Снега

движением отбросила выбившуюся из косы пушистую прядь волос. 
- Во-первых, он ничего о вас не знает. Во-вторых... 
- Во-вторых? 
- Это мои проблемы, - мягко сказала Настя. И Волконский подумал, что этому парню (Денису, кажется?) определенно не позавидуешь - она может бросить его в любой момент. Точнее, она его бросит, если он, Сергей, перейдет некую запретную грань, после которой невинная дружба (или как назвать ее визиты к нему в больницу? Участием?) перестанет быть невинной. 
...Той же ночью ему приснился крайне неприятный сон. 
...Кравченко (компаньон и первый зам) входит в его кабинет и спрашивает инквизиторским тоном, почему Волконский за его спиной “копает” под крупного финансиста Горицкого? Волконский недоумевает, с чего тот решил, будто он “взял в разработку” банкира, а Кравченко все тем же тоном святоши-садиста спрашивает, зачем тогда ему, Волконскому, понадобились сведения о его “девке”? 
...Он проснулся будто от толчка. И вспомнил (хотя в настоящий момент меньше всего хотел это делать). 
То, что у Настеньки имелся постоянный парень - это так, можно сказать, полбеды. 
Хуже было то, что у нее была связь с этим самым крупным финансистом, Станиславом Георгиевичем Горицким. Добротная меркантильная связь. 
Вот такая непростая девочка. В которую он готов был влюбиться... 
... Он не сказал ей по телефону, что больше приходить не нужно. Но, когда она пришла (разумеется, принесла очередной салат в контейнере, виноград, груши), он не стал выходить в холл, остался сидеть на кровати и ее попросил присесть. Она с некоторым недоумением взяла стул, придвинула к его койке, опустилась на него. Взгляд стал немного настороженным. 
- Что-то не так? 
- Прости, но... (тебе не стоит больше ко мне приходить, - едва не сказал он, но именно что - едва. Поскольку ему совсем не хотелось, чтобы она перестала приходить. Это было все равно что выдернуть с корнем едва проклюнувшееся деревце или прекрасный цветок просто потому, что тот вырос в неположенном месте). 
Он собрался с духом. 
- Тебе известная такая фамилия - Горицкий? 
Ее лицо немедленно вспыхнуло. Собственно, пояснений не требовалось. 
- Откуда ты знаешь? - голос ее зазвучал сдавленно. 
Волконский вздохнул. Отвел глаза. По какому праву он решил тут учинить ей допрос? Сейчас она встанет и уйдет, чтобы больше не приходить, и правильно сделает. Кто его за язык тянул? 
Но она не ушла. Хоть со стула и встала. Отошла к окну, повернувшись к Сергею спиной. 
- Ну да, - сказала глухо, - Были между нами отношения. Сейчас нет. 
Обернулась. 
- Это имеет для тебя значение? Как-то... задевает? 
- Нет, - сказал Волконский поспешно, ибо в этот момент действительно испугался, что она может уйти. 
Встал с кровати, схватившись за костыли (душа корчилась в муках от осознания своего физического увечья, практически унижения перед этой девушкой, почти девочкой - неважно, насколько искушенной или даже испорченной, хотя так думать о Насте ему совсем не хотелось), подошел к ней. Подошел достаточно близко. Слишком даже близко, но она не отстранилась. Не отстранилась, когда он поднял руку и очень осторожно отвел от ее щеки прядь волос. Не отстранилась, когда он нагнулся к ее губам. Не отстранилась... и ответила на поцелуй. После чего уже ее руки обвились вокруг его шеи. 
- Однако... - выдохнула она, когда затянувшийся сверх всяких “приличий” поцелуй наконец прервался, - Умеешь ты удивить девушку... 
- Ага, - он вовремя подхватил костыль, иначе мог рухнуть прямо ее ногам. Она немедленно поддержала его за плечо. Помогла доковылять до кровати. 
Щеки ее все еще пылали, а глаза лучились больше обычного. В этот момент Сергей обреченно понял, что его опасения влюбиться в эту пигалицу уже не играют никакой роли, поскольку он действительно в нее влюбился. 
- Знаешь, я раньше не понимала героев Хемингуэя... Кэтрин и Генри, кажется? 
- ”Прощай, оружие”? - уточнил он. 
- Ну да, как у них все началось... в госпитале, - в ее улыбке были одновременно и смущение, и доля лукавства. 
- И? - он осознал, что тоже улыбается (наверняка по-дурацки). 
- Ну, кажется, теперь поняла... 
И уже сама, подавшись к нему, коснулась губами его губ. 
................. 
...- Скажи честно, если б не эта авария... то есть, если б ты не угодил сюда... ты бы мне позвонил? 
Сергей взял в ладони ее нежное лицо и невольно им залюбовался. 
- Конечно. Непременно. 
- Врешь, - неуверенно сказала она. Ее касания были очень осторожными и в то же время ласковыми. Волнующими. 
Полноценной близости между ними не было (да и быть не могло по причине его практически беспомощного состояния), но на прочие ласки (и поцелуи, конечно) они не скупились. 
Разумеется, физиология давала о себе знать - однажды под утро он буквально оконфузился (как подросток), ибо Настенька пришла к нему во сне, и уж во сне-то он дал волю своим желаниям... 
...Пару раз их “застукали” - его лечащий врач и одна из медсестричек. После, наедине, доктор, скрывая ухмылку, предупредил, чтобы “пациент” не слишком форсировал события, хотя, безусловно, положительные эмоции всегда способствуют выздоровлению, а медсестра, ставя очередную капельницу, будто намеренно не могла попасть в вену и наставила ему на руку синяков. 
Хуже было, когда его настиг на горячем компаньон Кравченко, по обыкновению войдя в дверь палаты бесцеремонно, без стука. Настя тут же отпрянула от Волконского, густо покраснев, пряча глаза. Схватила сумочку, заторопилась, легонько пожав ему руку на прощание, пробормотав невнятно: “Бежать нужно, я позвоню”. Бросила короткое “Здрасьте” его первому заму и убежала. 
- Ну ты даешь, - выдохнул бестактный компаньон, - Когда успел? 
- Все произошло случайно, - Волконскому очень не хотелось вдаваться в подробности. 
Кравченко хмыкнул. 
- Случайно? Она случайно зашла к тебе в палату и чисто случайно поцеловала? А ты и рад воспользоваться случаем... 
- Игорь, перестань, - попросил Волконский наигранно утомленным тоном. - Да, мы... встречаемся, если можно так сказать. Она меня навещает. 
- Да я уж заметил... бутербродики таскает, салатики... я всё стеснялся спросить, кто ж эта добрая самаритянка, может, медсестричка или фельдшерица, а ты, оказывается... 
- Оказывается, - отрезал Волконский, - И давай на этом закончим. И о Горицком больше не упоминай, хорошо? 
Компаньон пожал плечами. 
- Как скажешь... Боюсь, ты тут залежался, раз такой прыткий, что на девчонок потянуло. 
- Игорь, - Волконский скорчил свирепую мину, и его первый зам (и лучший друг) замолчал. После чего со вздохом достал кипу документов, требующих его, Волконского, изучения и подписи, и они занялись делом. 
- А девочка действительно высший сорт, - как бы между делом заметил Кравченко, уже уходя, - С такой надо держать ухо востро. 
Сергей лишь вскинул брови. 
- Ну ты тоже мужик смазливый, особенно борода тебе идет... 
Волконский схватил с тумбочки здоровой рукой первое попавшееся яблоко и шутливо замахнулся, с намерением швырнуть его в своего компаньона. 
- Ладно, ладно... молчу, - примирительным тоном добавил Кравченко. 
И, подмигнув, вышел за дверь. 
* * * 
Денис 
...- Дэн, не надо... Ну не надо, пожалуйста! 
Голос Насти приобрел едва ли не панические нотки, и я немедленно от нее отпрянул. 
- Почему? Что происходит? Ты вторую неделю не даешь к себе притронуться, что... 
Она отвернулась. Потом потянулась к сумочке, достала оттуда сигареты и зажигалку. В последнее время она опять начала курить, после почти двухлетнего перерыва. Меня охватило тошнотворное предчувствие. Ведь совсем недавно все было хорошо... и вдруг изменилось. 
Изменилось в худшую сторону, я уже не сомневался. 
- Нам лучше пожить отдельно, - глухо сказала она, пряча глаза. 
[font=-apple-system, BlinkMacSystemFont, Tahoma, Arial,