ПЕРВАЯ СЕРИЯ
Сцена первая
Лето 1916 года. Ялта уже охвачена предчувствием грядущих потрясений, в Массандре, - затишье перед бурей. Дача в Большой Массандре. Ольга Мочалова - молодая и красивая "литературная барышня", начинающая поэтесса - задумчиво сидит на ступеньках террасы над сборником стихов Н.С.Гумилева "Жемчуга", с тихой грустью перелистывает страницы. Мирная тишина, розовый закат, цветут шиповник и жасмин. Скрип калитки, вбегает Варвара Монина, двоюродная сестра Ольги, хорошенькая, бойкая, лукавая, возбужденно рассказывает:
Варвара: Я гуляла по Нижней Массандре и, знаешь, кого встретила?! Поэта Гумилева, твоего любимого! По которому ты заочно с ума сходишь! Все книжки его читаешь... Гуляет себе по аллеям в санаторном халате, а походка, словно шаги Командора! Монументальная!
Ольга: Откуда же ты узнала, что это он? В Нижней Массандре много военных, отдыхающих - и в халатах, и в офицерской форме... Даже дезертиры попадаются! Они сейчас тысячами с фронта бегут...
Варвара: Он мне представился, Оля! Да я и фотографию его у тебя видела! Сидела я на скамейке, читала стихи Тэффи. Знаешь, "Семь огней". Он спросил: "Юмористикой занимаетесь?". Я в ответ: "Это стихи". Он удивился, сказал, что немногие знают Надежду Александровну Бучинскую, Тэффи, как поэта, а не как юмориста. Потом представился. "Я поэт Гумилев...". Любезничал со мной, предложил прийти к нему в палату. Он в Массандре на излечении, после фронта, после тяжелого воспаления легких.
Ольга: Прямо-таки любезничал? И палату прийти предложил? А ты, конечно, согласилась?
Варвара: Вовсе нет. Зачем мне это нужно? Мне он не понравился. Холодный и торжественный, как статуя! Я только спросила: "У вас в палате что, архитектура какая-то особенная?".
Ольга (огорченно): Как жаль, что Николай Степанович не мне это предложил, я бы пришла....
Варвара (с лукавой улыбкой): Вот ты и иди!
Ольга: Куда, в палату?
Варвара: Нет, в парк! Завтра в шесть он будет ждать у входа в парк!
Ольга: Тебя ждать, не меня!
Варвара: Будет ждать меня, а придешь ты! Так даже интересней! Разыграем его! Ты у нас - нежная, пасторальная, ты ему больше подойдешь! А я - дерзкая, грубая, смешливая, зачем я ему? Он так и сказал: "Вы, Варенька, больше похожи на Леру, а мне нужна Лаик...".
Ольга: Какая такая Лаик?
Варвара: Пьесу он пишет какую-то. То ли о древних ирландцах, то ли о древних исландцах, то ли обо всех сразу... Там две героини. Лера и Лаик. Одна - злая, резкая, точно, как я! А другая - нежная, фиалковая, ну точно ты! Или это одна героиня - только двоится, как оборотень. Я не поняла толком. Твоему Гумилеву сейчас Лаик нужна, вот ты к нему и иди! Сядешь на скамейке у входа в парк, как мы с ним договаривались. Книжку Тэффи возьмешь, как я! Вот весело будет!..
Ольга: А если он не увидит тебя - и мимо пройдет?
Варвара: Не пройдет. Я велела ему на скамейке сидеть и меня дожидаться. Скамейка особенная. У самого входа в парк.
Ольга: Так уж и велела? С какой стати ты ему приказываешь?
Варвара: Женщина всегда приказывает! По праву красоты. Это как у мужчин право сильного. Ты, дурочка, пока этого не понимаешь. Когда-нибудь поймешь...
Ольга: Хорошо, я пойду. Я очень хочу познакомиться с Николаем Степановичем.
Варвара: Вот и знакомься, на здоровье! Делюсь! Цени мою доброту! Потом расскажешь, как все прошло... (Уходит, смеясь)
Сцена вторая.
Массандровский парк на окраине Ялты. На набережной играет военно-морской духовой оркестр. Пожилой капельмейстер показан крупным планом, это тот же актер, который будет играть Конунга в драматической поэме Н.С. Гумилева "Гондла", вставном элементе сценария. Прогуливаются отдыхающие, сестры милосердия с ранеными, продавцы вразнос торгуют цветами и прохладительными напитками, бегает мальчишка-газетчик и т.д. По аллее вразвалочку идут двое надменных молодых людей, лузгающих семечки.
Один из них - солдат тыловой команды (Он же - Лаге в драматической поэме Н.С. Гумилева "Гондла"), второй студент-"революционер" (он же - Ахти в драматической поэме Н.С. Гумилева "Гондла"). Они подходят к скамейке, на которой сидит Ольга Мочалова, ожидающая Гумилева. Ольга перелистывает книгу Тэффи и мечтательно улыбается в предчувствии встречи с Гумилевым. Парочка подходит к ней, заводит грубый, наглый разговор. Студент забирает книгу, садится рядом, солдат - с другой стороны. Ольга пытается встать и уйти, но они удерживают ее.
Внезапно на ее лице появляется радостная улыбка. Слышен негромкий, но уверенный голос Гумилева: "Верните книгу, господа, и встаньте, когда разговариваете с дамой!".
Студент (вызывающе): А вам что за дело? Я вправе разговаривать с ней так, как мне хочется.
Гумилев: Извольте принести извинения барышне и убирайтесь. Это приказ.
Студент (задиристо вскакивает): Сейчас отсюда уберетесь отсюда вы! Время ваших приказов прошло, наступает наше время! (к солдату) Что стоишь, свободный товарищ? А ну-ка, влепи золотопогоннику!..
Солдат: Вот сам и влепи, коли сможешь.
Гумилев (дает студенту пощечину): Не сметь оскорблять погоны фронтового офицера. А это - лично от меня... (замахивается, но студент уворачивается и отскакивает)
Студент (издали показывает карманный пистолет): Ну, сволочь, холуй царский, еще свидимся! (солдату) А ты, Коваленко, трус и предатель дела революции! (убегает)
Гумилев (с улыбкой): Да, в сравнении с германской артиллерией игрушечный револьверчик фирмы "Лефорше" производит эффект! (к солдату) Подожди... Коваленко? Григорий?! Второго эскадрона лейб-гвардии уланского?
Солдат (с широкой улыбкой протягивает руку): Здоровеньки булы, Николай Степаныч! А я тебя сразу узнал!
Гумилев: Эх, Григорий, ты же фронтовик, кавалерист! Как прикажешь понимать твое поведение? Не я ли рассказывал тебе тогда, в Польше, что солдаты - наследники рыцарей, и, стало быть, должны благородно относиться к женщине... А ты?!
Солдат (К Ольге, становясь навытяжку): Вы извиняйте меня, барышня! Не больно-то красиво вышло. Сказився я за два года без бабской кампании... Выбачьте, без дамской! Напугал вас?
Ольга: Я ничуть не испугалась! Тем более, я верю, что такой храбрый рыцарь не мог бы обидеть даму. А другой - непременно защитил бы меня!
Гумилев: К вашим услугам, сударыня... А ты, Гриша, какими судьбами здесь, в Массандре? В лазарете? Ранен, болен?
Солдат: Так точно, Николай Степаныч, в лазарете, четвертый месяц в нестроевой команде... Доктору здешнему поклонился золотым портсигаром, что на германском лейтенанте взял, фельдфебелю грошей поднес - и любо дорого! Негодный к строевой. Службишка не пыльная, знай - жри да спи!
Гумилев: Как это понимать?
Солдат: А очень даже просто. Как германец меня в пятнадцатом годе под Кашиловцами наскрозь прострелил, послали меня сюда на поправление здоровья. Ну, поправил, вокруг осмотрелся: а тут словно о войне и слыхом не слыхивали! Богатеи да дворяне, чистая публика, тудыть ее, мационы гуляют, вина дорогие жрут, с бабами на авто над морем катаются... Горя им нет! А мне, что ж, обратно на войну?
Гумилев: В четырнадцатом году ты не боялся войны. Неужели теперь честной солдатской смерти бояться стал?
Солдат: Обижаешь, Николай Степанович! Смерти не боюсь... Устал я, сил моих нема больше! Ты ж сам в окопах сидел, мерз да болел, вшей кормил, в мокрой шинели неделями гнил, ноги в худых сапогах морозил, брюхом с поганой жрачки болел... А эти господа - сытые, жирные, холеные! Мошну грошами на военных подрядах да заказах набили, наворовали, а солдат - околевай!!! Речи про царя да про отечество они мастаки говорить, мол, помирай за них, а у самих сынки все по штабам в аксельбантах сидят! Не за что мне на такой войне воевать! Вон, хлыщ этот волосатый, что от тебя побег, все одно верно говорит: напились богачи-кровососы кровей народных на этой войне... Не с немца, с них нам взыскать пора за страдания наши!
Гумилев: А когда немцы к тебе в дом придут, ты тоже так скажешь?!
Солдат: Сказывают, скоро и в Германии революция случится, и немецким солдатам тоже не за что станет воевать. Как и нам.
Гумилев: Григорий, и не стыдно тебе петь с чужого голоса? Ты же с четырнадцатого года воюешь с немцами, должен был узнать их! Нет, нечего рассчитывать на то, что завоевательный германский дух смирит какая-то мифическая революция... Они не оставят своей жажды покорить земли на востоке! Наши земли, Гриша: Украину, Беларусь, Россию! Потомки Барбароссы и тевтонов не бросят вековой мечты сесть здесь господами-завоевателями, а нам предоставить участь своих слуг. Мы сможем остановить это нашествие только победив их в войне, победив жестко и окончательно - раз и
Написано в соавторстве с Еленой Юрьевной Раскиной, идея Алексея Васильева.
Сценарий художественного фильма о крымском этапе жизни и творчества поэта-воина Николая Гумилева летом 1916 г., когда он находился на излечении в военном лазарете в Массандре и работал над драматической поэмой "Гондла".