История китайского летчика. Часть 2

малый; янки в куче – обычно невыносимы; общество, созданное янки, удобоваримо только для них самих.
«Ничего, пасынки Линкольна, сохранившие память о нем только на банкнотах, я обязательно заберу у вас обратно свой самолет! – думал Джао Да, озирая в окно дешевого вагона «для цветных» монументальные красоты Северной Америки и разномастную, словно отряд ополченцев, архитектуру городов США. – Моего «Крылатого кота» не получили красные, не получат и империалисты!»
Но с каждым днем пребывания в Америке в это все меньше верилось. Сначала Джао Да очень рассчитывал на помощь боевых товарищей. Его независимой натуре претило быть должным или обязанным кому-то, еще более – обременять других своими заботами. Однако братство авиаторов предполагало, что помочь советом, подставить плечо – священный долг каждого, Джао Да сам столько раз поступал так… Несомненно, друзья по авиагруппе «Летающие тигры», по американо-китайскому соединению Клэра Ли Шенно с радостью помогли бы ему. Но тех из них, кого пощадила война, более суровая послевоенная жизнь разбросала по всем 48 штатам <6>.  Джао Да не удалось найти никого. Сам генерал Клэр Ли Шенно, которому теперь угрожали отставка и расследование Сенатского комитета по вопросу о его послевоенных авиационных и политических делах в Китае <7>, переживал не лучшие времена и отсиживался где-то в глуши – неизвестно где.
Тогда Джао Да решил искать помощи у соотечественников, но кто он был для них? Еще один бедняга, потерпевший кораблекрушение на житейском море и прибитый волнами к этим берегам, один из сотен и сотен тысяч. Представительство Гоминьдана считало его дезертиром из Национальных ВВС, поклонники коммунистов – реакционером. Единственный, кто мог помочь по старой дружбе – майор Ен из военного атташата, с которым они неплохо проводили время во время «военного» визита Джао Да в США. Но Ен женился на американке и переехал на Гавайи. Доплыть туда представлялось проблематичным.
Пару месяцев спустя, в конец отчаявшийся и без единого цента в кармане, изрядно исколесив шоссейные и железные дороги Соединенных Штатов автостопом или зайцем, Джао Да оказался в роскошном и несчастливом «Городе ангелов» Лос-Анжелесе. Этот живописный мегаполис в Калифорнии на ласковом берегу Тихого океана на удивление гармонично сочетал в себе черты вычурного богатства и беспросветной нищеты. Не напрасно он носил печальное прозвище «всеамериканской столицы бездомных»! Джао Да уже думал, что ему придется пополнить ряды здешних бродяг, но владелец автомастерской в пригороде Сан-Фернандо предложил помятому азиату в летной куртке и несвежем шелковом шарфе работу у себя за три доллара в неделю и угол для ночевки. Убедившись, что у бывшего китайского летчика действительно золотые руки, и Джао Да может с первого взгляда идентифицировать и в кратчайшие сроки устранить любую автомобильную поломку, хозяин, скуповатый, но честный латиноамериканец, вскоре накинул своему помощнику еще пару долларов <8> и стал угощать обедом – преимущественно огненной мексиканской фасолью. Жизнь в США начала подавать нашему герою первые признаки стабилизации, которые он мог считать таковыми только после всех пережитых невзгод.
И тут карма преподнесла Джао Да один из неожиданных сюрпризов, на которые всегда была к нему необычайно щедра. Однажды вечером двое громил в распахнутых гавайских рубашках и ковбойских шляпах, пригнавшие чинить свой побитый двухдверный «Форд 49» (сам по себе говоривший о дешевом апломбе его владельцев), принялись оскорбительно высмеивать летную куртку Джао Да с нашивками его прославленной 21-й истребительной эскадрильи и 16-го американо-китайского авиасоединения.
