История китайского летчика. Часть 2

добрых американцев, - согласился дознаватель. – Вы не относитесь к таковым, иначе не попали бы под внимание Комиссии конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности.
- Любопытно узнать, в чем же вы увидели мою «антиамериканскую деятельность»? – мрачно усмехнулся Джао Да. – В том, что я воевал плечом к плечу с американскими пилотами, или в том, что я вожу самолет одной из ваших лучших авиакомпаний?
- Шпионажа в пользу коммунистов вам будет достаточно? – прищурившись, спросил допрашивающий. – Нам все известно. От агентуры во Франции поступил сигнал о вербовке вами сотрудницы министерства обороны…
- Идиоты!!! – искренне изумился Джао Да. – Я же просто пытался узнать судьбу своей подруги, французской резистантки! Мадмуазель Эньян помогала мне составить заявление, мы познакомились… Как мужчина с женщиной, вы понимаете? Она ни в чем не виновна!!!
- Она сейчас твердит то же самое, - заметил дознаватель. – Но, уверяю вас, во французской контрразведке знают свое дело. Они выколотят из нее признание вместе с потрохами. Не сомневайтесь, мистер Джао, вы тоже обязательно дадите признательные показания в вашей работе на коммунистов и подрывной деятельности на территории США. Мы все знаем, как вы дезертировали из Национальной армии Китая и перешли на сторону красных, как приезжали в Советскую Россию, где получили задание от их безбожного «о-гэ-пэ-у»<27> и с ним незаконно пробрались в нашу великую страну… Вы можете дать признание по-хорошему, или мы возьмем его по-плохому.
- Ничего вы от меня не получите, - Джао Да попытался встать, но дюжие лапы федеральных агентов тотчас усадили его обратно. – Я никогда не занимался шпионажем, это такое же грязное дело, как ваше ремесло. Я дам только одно признание: всегда знал, что Америка меня разочарует. И она разочаровала.
- Зато вас приятно удивят наши методы, - бесстрастно сказал человек за столом. – Приступайте, парни. Пиджаки только снимите, Бюро не настолько богато, чтобы постоянно выдавать вам новые вместо заляпанных кровью и прочим дерьмом.
  ***
Сначала Джао Да обрабатывали со всех сторон резиновыми дубинками. Били по животу, по почкам, по ребрам, по ногам. Только лицо не трогали, видимо имели на этот счет особое предписание. На случай, если «клиент разговориться на родном языке», был приглашен переводчик, по виду – китаец-полукровка, владевший хорошим, но слишком правильным путунхуа. Джао Да отвечал на каждый удар отборной бранью на ужасном синьцзянском диалекте, которым овладел в Урумчи. Так было проще терпеть боль и, главное, так он чувствовал, что сопротивляется.
- Что лает этот чинк?- спрашивали агенты, отложив дубинки, чтобы перекурить.
- Не совсем понимаю его жаргон, - честно отвечал переводчик. – Поносит Америку и все наши краеугольные ценности. Проклинает наше Бюро и каждого из нас. Желает нам сдохнуть. Одним словом, ругается...
- Ругается? – загоготал здоровенный ФБРовец, у которого закатанные рукава открывали толстые волосатые ручищи. – Молодец парень! Я бы на его месте тоже ругался.
Он подошел к Джао Да и с такой силой воткнул ему в солнечное сплетение рукоятку дубинки, что воздуха сразу не стало.
После «резиновой экзекуции» Джао Да месяц мочился кровью, и до конца жизни его периодически беспокоили боли в брюшной полости, природу которых он хорошо понимал.
- Даете признательные показания? - спросил его дознаватель. – Переведите ему…
- Черта с два, - ответил Джао Да на английском и плюнул кровью на ботинок американца.
- Тогда попробуем с электрическим током.
