, знал бы, что придется копать так часто – точно захватил бы лопату!
К тому времени, как солнце надумало спрятаться за горизонт, он углубился не больше, чем футов на семь: приходилось ещё делать и ступеньки, и выносить на одеяле выкопанные куски плотно слежавшегося за неизмеримые века, снега.
Заночевал там же, в вырытой яме, только чуть её расширив.
Утром, наскоро перекусив, он продолжил рыть, двигаясь вниз, вокруг колонны, углубляя ход по спирали, так, чтобы обнажить ту часть столба, что покоилась сейчас ниже уровня поверхности. Наконец, когда он прокопал вокруг колонны почти полоборота, углубившись уже футов на пятнадцать, вход нашелся.
Круглый люк, фута три в диаметре. Закрытый. Плотно прилегающей - так, что и лезвие ножа не всунешь, круглой же крышкой. Сбоку торчала единственная выдающаяся деталь: похоже, ручка.
Открылся люк легко, стоило только повернуть ручку вверх, и потянуть.
Внутри оказалось темно. Ничем не пахло. Засунув голову внутрь, Конан увидел вверху крошечный кусочек неба – солнце снова спряталось в молочно-серую мглу облаков, и мутное пятно сверху совершенно не рассеивало кромешную тьму внизу, куда уходил колодец.
Ждет ли его там, внутри, очередная хитрая ловушка?..
Вряд ли. Слишком многое говорит о том, что веками здесь никто не бывал. Да и не должен Норт жить здесь, в сердце бесплодной пустыни. Проводник показывает, что до его Логова ещё – ох, далеко…
Поднявшись на поверхность, Конан собрал вещи в суму, закинул её за спину. Зажег светильник-коптилку, и вернулся к открытому люку.
Свет чадящего огонька тоже ничем не помог ему: несколько ближайших метров освещенного пространства кроме круглого тоннеля шахты, больше ничего не выявляли. Тем не менее Конан стал спускаться по скобам, оказавшимся вмонтированными во внутреннюю поверхность