- Трусливый чинк нашел куртку на помойке, - гоготали парни, передавая друг другу бутылку дешевого бурбона. – Китаезы только и могли, что прятаться за нашими широкими спинами, пока мы проливали кровь на Тихом океане! А ну-ка снимай ее, кули, пока мы не надрали твою желтую задницу, как надрали ее джапам!
- Мистер, не мешайте мне чинить вашу тачку, - вежливо ответил Джао Да. – Вам простительно не знать об огромном вкладе моей страны в победу над японцами, и о многомиллионных жертвах Китая, потому что вы просидели всю войну в тылу, под юбкой у мамаши. Поэтому засуньте ваш язык себе в задницу.
В следующее мгновение ему пришлось увернуться от полетевшей ему в голову бутылки. Еще через миг в автомастерской началась неравная жестокая драка между одним китайцем и двумя здоровенными белыми бездельниками. Хозяин вызвал «копов» без задней мысли, он честно хотел не дать громилам искалечить своего лучшего работника. Однако местные блюстители порядка явно трактовали девиз: «служить и защищать» в  модном американском расовом ключе. На запястьях Джао Да звонко щелкнули полицейские наручники, и он опомниться не успел, как, сложенный пополам и избитый, оказался на полу полицейского седана с эмблемой Департамента полиции Лос-Анжелеса. В это время «копы» обменивались дружескими рукопожатиями с громилами и угрожали хозяину «прикрыть мастерскую, где цветные не знают своего места».
Так Джао Да очутился в камере местного полицейского участка, или «полицейской станции», как здесь говорили. Она представляла собою немудрящую железную клетку с бетонным полом. Права человека в США были надежно защищены…
Его товарищами по несчастью оказались чернокожий парнишка с повадками мелкого гангстера, одетый под девку размалеванный гомосексуалист-латинос, и двое пьяных в хлам белых бродяг, в одном из которых по обрывкам заплетающихся речей, а больше по манере держаться угадывался ветеран войны (настоящий). Разделения арестантов на «белых» и «цветных» у здешних «копов» заведено не было. Вернее сказать, в клетку попадали только те «белые», которые стояли по социальному положению ниже «цветного».
Джао Да чувствовал себя крайне скверно физически и морально. «Вот и приехал в свою Америку возможностей, - мрачно думал он. – Возможностей оказалось сколько угодно: потерять самолет, жить на улице, получить по физиономии и загреметь в кутузку…»
Кулаки были разбиты. Во рту солонил вкус крови. Челюсть, заметно сместившаяся в сторону, болела и плохо слушалась, говорить получалось не совсем внятно. Ребра мучительно ныли – по ним прогулялись ботинками при задержании доблестные защитники законности штата Калифорния. Левый глаз закрывала огромная опухоль, внутри которой, казалось, сыпались искры.
- Досталось тебе, бро, - сочувственно сказал опустившийся и пьяный бывший солдат. – Подожди, кое-чем помогу.
Пошатываясь, он приблизился к Джао Да, вытащил из шва одежды обломок опасной бритвы, скрытой при обыске, и не дрожащей (к удивлению) рукой сделал два небольших надреза выше и ниже подбитого глаза. Умело нажал пальцами. По щеке тотчас заструилась кровь, но опухоль быстро спала, и глаз стал видеть.
- Знаешь, бро, сколько я раненых на Филиппинах починил? – промямлил самочинный лекарь, от которого разило виски и немытым телом. – И потом, когда МакАртур сбежал, и мы сдались<9>, в плену у джапов тоже всех лечил! А ты кто, китаец? Уважаю! Вы, в отличие от нас, не сдались…
Ответа пьянчуга явно не требовал, и Джао Да только пожал ему руку. Говорить не хотелось. Он отвернулся к решетке, обхватил прутья ладонями и стал смотреть наружу. Поза, которую непроизвольно принимают все заключенные…
Молодой полицейский с длинным лошадиным лицом больно ударил летчика по разбитым костяшкам резиновой дубинкой и заливисто заржал:
- Свобода теперь не для тебя, чинк! Животному место в клетке, ха-ха!
