Лебедь кровавого века, или курортный роман прапорщика Гумилева.

навсегда! Если мы не одолеем их сейчас, нашим детям придется снова воевать с Германией, и новая война будет во много раз более страшной, чем та, которую прошли мы с тобой....
Ольга Мочалова (удивленно): Откуда вы, господин Гумилев, про это знаете?
Гумилев: Предчувствия - это глаза души, как говорил Наполеон. А вы, барышня, откуда изволите знать мое имя?
Ольга: Я ваши стихи давно знаю и люблю. И вашу фотографию видела. А Варя Монина, моя двоюродная сестра, сказала, что вы в парк вечером придете. Вот вы и пришли...
Солдат: Ну а я - пошел, что ли... (передает Ольге книгу) Держите, барышня! Бывай, Николай Степаныч! Заварил ты в моих мозгах кулеш - не расхлебать... (Уходит).
Гумилев: Значит, вы, барышня, вместо Вари пришли?
Ольга (опустив глаза, тихо): Вместо Вари... Вас это очень огорчает?
Гумилев (с улыбкой): Напротив, это меня радует. Варя рассказывала мне про вас. Вас зовут Ольга Мочалова. Но я думаю, что вас зовут по-другому.
Ольга: Как же?
Гумилев (после минутного молчания, вглядываясь в ее лицо): Ваше имя - Илояли. Нежно, женственно и ритмично. Так звали героиню "Голода" Кнута Гамсуна.
Ольга: А, может быть, Лаик?
Гумилев: Откуда вы знаете про Лаик? А, догадываюсь, Лера, то есть Варвара, рассказала?
Ольга: Да, это Варя.
Гумилев: Вы действительно похожи на героиню моей пьесы. Светлую, чистую. Вы - Лаик из лебединого рода. А ваша двоюродная сестра Варя - точно Лера. Ей бы на коня, да копье в руки! Пойдемте, прогуляемся к морю, и я расскажу вам про мою новую пьесу! Если вам, Оленька, это интересно...
Ольга: Конечно, интересно, Николай Степанович! Я так люблю ваши стихи. И тоже пишу, немного...
Гумилев (с ласковой улыбкой): Пишете? А еще что делаете?
Ольга: Бросаюсь в море, не сняв часы с руки, плаваю с дельфинами, бормочу стихи по ночам... Я - шалая!
Гумилев: Шалая?! И с дельфинами плаваете? Ну, точно Анна Андреевна!
Ольга: Анна Андреевна? Ах да, Ахматова! Она тоже плавала с дельфинами?
Гумилев: Еще как! В юности ее называли черноморской русалкой. Я и называл. Но давайте сейчас не о ней, давайте о вас!
Ольга: Пойдемте к морю, Николай Степанович!
Гумилев и Мочалова выходят к морю, к скалистому берегу. Гумилев цитирует С.Н. Сыромятникова (этой цитатой начинается драматическая поэма "Гондла"): "В Исландии, на этом далеком северном острове, принадлежащем скорее Новому, чем Старому, свету, столкнулись в IX веке две оригинальные, нам одинаково чуждые культуры -- норманнская и кельтская. Там, почти под северным полярным кругом, встретились скандинавские воины-викинги и ирландские монахи-отшельники, одни вооруженные -- мечом и боевым топором, другие -- монашеским посохом и священной книгой.
Эта случайная встреча предопределила, казалось, всю дальнейшую историю острова: историю духовной борьбы меча с Евангелием, которое Переродило мощных морских королей IX века в мирных собирателей гагачьего пуха, рыболовов и пастухов наших дней".
Говорит о том, что завершает в санатории работу над "Гондлой" - пьесой об ирландском королевиче-поэте, крестившем жестоких и воинственных исландцев, и его невесте Лере-Лаик, которая двоилась, была и доброй, и жестокой, и светлой, и темной - и Лаик, и Лерой. Начинается экранизация собственно "Гондлы" - сцена свадебного пира. Далее "Гондла" идет в сокращенной версии, основные сцены пьесы.

Вставной элемент 1.
ПОСТАНОВКА ДРАМАТИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ Н.ГУМИЛЕВА "ГОНДЛА", ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Сцена третья.
Гумилев и Мочалова у моря. Сидят на больших камнях. В руках у Гумилева листы рукописи.