Пока двое агентов возились с генератором и проверяли напряжение на оголенном проводе, третий, казавшийся подобрее (он бил в четверть силы, можно сказать – делал вид, что бьет), зашептал на ухо Джао Да:
- Лучше признайся, друг! Пытка током чертовски мучительна…
- Вот и попробую, - ответил Джао Да.
- Добро пожаловать к нам в трамвай! – оскалился тот самый смешливый агент и выбил между оголенными проводами искру. Затем разом ткнул ими Джао Да, предусмотрительно пристегнутого к креслу, пропуская через его тело электрический ток.
Когда летчика вдоволь поколотило, словно в припадке эпилепсии, агент убрал провода и вежливо полюбопытствовал:
- Вам повторить, мистер?
Джао Да с трудом прочистил сведенное спазмом горло.
- Хватит, - хрипло сказал он. – Я хочу признаться.
- Сразу бы так, - дознаватель уселся за стол и приготовился писать. – Говорите.
- Ваши олухи-агенты все напутали. Я шпион эскимосской, папуасской и алеутской разведки, а еще агент племени каннибалов с острова Тумба-Юмба… Я прибыл в США с секретным заданием сожрать президента Гарри Трумэна…
- Пускайте ток!!!
***
Когда агенты утомились и отправились пить кофе с пончиками, Джао Да бросили в крошечный цементный пенал с железной дверью. Места там хватало только чтобы сидеть, поджав колени к подбородку. Самые мрачные тюрьмы эпохи династии Цин показались бы по сравнению с этой камерой номерами класса люкс. Но хуже всего было, что про китайского летчика просто забыли. Два дня ему не приносили ни воды, ни пищи, и только под потолком тускло горела лампочка в небьющемся плафоне, стирая грань между днем и ночью. Джао Да пытался колотить в дверь и звать своих тюремщиков. Ответа не было. На третий день, когда летчик узнал, что такое настоящий страх и уже сходил с ума от жажды, дверь наконец открылась, его потащили по коридору и втолкнули в знакомый кабинет.
«Добрый» ФБРовец протянул ему кружку с водой:
- Пей осторожно, друг. Не торопись, теперь можешь пить сколько угодно.
Дознаватель за столом был мрачнее тучи при самой скверной облачной обстановке.
- Вы упрямы, мистер Джао, - сказал он. – Можете подписать эти бумаги, можете не подписывать. Это никак не повлияет на вашу судьбу. Америка имеет право на самозащиту. Для безопасности нашей великой демократии таких людей, как вы, нужно изолировать от общества. Для вас нашли надежное место. Эй, парни, отведите его под душ, потом к доктору, приведите в порядок. На ночь посадите в нормальную камеру. «Школьный автобус» придет за нашим красным гостем завтра в шесть утра.
- А как же суд, эта цветущая ветвь власти в США? – нашел силы едко спросить Джао Да.
- Суд не для таких красных ублюдков, как вы. Для вас достаточно обвинения.
***
Жизнь порой представлялась Джао Да комедией переодеваний. Новым «карнавальным костюмом» для него стала роба американского заключенного – унылое серое облачение, состоявшее из полотняных брюк наподобие джинсов и шерстяной рубашки с карманами. Выдали также грубый черный бушлат и шерстяную шапочку наподобие тех, что носят в море матросы Флота США. В эту одежду его переодели после душа и беглого осмотра медиком, буркнувшим только:
- Годится к транспортировке.
Автобус, который действительно напоминал веселый «school-bus», но только с закрашенными и забранными изнутри решетками окнами, пришел за свежим узником американской демократии утром.  Для перевозки на летчика надели сложную систему кандалов – специальный пояс, к которому были прикреплены цепи на руках и на ногах. В таком приспособлении можно было только семенить жалкими мелкими шажками, глядя под ноги, чтобы не споткнуться. Агенты ФБР вывели Джао Да из здания и передали вместе с подозрительно тонкой папкой бумаг конвойным «маршалам» в широкополых ковбойских шляпах.
«Маршалы» почти добродушно подсадили его в автобус.
