Конан и мёртвый город. (Глава из романа "Конан и волшебник с севера".)

лицу – просто самонадеянная глупость! Ну, убей он даже мага – а кто поручится, что тот не возродится в очередной раз?!
Замкнутый круг.
Не-ет, где-то должна быть лазейка, зацепочка! Где-то должен храниться секрет бессмертия чародея. Некий волшебный артефакт. Магически защищенное, подлинное сердце Норта. Или что-то ещё… И, может, нужно не ломить, словно очумевший лось по весне, напрямую, а начать искать место, где спрятано такое нечто, позволяющее чародею быть спокойным за свою смерть?..
Может, в таком отказе от личной схватки и заключено мужества больше, чем в кичении мускулами и опытом тысяч схваток?! Но…
Но для того, чтоб найти секрет, открыть тайну бессмертия чародея, как раз и нужно вначале проникнуть в цитадель врага – быть может, удастся найти там союзников? Каких-нибудь угнетаемых, или обиженных слуг? Наложниц? Рабов? Которые смогли бы поделиться этим секретом с киммерийцем? Желая отомстить своему Хозяину?
Какая «скромная и легкая» задача!
Конан сплюнул. Ну и задачку поставила перед ним последняя Хранительница!
Эти и другие схожие мысли всё сильней одолевали Конана по мере того, как он всё ближе подбирался к цитадели врага, и всё сильней разгорались глазки-бусинки ворона-Проводника. Вот уж кто не знаком с сомнениями и страхами!..
Конан тряхнул головой, чтоб очнуться от груза невеселых и пока бессмысленных раздумий. А заодно и сожалений о сгинувшем народе – он наконец понял, о ком идет речь. А кобболды-то думали, что они тоже откочевали со всеми остальными соседями на юг, и затерялись там, или уйдя слишком уж далеко, или смешавшись с местным населением.
Но они, оказывается, не сдались и не ушли. Они сопротивлялись. А узнать о мужественных защитниках Эвенсии кобболды никак не могли: все подземные коммуникации были перерезаны, а наверху прочно сжимало город в объятьях кольцо осады.
Ладно, нужно перестать играть желваками на скулах, и заняться делом. Печально, конечно, находиться в чужом склепе, но ему придется потревожить покой духов эвенсийцев. Просто для того, чтобы восстановить силы и лучше подготовиться для продолжения похода туда, куда они безрезультатно выслали целую армию. Впрочем, будь они живы, разве они сами, добровольно, не оказали бы ему всей возможной помощи?!
А сейчас ему остается только помянуть усопших защитников столицы, да постараться отомстить и за их загубленные жизни и поломанные судьбы.
Он двинулся дальше: осматривать подземную крепость в поисках подходящего места и кухонных принадлежностей. Чтоб восстановить силы, нужно согреться, и по возможности приготовить медвежатину.
Но груз памяти о загубленных душах незримой тяжестью продолжал давить на его плечи: одно дело – в тиши кабинета изучать по летописям, или слушать рассказ про наступательные действия великого и беспринципного стратега, и совсем другое – лично столкнуться с трагедией побежденных этим чудовищем людей…
Причем – даже не воинов! Подземные катакомбы стали последним приютом для женщин, стариков и детей. Ведь все мужчины погибли в походе, сражаясь!
Ничего, с холодной решимостью и твердокаменной уверенностью думал варвар: придет час, и он расплатится по старым счетам. Отдаст все долги. И пусть для этого, возможно, придется не храбро сражаться лицом к лицу, а хитро прятаться, подобно загнанной крысе, он готов пойти на всё: на любую подлость и коварную хитрость, только бы не уподобиться тем глупцам, что уже «убивали» чародея в открытой и честной схватке: лицом к лицу!
Раз уж Норт всё устроил так, что прямое его убийство ничего не даст – Конан будет умнее. И найдет способ добраться до истинного источника бессмертия мага!
И как же прав был Зеннон, сказав, что зная историю схваток с чародеем, «в лоб» на него попрёт только законченный осёл!
 
