Приключения энэлотика Гумпо

serif]Они стояли с ним напротив автомастерской. Гумпо ни о чём его не спрашивал. Этот незнакомый человек подошёл и нистого ниссего, очень подробно рассказал всё о своей машине, о её ремонте и парковке.
Он постоянно спрашивал совета, но не давал сказать в ответ ни слова.
Поэтому казалось, что Ваня всё время зевает. Когда человек-говорун совершенно случайно вздохнул, Гумпо вставил свой вопрос:


-- У Вас деньги есть?
Тот сразу поперхнулся и, кажется, не понял, кто о чём…
-- Мне можно на них посмотреть?
Незнакомец начал думать неизвестно что:
-- Ты что ли, денег никогда не видел? - спросил он удивлённо.
-- Пока не приходилось.
-- Ваще?
-- Ваще.
Глядя на довольно крепкого вихрастого парня, дядька несколько отстранился, но, вдруг, засмеялся, как мальчик, которого разыграли:
-- Да, глаза бы на них не глядели! - он, наверное, подумал, что Иван тут тоже на ремонте и от безделья задурил.
-- А, где же их взять? - спросил снова Гумпо.
– Просит дочка денег у отца, а он отвечает: "Прости меня, доченька. Нет у меня. Пойди, спроси у бабушки." Тёща тоже отвечает: "Прости меня внученька! Спроси, пойди у мамы!"
Но мама тоже не дала. Дочурка денег так ни у кого и не добилась, но всех простила – это было в Прощённое Воскресение. Ты в игру "Миллиард" не играл?
-- Это как?
-- Кто первый выкрикнет: "Миллиард!" - тот и выиграл.
-- Миллиард! - сразу выкрикнул Гумпо.
-- Поздравляю! Молодец! Ты выиграл!
-- А деньги где?
-- Твой миллиард - тебе лучше знать!


Это, видимо, был идиот. Гумпо просто ушёл от него.


По Фасадной улице, здания которой были украшены статуями богинь, он дошёл до улицы Переходной, где на домах стояли бюсты, потом по улице Средней с головками эльфов и нимф он добрёл до улицы Седьмая линия, дома которой украшались не отбитыми частями тела, и оказался в переулке Неизвестном, где стены были только разрисованы, стыдно сказать, чем и посмотреть тем более. Там у дымящихся мусорных баков стояли грязные бродяги и с сожалением следили, как в баках догорала их еда.
Один громко крикнул:


-- О, смотри-ка, что нашёл!
-- Да, это же граната! Брось!
-- О, как летит! Не взорвалась?
-- А это, что за штука?
-- Не знаю. Ну-ка, ну-ка...


БА-БАХ !!! - какие-то ошмётки разлетелись во все стороны -- бачок разворотило и всё стихло, кроме звона в голове.

-- В тебя попало?
-- Не-е-е!


Гумпо понял, что выбрал неправильный путь, повернул и под звуки гудящих сирен направился в другую сторону, определяя благосостояние жильцов по окнам.


Через несколько кварталов он упёрся в дряхлого седого человечка, сидящего под накарябанным на вытертой стене девизом "Сопротивляйся или сдохни!" В ногах у него была шляпа.
В шляпе лежали какие-то круглые фишки и очень мятые бумажки.
Какое-то чутьё остановило Гумпо.
Сунув руки в карманы, перебирая в одном пустоту, а в другом свой кристалл, он стоял и смотрел в эту шляпу.
-- Здрасьте! - сказал он сидящему дядьке.
Нищий долго смотрел на него, взял из шляпы бумажку, расправил и дал её странному парню. Гумпо взял её, расправил, посмотрел и положил обратно в шляпу.
Человек поклонился ему. Гумпо тоже.


-- У Вас деньги есть? - спросил он у этого дядьки.
-- Деньги? Нет, - сказал старик.
-- А это что?
-- Ну, разве это деньги?
-- А, как они выглядят - деньги?
Нищий удивлённо посмотрел на Гумпо, потом опять достал из шляпы ту бумажку, расправил её и сказал:
-- На них нулей побольше.
-- Так, вот, какие они - деньги!? Как мусор! А, где их можно взять?
-- Ты кто, сынок? Ты откуда такой?
-- Не знаю, как Вам объяснить. Я не местный.
– А я подумал - ты бандит! А ты, вишь, болезный... Заработать их можно. А можно ограбить, украсть или так вот, как я, попрошайничать -- выбирай. Только так вот, как я, не разживёшься.
Гумпо подумал.
-- А, как заработать?
-- Всё, что вокруг тебя и внутри -- всё предметы продажи и купли – всё это средства производства. Это, как уж ты на выдумку горазд. Я старик, я тебе не советчик. Смотри, наблюдай. Одним дано многое, другим - всё остальное.
-- Спасибо, старик.
Нищий поклонился. Гумпо тоже.