- Твой персональный выезд, парень! – ухмыльнулись они. – Ты, наверное, большой босс у проклятых красных, раз ради тебя одного гоняют автобус.
- Куда меня повезут? – спросил Джао Да.
- Увидишь, - ответил старший конвоя, немолодой дядька с лицом честного работяги. – Нам не положено говорить. Тебе там должно понравится, ха-ха. Ты останешься там надолго.
Законник щедро передал Джао Да термос с кофе и пакет сэндвичей:
- На вот, подкрепись. Дорога нас ждет долгая. Будем гнать через всю страну, останавливаясь только чтобы заправиться, без ночевок, меняться за баранкой… А ты дрыхни сколько влезет, чего еще тебе делать.


Глава 2.
      Узник Алькатраса.

Дорога заняла почти трое суток. Насколько мог судить Джао Да по скудным сведениям, которые были доступны заключенному в тюремном автобусе, его везли с Атлантического побережья страны, где осталось Большое Яблоко, на Тихоокеанское. Маршалы были вполне дружелюбными ребятами, обращались с Джао Да хорошо, по первому требованию давали есть и пить, а также водили в сортир, смонтированный в конце салона. Они даже позволяли подышать воздухом через открытую дверь, когда останавливались на автозаправках. Однако при этом палец у законников всегда лежал на курке, они никогда не выпускали Джоа Да из поля зрения и не снимали с него кандалов. На остановках маршалы сразу же «обеспечивали периметр» с дробовиками наизготовку. Изредка автобус сопровождали на трассе полицейские машины, о чем летчик мог догадываться по истошному вою сирены. Похоже, его действительно принимали за страшного коммунистического агента и всерьез опасались, как бы «товарищи» не попытались отбить его. Хорошо, если бы так! Сам Джао Да после экзекуции, произведенной над ним федеральными агентами, чувствовал себя отвратительно. Он почти всю дорогу пользовался мудрым предложением старшего маршала – валялся на жесткой шконке в зарешеченном отсеке и спал, или подремывал, концентрируя энергию тела на заживлении увечий. Летчику доводилось слышать, как обладающие знанием люди, например, тибетские монахи или индийские йогины, умеют внутренней силой исцеляться от самых тяжелых ран. Кажется, у Джао Да тоже немного получалось; ведь он был буддистом, хоть и очень скверным. О будущем он сейчас приказал себе не думать вообще. Черная карма опять сыграла с ним злую шутку. Оставалось надеяться, что и светлая карма вспомнит когда-нибудь о блудном сыне Поднебесной.
В Сан-Франциско они приехали поздно вечером. Собственно, города Джао Да не увидел. О том, что это «Блистающий Фриско», летчик узнал из фразы одного из конвойных, отомкнувшего решетку и распахнувшего перед ним дверцу автобуса:
- Слезай, лежебока, добро пожаловать во Фриско!
Джао Да оказался на довольно просторной промышленной пристани, которая, как он узнал впоследствии, называлась Рыбацкой. Здесь в ответственность за его скованную по рукам и ногам персону вступили полицейские морского патруля в фуражках с белым верхом, делавших их похожими на приличных моряков. Они посадили арестанта на готовившийся к отплытию небольшой пароходик, по виду напоминавший прогулочный. Впрочем, в тесной клетке, куда летчика посадили на борту, не было иллюминатора, чтобы любоваться ночными огнями набережной Фриско и знаменитым фосфорным свечением планктона в холодных водах залива Сан-Франциско.
- Меня что, решили закатать в самый Алькатрас? – спросил Джао Да. По сопоставлению географических данных и обстоятельств, он уже определил свою близость к старой тюрьме на скалистом острове, о которой слышал немало зловещих историй.
Морские полицейские ничего не ответили. То ли им воспрещалось разговаривать с заключенными, то ли просто поленились.
Насладиться видом мрачных очертаний самой известной федеральной тюрьмы, угнездившейся, словно замок судьбы, на одиноком отложении