В комнате, расположенной за троном Последнего Владыки, Конан нашел, как и было сказано в Завещании, буквально груды сокровищ: золото в слитках и монетах, драгоценные камни, и удивительной красоты украшения – серьги, перстни, ожерелья, кокошники… Здесь же находились и старинные книги – вероятно, летописи расцвета и история падения. Сейчас они представляли из себя смерзшиеся в куски льда трухлявые кирпичи.
Равнодушным взглядом киммериец окинул всё это бренное, и такое бесполезное теперь как самим эвенсийцам, так и ему, богатство. Действительно: что оно значит по сравнению с главным сокровищем человека: его жизнью! Впрочем, летописи могли бы, пожалуй, заинтересовать побратимов-архивариусов, а сокровища – его самого. При одном условии: что Норта удалось бы окончательно и надежно уничтожить!
Пройдя вдоль длинных рядов с разложенными в порядке, а кое-где – просто наваленных как попало предметов роскоши и драгоценностей, он по старой памяти прикинул их возможную стоимость – да, хватило бы чтоб нанять огромную армию… Но если этот враг – Норт, тут и армия не поможет!
Из всех несметных сокровищ лишь один предмет привлек взгляд варвара: отлично сохранившийся, несмотря на холод и сырость, подземелья, кинжал. Сделанный явно из превосходной стали: на лезвии не было и пятнышка ржавчины! Лезвие до сих пор глянцево отблескивало в свете его коптилки, а ухватистая рукоятка не то из кости, не то – из бивня легендарного маммута, была покрыта странными письменами, похожими на защитные руны. Или – на письмена Моур, виденные им на их транспортных площадках.
В торец рукояти оказался вделан огромный камень, напоминавший рубин – он до сих пор таинственно переливался, притягивая взор переливами красного и бардового.
Конан решил взять себе это оружие – вместо сломанного своего. И – на память о несчастных эвенсийцах.
Побродив ещё с полчаса по верхнему уровню катакомб города, Конан нашел то, что его вполне устраивало: огромную, но уютную комнату, вроде общественной кухни. С гигантскими очагами, котлами и вертелами, и целой грудой кухонных принадлежностей: вёдер, кастрюль, сковородок, тарелок, мисок и ложек… Но вот за водой ему пришлось подниматься на поверхность – запасов воды он не нашел, и решил не терять на это времени. Выбравшись из люка, он обнаружил, что на поверхности уже настала ночь. Тем лучше.
Он наполнил кусками снега и льдинками прихваченный из кухни огромный мешок, снова закрыл за собой люк, и спустился снова в кухню. Дрова, к счастью, ещё сохранились в одной из кладовок, окружавших кухню, и вскоре в одном из очагов потрескивал весёлый костерок: Конан обжаривал на медвежьем жиру аппетитные ломтики свежемороженого мяса. За сохранность снега в мешке, который он оставил пока в коридоре, варвар не беспокоился: здесь, в подземелье, было чуть ли не холодней, чем снаружи.
Мясо, наполнившее огромное пространство темного помещения таким восхитительным ароматом, что бежали слюнки, прожарилось. Конан поторопился запустить в него зубы.
Восхитительно! Он успел соскучиться по горячей, с пылу, с жару, пище! А утром, если всё останется спокойно, он сварит себе и суп – бульон отлично восстанавливает силы и просветляет мозги. Да и выспаться здесь можно спокойно: ни ветра, ни зверей, ни монстров не проникнет сюда так, чтоб он не заметил!
Подбросив дров, Конан разостлал прямо на полу у очага медвежью шкуру, а на неё – свое одеяло. Лег, блаженно потянулся… Просто удивительно, до чего благотворно влияет на настроение горячая пища! И сколько сил придаёт!
Не говоря уж о том, что совсем по-другому смотришь на дело, которое предстоит выполнить. Да, трудно.
Но – вовсе не невозможно, как казалось в конце эвенсийцам…
 
Конан проспал до самого утра. Сон его был и спокоен и глубок. Каким-то шестым чувством он ощущал, что здесь его как бы оберегают и защищают духи всех тех мужественных людей, что до последнего защищали своё последнее пристанище, и которые так и не позволили врагу вторгнуться к себе. А то, что враг так и не вломился в крепость, Конан знал по еле заметным приметам и следам: чужая нога не ступала на плиты залов города.
Да и смысл был ступать: Норту не нужны ни сокровища, ни, тем более, пленные!
Открыв глаза, Конан сразу понял, что снаружи уже наступило утро: чувству времени киммерийца могли бы позавидовать даже петухи. Позавтракав оставленным мясом он решил получше рассмотреть подземные горизонты: вдруг найдется что-то полезное.
Жилых уровня Конан насчитал четыре. Соединялись они узкими тамбурами с крутыми узкими (Возможно, на случай обороны!) лестницами, и могли перекрываться такими же запорными плитами, как у входной колонны.
Медленно проходя по низким, грубо, и явно наспех вырубленным и неотделанным коридорам и комнатам, киммериец поневоле сравнивал это убежище с капитальными жилищами кобболдов. Разумеется, сравнение оказалось не в пользу людей. Но ведь они и располагали совсем не теми силами, временем и возможностями. И задачи перед ними стояли совсем иные!
Люди не рассчитывали жить под землей века, и здоровых крепких мужчин-шахтеров у них уже не было. И всё же построенная ими подземная крепость выполнила свою задачу: враг не прошел!
Впрочем, врагу это и не оказалось так уж необходимо: магу нужно было только погубить всех этих несчастных, и его совсем не интересовал захват их катакомб: похоже, у него и своих достаточно. А что касалось мучений, терзаний и отчаяния – всё это являлось, так сказать, «приятным» приложением при достижении «зачистки» территории.
Конан бродил по подземельям не боясь заблудиться: его следы четко выделялись на заиндевевшем полу в свете ярких жёлтых свечей, которыми он пользовался, твердо зная, что их большой запас здесь уже вряд ли кому-то понадобится. Но не обладающему отменными инстинктами и зрением следопыта, неподготовленному человеку (Да и не-человеку!) заблудиться здесь ничего не стоило! В катакомбах явно чувствовалось отсутствие четкого плана строительства, и комнаты и коридоры располагались и ветвились как попало. Похоже, их докапывали просто по мере необходимости и возможности.
Киммериец нашел и кладовые с солидными запасами топлива: дров и серого горючего порошка: он попробовал, как тот горит, положив щепотку в большой казан, чтоб ненароком не поджечь разом всю кучу: мало ли!..
Предосторожность оказалась не лишней: полыхало так, что лицо Конана, не успевшего отойти достаточно быстро, опалило невыносимым жаром – не покраснело бы!
Да, таким пламенем можно было легко сжечь