Отойдя, он оглянулся. К старику подкатило такси, из него вышел человек, встал на колени и, сняв шляпу, протянул свою руку ладонью вверх. Такси укатило. Старик был вынужден уйти.


Внимательно озираясь, Гумпо брёл и напряжённо думал, но он никак не мог понять, что же продать. Например, он не знал, как надо продавать дома. К тому же, в них жили люди, и им могло бы это не понравиться.
Случайно он услышал разговор знакомых:


-- У меня для тебя есть хорошая новость!
-- Ну, давай, говори.
-- Хэ! За хорошую новость надо платить!
-- Ну, что… тебе десятки хватит?
-- Пожалуй, пятьдесят - не меньше!
-- На! Чёрт с тобой! Ну, говори.
-- Звонила твоя уби-дуби, просила тебе передать - телефон у неё изменился.
-- Да? Спасибо! Какой теперь номер?
-- Так я и сказал тебе - даром!
-- Но я же тебе заплатил!
-- Ты мне за новость заплатил, а не за номер!
-- А сколько же надо за номер?
-- А пятьдесят - не меньше!


Подходя к суетливому месту, где торговали кто, как мог, налево и направо, чем попало, Гумпо увидел бабушку, которая пыталась сплавить столб. Однако оказалось, что она лишь сидит рядом с ним, и торгует совсем не столбом, а теми самыми семечками, которые глазом нельзя расколоть. И тут, прямо на парковке, он попробовал продать растущее из тротуара дерево. Один холёный гуманоид приценился, но после отказался и долго смотрел на "торговца", считая какие-то цифры в своей голове. Потом ещё раз повторил:
-- Не надо. Не теряй зря время.


На углу один нищий сидел с двумя шляпами сразу и всё время норовил снять третью с головы, но Солнце начинало припекать и приходилось надевать её обратно. Те две он проверял, как самоловки, но видимо, ловилось плохо.


-- Таких "специалистов", кажется, уже избыток, - думал Гумпо.


В одном из переходов он услышал и потом увидел, как некая девчушечка на тоненьких ножульках, торча вверх проволочным хвостиком, дудела из дудочки нежные фуки, и эти фуки так ему понравились, что он стоял, как очарованный, грустил её мелодией и наблюдал сиё дитя, забыв про всё. Даже тётка-ураган проехалась ему тележкой по ногам.
Тут Гумпо сразу осенило, что надо предпринять... К тому же аромат тележки вдруг ему напомнил, что хочется и есть и пить, и почему-то тот "Божественный нектар" и "Благо"…
Но он приказал своему телу: "Нет! Потерпи!" и приступил к реализации идеи.






ГОГА


Уже, примерно, через полчаса напротив недостройки на толкучем рынке вместо убавленной в приёмнике попсы послышались глубокие всепроникающие звуки какой-то экзотической и странной музыки, напоминающей подводный стук булыжников, аранжированных скрипучим дребезгом иссохшейся гортани. И все уже ходили в этих ритмах - всех тянуло посмотреть, откуда раздаётся этот необычный джаз. А перед исполнителем уже валялись металлические деньги и ещё летели, чакая, звеня, как дополнение к аранжировке джаза - Гумпо нашёл обломки блоков и бордюров, ещё какие-то куски и, подобрав на слух примерную тональность, сидел и какафонил, как какой-нибудь пустынный папуас, камнями по камням.
А кое-кто не бросил ни копейки и, смеясь, сказал:


-- Ха! Это Ваня Бабиков! Он, всё равно, пропьёт!


Невесть откуда появился сухощавый смуглый парень с довольно длинным и узким лицом, ослепительно-яркой зубастой улыбкой с зелёными глазами и бровями, торчащими резко в стороны - поперёк лица. Размахнув подолом шикарной белоснежной рубашки и всплеснув ладонью воздух, он улыбнулся ослепительным оскалом и громогласно объявил:
-- Ансамбль каменной музыки под управлением Гогана-Иоана Старшего! Проездом из далёкой илинойской эры! - заразительно взгоготнул и подсел рядом с Гумпо.
В четыре руки они так синкопически начали джазовать, что торговые точки, лотки и ряды, очаги, кусты и кактусы - всё запрыгало, задвигалось, возликовало - сделался сразу какой-то этнический праздник - и дети Аллаха и дочери Кришны и сыновья внучатого прапраплемянника Христа и даже просто внесоюзные сектанты - все танцевали хоть какой-то частью тела.
-- Пусть народ цепенеет от радости! - восклицал смуглолицый, -- Поддай, Иван, жару! - и вместе с Гумпо они подпевали:


Дуб-дуба! Дуб-дуба!
Подвинься!
Дуб-дуба! Дуб-дуба!


Так залудили-сбацали, что даже все упарились.
Естественно - овации, рукоплескание, град медяков, международное признание, народная любовь и небольшой антракт.
Ударили друг друга по рукам и рассмеялись радостно и громко -- от души.
Жемчужно-скалый гоготун, вдруг, прекратил свой смех: