Снега

сожалением, и я вспомнил о Нике. Вот уж кто спокойная, “домашняя”, и совсем не “огненная” (да она, кажется, вообще девственница, Настя как-то вскользь обмолвилась). Она уж точно “сюрпризов” не преподнесет... 
Одна загвоздка - не люблю я ее и вряд ли полюблю. Дружить с ней - куда ни шло (пока она не начала меня “грузить” гадостями о Насте), но вот другое... нет. И еще раз нет. 
- Да у тебя глаза слипаются, - ласково сказала бабушка, - Иди-ка умойся и спать. Я тебе в твоей любимой комнатушке постелю, не против? Только с ноутом долго там не засиживайся. 
Я, повинуясь порыву, подошел и обнял свою (неродную, и в то же время такую родную) бабулю. Вдохнул ее теплый, домашний, “вкусный” запах - запах сдобы, сушеного сена и еще чего-то очень приятного, может, ее любимого земляничного мыла? 
- Спасибо, ба. Чтоб я без тебя делал? 
- Ладно, ладно, вот еще телячьи нежности, - проворчала она, легонько похлопав меня по спине и взъерошив мне волосы на макушке, - Иди-ка баиньки, утро вечера мудренее... 
* * * 
А снега по-прежнему засыпали землю и не было им конца. 
Волконский 
Пришла Настя, как всегда, в срок, уговоренный по телефону. Не слишком веселая, отметил Сергей. Как-то “дежурно” поцеловала его в щеку (на сей раз гладко выбритую), стала выкладывать на больничную тумбочку пакеты с соками (овощными), положила в мини-холодильник контейнер с бутербродами. 
- Иди сюда, - попросил он (после занятий лечебной физиотерапией ныла, кажется, каждая клеточка тела (а точнее - каждое нервное окончание). Она послушно подошла, придвинула стул к больничной койке. Он тихонько взял в руки ее тонкие ладони. 
- Что-то не так, маленькая? 
Она отвела глаза. 
- Да все нормально... мелочи жизни, - и улыбнулась, как ему показалось, несколько напряженно. 
- Мелочи? - он слегка подался вперед, - Давай откровенно. Проблемы с финансами? 
Ее лицо немедленно залила краска, и тонкие пальцы выскользнули из его ладоней. 
- С чего ты решил? Я получаю стипендию, к тому же, от папы остались сбережения... 
- Вот что, - Волконский, стараясь не выказывать боли, приподнялся с кровати, дотянулся до костылей (не без помощи Насти), проковылял до шкафа, где хранилась его верхняя одежда, раздвинул створки, извлек из внутреннего кармана пальто карту “Visa”, протянул ее Насте. Она посмотрела на него одновременно удивленно и даже чуть испуганно. 
- Там не “лям” и даже не “пол-ляма”, - Волконский усмехнулся. - Так что можешь смело тратить. Пин-код -..., запомнить легко, но на всякий случай запиши. 
Она еще гуще покраснела, потом отрицательно мотнула головой. 
 
- Я здесь не ради денег. Ради денег... я была бы не здесь. 
Он приблизился к ней, взял за руку, едва ли не силой впихнул карту ей в ладонь. 
- Либо ты соглашаешься на мою помощь, либо... 
- Что? - она вскинула на Волконского беспомощные глаза, - Выставишь меня отсюда? 
Он вздохнул, опять доковылял до кровати. 
- Все-таки ты странная девочка... 
Настенька подошла к нему, осторожно провела ладонями по его гладко выбритому лицу. Неуверенно улыбнулась. 
- Сбрив бороду, ты изменился. 
- В худшую сторону? 
Она отрицательно мотнула головой, и он заметил мелькнувшие в ее ярких глазах смешинки. 
- Нет. Просто стал немного другим. Стал выглядеть моложе. 
- Спасибо за комплимент, - усмехнулся Волконский. 
Она посерьезнела, вертанула карту в руке. На миг прикусила нижнюю губу. 
- Хорошо. Пока ты тут находишься, я... придержу ее у себя. Может, еще куплю тебе что-нибудь необходимое... 
Он притянул ее к себе. 
- Снова дверь запрем? 
Она в тысячный раз за сегодняшний визит покраснела. А во взгляде появилось нечто хулиганское. 