Ольга: Странно, когда я смотрю на море, то, кажется, сейчас увижу корабли викингов, увенчанные резными головами с драконов... Или ладью с белым парусом. Вы так удивительно читали, Николай Степанович! Я себе все так ярко представила...
Гумилев: Так уж и все? И Гондлу? И Леру с Лаик? Узнали в Лаик себя?
Ольга: Быть может, я и похожа на Лаик. Только Варя - не Лера! Лера должна быть еще сильнее, ярче! Как царица... У Вари нет такой силы. Знаете, Лера похожа на Анну Андреевну, Ахматову, вашу жену... Такой я ее представляю по стихам...
Гумилев (с добродушной улыбкой): Вот так Оленька, вот так тихоня! А ведь вы угадали! Лера действительно похожа на Анну Андреевну, и я обеими сыт по горло! Хочется тихой нежности, как у вас... Хорошо, что вы тогда пришли вместо Вари!
Ольга: Но ведь вы любили Ахматову. И, наверное, до сих пор любите...
Гумилев, задумчиво: Знаете, Оленька, я хочу рассказать вам одну историю. Много лет назад, когда я был неопытным юнцом, когда мне было столько лет, как вам сейчас, я был до смерти влюблен в Анну Андреевну. Тогда она была не Анной Ахматовой, прославленной и обожаемой, а только Аней Горенко, красивой и капризной, дьявольски гордой. И ей очень нравилось мучить меня. Я тогда заменял ей публику. Вот однажды в Севастополе, в Стрелецкой бухте, мы стояли у моря, как сейчас стоим с вами. Море выбросило на берег тела мертвых дельфинов, и Аня сказала...
Ольга: Что же она сказала, Николай Степанович?

Сцена четвертая.
Ретроспекция. Май 1907 года. Севастополь. Стрелецкая бухта. Гумилев и юная Ахматова, тогда еще - Анна Горенко, на берегу, смотрят на туши мертвых дельфинов в волнах прибоя.

Анна (сухо и строго, подчеркивая обращение на "вы"): Я не люблю вас, Николай, и не могу быть вашей женой. У меня есть другой. Или другие. Неважно. Может быть, завтра я убегу с негром из цирка, а, может быть, выйду замуж за своего репетитора, Демьяновского. Или за Сергея фон Штейна, ему после смерти Инны так одиноко...
Гумилев: Инны? Вашей сестры?
Анна: Ну и что? Помните, как у Пушкина: "Я выбрал бы другую, когда бы был, как ты, поэт...". Сначала Сергей выбрал Ольгу Ларину, то есть Инну, а потом выберет Татьяну...
Гумилев: То есть вас?
Анна: Именно. А, может быть, и это чепуха. Может быть, я люблю того, о ком вы вообще ничего не знаете.
Гумилев: Голенищева-Кутузова. Я знаю. Мне говорил ваш брат Андрей.
Анна: И что же он еще говорил?
Гумилев: Что вы запутались в своих романах. Но я не хотел верить!
Анна (резко): Так поверьте! Давно пора!
Гумилев: Эти мертвые дельфины как наша любовь...
Анна (внезапно переходя с официального "вы" на дружеское "ты"): Как твоя любовь, Коля! Я всегда любила тебя только как брата. И как друга.
Гумилев: И всегда представляла меня мертвым. Я помню, как ты написала: "Пришли и сказали: "Умер твой брат!".
Анна (подхватывая): "Не знаю, что это значит. Как долго сегодня кровавый закат / Над крестами лаврскими плачет...".
Гумилев (задумчиво): Может быть, однажды так и будет... К тебе придут и скажут, что меня больше нет!
Анна, испуганно: Нет, Коля, нет, живи долго! (Пытается его обнять, но Гумилев отводит ее руки)
Гумилев: Мне не нужна жалость, Аня! И дружба тоже. Мне нужна любовь.
Анна: Пойдем к нам на дачу, Коля. После переговорим (уводит его)

Сцена пятая.
Снова Гумилев и Мочалова на берегу моря в Массандре.

Ольга: Она любила вас, по-своему. Я имею в виду Анну Андреевну.
Гумилев, сухо: Я так не думаю.
Ольга: Только ей нравилось играть вами. И собой. И другими. Вот и Варя такая же... Знаете, она про меня и вас стишок сочинила. Противный такой.
Гумилев: Какой же?
Ольга: А вы не обидитесь?
Гумилев: Ну что вы, Оленька... Читайте!
Ольга (отходит в сторону и принимает картинную позу, читает):
Ольга Мочалова
Роста немалого
В поэта чалого
Влюбилась, шалая.
Гумилев (сквозь смех): Ну и язва она, ваша Варя! Ладно, пусть