Джао Да заметил, что американские полицейские вообще были очень смешливыми парнями. Они хохотали, когда хватали людей, хохотали, когда били их, хохотали, когда выкручивали руки… Наверное, это представлялось «копам» чертовски смешной забавой.
Снова раздался раскатистый полицейский хохот. Двое рослых блюстителей порядка волокли к клетке очередного бедолагу. Тот изо всех сил упирался, а полицейский сержант с приплюснутым черепом питекантропа пинал его под зад ботиком и орал с ужасным ирландским акцентом:
- Давай, шевели задницей! Клетка заждалась… Иди, там у нас сегодня уже есть один «пилот»!
- Уберите руки, вшивые ублюдки! – кричал  арестант и сопротивлялся изо всех сил. – Не знаете, с кем связались, идиоты! Я вас всех вышвырну из полиции на улицу!
От этих потешных угроз полицейские веселились еще больше.
Строптивый арестант привлек внимание Джао Да не криками, а своим необычным видом. Это был неплохо сложенный мужчина лет сорока или сорока пяти, на подвижном лице которого, несмотря на сильную небритость, выделялись элегантно подстриженные усики. Но, главное, он был одет в летный комбинезон и пилотскую куртку, при чем оба предмета одежды находились в таком плачевном состоянии, как будто их владелец неделю спал на асфальте.
«Копы», между тем, наконец втолкнули упрямца в клетку. Тот задиристо бросился обратно к двери:
- Верните мне мои деньги, вы, ворюги!
Полицейский сержант через решетку стукнул его дубинкой и заржал пуще прежнего:
- Твои деньги, оборванец?  Подумай лучше, как будешь объяснять судье, откуда у никчемного сукина сына, вроде тебя, взялась такая сумма. Украл?
- Я не крал никогда. Отдайте мою шляпу, она счастливая, я в ней летал! – настаивал задира.
- Это пожалуйста! – сержант поднял с пола модную, но очень грязную шляпу-федору, смял ее сильным ударом кулака и запулил в камеру. – Носи на здоровье!
Новый арестант отряхнул ее и с достоинством водрузил к себе на голову:
- Теперь точно все будет хорошо.
Бывший солдат, которого спьяну тянуло сочувствовать всему миру, подал голос из своего угла:
- Что, летун, ты тоже оказался на мели после войны?
- Я – на мели?! – искренне удивился «летчик в шляпе». – Я могу купить и продать весь этот вонючий участок с потрохами! Моих миллионов больше, чем здесь блох, джентльмены. Позвольте представиться, - последовал кивок, исполненный самоуверенного изящества, словно на светском рауте. – Я Говард Хьюз<10>, авиатор.
Тут настала пора разразиться смехом уже всем обитателям полицейской клетки.
- Ой, сдохну от смеха, - держался за живот пьянчуга-ветеран. – Ты Говард Хьюз?! В таком случае я – Ширли Темел<11>!
Только Джао Да, внимательно посмотрел на новоприбывшего, сравнил его нервную физиономию с фотографиями в газетах и собственными воспоминаниями, и произнес не совсем внятно (мешала травма челюсти):
- Это действительно Говард Хьюз. Или его двойник.
Мистер Хьюз или его двойник ответил столь же внимательным взглядом и воскликнул, развеивая последние сомнения в своей личности:
- Я вас тоже знаю! Капитан Джао Да, китайский ас, если я не ошибаюсь? Мы с вами были представлены в сорок втором в Вашингтоне Ди-Си на приеме… Не важно у кого.
Они пожали друг другу руки на глазах у изумленных обитателей камеры. Те сразу перестали ржать. Полицейские продолжали смеяться, но до них дольше доходило.
- Мистер Хьюз, как вы оказались в столь бедственном положении? – спросил Джао Да; обстановка не располагала к пустым формулам вежливости.
- Видите ли, мистер Джао, наши газеты пишут, что я чокнутый идиот, - охотно объяснил эксцентричный миллионер-авиатор. –