- А не застукают? 
- Могут, - честно ответил Сергей, - Но лечащий врач сегодня в отлучке, а до вечернего обхода еще часа три... 
...Конечно, дверь была закрыта на задвижку. После чего Волконский привлек ее к себе и уже сам, медленно, не спеша, снял с нее и блузку, и юбку (впервые она надела юбку, придя к нему), нежно провел ладонью по ее обнаженной коже, ощутив ее атласную гладкость, коснулся губами ее шеи, пушистой прядки у виска, попеременно поцеловал в округлый подбородок, кончик носа, в губы (уже продолжительно) ... и вошел в нее, вошел беспрепятственно, поскольку и она хотела того же, что и он. 
* * * 
Денис 
...Проснулся и даже не сразу осознал, где нахожусь. Потом пробудилась и предательская память, и мне захотелось завыть, о стену забиться лбом от безысходности, от осознания предательства единственной, кого любил... 
В комнату вошла бабуля. Поверх юбки и кофты повязан фартук, в руке полотенце. 
- Заспался, внучек. Вставай, умывайся, завтрак почти готов. 
- Не хочу, ба, - промычал я невразумительно, и бабуля тут же сделала строгое лицо. 
- Это еще что за капризы? Или мне матери твоей позвонить? 
- Шантаж, - недовольно проворчал я, - Не ожидал от тебя... 
Бабушка уперлась руками в бока. 
- А ты ожидал, я с тобой, здоровым “лосем”, нянчиться стану, как с малолетним дитем? Тоже беда, девчонка “взбрыкнула”... Как “взбрыкнула”, так и успокоится. Давай, давай, не разлеживайся. Кстати, ночью снега навалило, не мешало бы дорожку к дому расчистить. 
- Трудотерапия? - я не удержался от ухмылки. Если б бабуля начала сюсюкать и причитать надо мной, не знаю, как бы я отреагировал - раскис наверное. А то и ушел бы к другу Саньке - тупо бухать и жаловаться на коварство женского пола в лице своей невесты (впрочем, уже бывшей невесты). 
Но бабуле удалось все устроить куда лучше - и заставить меня умыться, и съесть яичницу с ветчиной и даже проглотить чашку кофе с молоком (настоящим молоком, фермерским), после чего я переоделся в фуфайку ее покойного мужа (и его же бесформенные (однако, теплые) штаны), взял в руки лопату и до обеда расчищал от снега дорожку, ведущую к крыльцу бабулиного дома. 
- Вот молодчина, - похвалила бабушка, ставя передо мной тарелку наваристого борща. Потом, словно немного поколебавшись, налила в небольшую рюмку вишневой наливки собственного изготовления. - Не отказывайся, тебе не повредит. 
- Ты матери не звонила? - на всякий случай поинтересовался я. 
- А зачем? - невозмутимо ответила бабушка вопросом на вопрос. - Всё скоро наладится, вернется к тебе твоя королевишна. Как миленькая вернется. 
Я не сдержал скептической ухмылки. 
- Это каким же образом? Ты, что ли, ее заставишь? 
Лицо бабушки посерьезнело, и меня внезапно пробрали мурашки от ее взгляда. Темный у нее был взгляд. Недобрый. Строгое стало у нее лицо, и у меня тут же пропало желание ерничать. 
- Не надо тебе знать некоторых вещей, внучек. И вопросов лишних задавать не нужно. Лучше борщок хлебай, - и выставила на стол плошку с густой сметаной, - Для тебя ведь старалась. 
* * * 
Анастасия 
...Уснула здоровой, а проснулась больной. В горле першило, хотелось откашляться - и кашель был каким-то гулким, грудным. Вдобавок, заложило нос. Впору вспомнить предостережения Дениса - о том, что зимой нужно носить шарф и желательно шапку, и конечно, перчатки, - которые она регулярно игнорировала. 
Похоже, поднялась температура, но пока ненамного. Пожалуй, на занятия сегодня она не пойдет. (И запланированный визит к Волконскому придется, увы, отложить, не хватало и его заразить...) Но выйти ненадолго на прогулку с Лордом все-таки нужно. Не выпускать же его одного... 
Так... позвонить старосте курса, предупредить... Мужчине своему послать смс... 
“Прости, милый, сегодня не увидимся. Кажется, схватила вирус”. 
Тут же обеспокоенное: “Всё серьезно?” 
Настя ощутила, как губы против воли растягиваются в улыбке. 
“Да нет, обычное сезонное ОРВИ. Дольше трех дней не продолжается”. 
Последовали обычные в таких случаях советы - горячее питье с лимоном и медом, таблетками лучше не злоупотреблять, разве что в случае высокой температуры... соблюдать постельный режим и прочее, прочее... 
По пути в кухню внезапно почувствовала головокружение. С чего бы? И эта не совсем характерная слабость... 
Ладно, это уже мнительность. На самом деле, ничего серьезного. Аппетита не было от слова “совсем”, но она все же заставила себя сделать на скорую руку бутерброд и, заварив чай (лимоны, увы, отсутствовали, однако, початая баночка липового меда в недрах холодильника завалялась), устроилась на диване с ноутом. Немного знобило, но и это тоже нормально. Ничего, организм у нее сильный, переборет поганый вирус... 
...За окном валил снег, монотонными мягкими хлопьями. Зрелище завораживало, даже в чем-то было гипнотическим. После горячего чая с медом глаза стали слипаться, Настя сама не заметила, как задремала, а проснулась ближе к вечеру, и с досадой осознала, что температура не только не снизилась, а, кажется, подскочила градуса на полтора. Тело горело, к коже было болезненно прикасаться, она заставила себя встать и опять ощутила приступ головокружения. Лорд смотрел обеспокоенно, даже легонько поскуливал. Настя потрепала дога по холке и потащилась на кухню, наполнить собачьи миски сухим кормом и водой. 
“Ничего страшного, мальчик. Обычная сезонная простуда... ерунда”. 
* * * 
Денис 
...Настя, как обычно в последнее время, приснилась под утро, и во сне я отчетливо понимал, что произошло всего лишь недоразумение, что мы вовсе не должны расставаться, что нам просто нужно объясниться, устранить все недомолвки, всю недосказанность... 
В общем, во сне все решалось легко и просто, а пробуждение несло в себе горечь разочарования и осознание, что ничего, по сути, я поделать не в силах... 
И предательство своей девушки (любимой девушки, невесты, без пяти минут жены) я либо переживу, либо... 
Второе “либо” казалось вполне вероятным. При одной мысли об этом мне становилось нечем дышать. 
...Вдобавок, в действие вступал пресловутый “закон подлости”, выражающийся в том, что, если ты откуда-то впопыхах уходишь, непременно забываешь нечто важное и ценное. (Уж не говоря о собственном “навороченном” компе, который так и остался в квартире профессора Воронцова). Словом, мне надо было вернуться и забрать окончательно свои вещи, вот только при одной мысли о том, что мне опять придется с Настенькой столкнуться, и увидеть ее, и заговорить с ней, и не дай Бог, опять услышать ее извинения, а, может, даже покаянные речи... я физически ощущал тошноту. 
Выбрать, что ли, момент, когда ее гарантированно не окажется дома? Ключи от ее квартиры были у меня до сих пор, наверное, их нужно оставить (конечно, нужно!), когда стану забирать свои вещи окончательно. 
В конце концов, я сказал себе: “Довольно малодушничать” и в ущерб занятиям в своем политехе, все же поехал в ту квартиру, где совсем недавно нам с Настей было так хорошо вместе, во всяком случае, мне было хорошо, а ей, видимо, не слишком, иначе и не потянуло бы ее на другого... 
Впрочем, стоп. Вот об этом думать нельзя от слова “совсем”. 
* * * 
Мобильник Насти известил безликим голосом робота, что “абонент недоступен”, из чего я сделал вывод, что Настенька попросту его отключила во время лекции или семинара. Подъехав к ее дому (и дежурно поздоровавшись с соседями, которые давно принимали меня за “своего”), поднялся на третий этаж, достал ключи. Услышал за дверью глухой лай Лорда. Открыл... и первым, что бросилось в глаза, был Настин пуховик, находящийся на вешалке в прихожей. А затем я увидел ее сапожки и уже с замиранием сердца шагнул