Чёртова внучка 13 глава

на ту болотница и принялась сама тщательно осматривать цепочку ожерелья, пытаясь нащупать на нём застёжку, да так в сём и не преуспела. – Нет, нельзя это так оставлять. – угрюмо подытожила она, уперев руки в боки. – Надо идти за инструментами.
– За какими ещё инструментами? – опасливо осведомилась рыжая.
– Щипцы, топор, пила. Всё испробуем.
– Башку мне решила оттяпать? – съязвила девонька.
– Цепочку разорвём и дело с концом… Тьфу ты, а инструменты-то у Бьёрна остались. – досадливо сплюнула кикимора и кивнула подругам. – Девки, у кого дома есть щипцы?
  Но те лишь развели руками.
– Да угомонись ты уже. – попыталась успокоить её Эрмингарда.
– Эта вещь опасна. – жёстко выцедила её радетельница. – Одно дело горсть земляники. Но надо быть конченой идиоткой, чтобы принимать от мужиков такие роскошные драгоценности.
– А при чём тут мужики-то? Оно просто на дереве… а я… ну, это… – замялась мелкая, напряжённо гадая, причастен ли к истории с ожерельем тот дохлый чудик-Эмероль али дарителем может оказаться некто и похуже него.
– А кто, по-твоему, развешивает эти побрякушки по деревьям? – не унималась Ингигруден. – На тебя охотятся, как на глупую зверюшку. Ты ещё не представляешь, насколько коварными становятся эти скоты, чтобы получить желаемое. 
– Да, мужчины такие жуткие. – вполголоса согласилась с ней поёжившаяся Бьярка. 
– Но… не все же. – смущённо вставила своё словечко Фрейдис. – Вот мастер Фридлейв, например, очень хороший… 
– Фрейдис, да прекрати ты уже! – гневно возопила болотница.
– Но он такой добрый и учтивый. И он совсем не похож на прочих… – несмело продолжила фея и и надеждой обратилась к рыжей за поддержкой. – Правда же, Эрмингарда?
– Ещё бы не похож. Он стократ хуже всех прочих. – злобно фыркнула та, припомнив их последнюю встречу.
– Ну наконец-то, хоть это до тебя дошло. – удовлетворённо кивнула Ингигруден. – Авось и на Фрейдис однажды снизойдёт озарение.
– Но про «мастера» верно замечено. – заливисто расхохоталась Кейллих, которая, судя по фиалковому румянцу, разукрасившему её покрытые изумрудными чешуйками ланиты, уже крепко захмелела. – Он у нас и вправду всем мастерам мастер.
– А ты что, с ним…– неодобрительно покосившись на неё, неловко промямлила Эрмингарда. 
– Ну, конечно! Много раз! А ты ещё нет? Ну, не горюй, малышка Эри. И до тебя очередь дойдёт. – с гаденькими смешками заявила русалка и, обвив её своими крепкими ручищами да ножищами, принялась навязчиво щекотать насупленную девочку. – Наш-то «мастер» ни единой сучечки в лесу не пропустит. Каждую пометит. Подрасти только чуток. А то, коли он сделает это по своему вкусу, как у него заведено, тебя же разорвёт с таковского «мастерства».
– Ой, заткнись. – поморщилась кикимора. – И не липни к Эрмингарде. 
– Правда, Кейллих, отвали. – попыталась оттолкнуть её малая. – И вообще не нужны мне никакие «мастера». Я и без этого дела прекрасно обойдусь. Вот только ведьме вроде как не положено быть девственницей. Это не способствует усилению магических способностей. Потому-то, наверное, Адельгейд такая слабая. Вряд ли у неё были мужики. А настоящая ведьма всё должна в жизни испытать, чтобы стать опытной, матёрой. С другой стороны от мужиков лучше держаться подальше. А самое главное, ведьма ни за что не должна влюбляться. Потому что влюблённая ведьма обязательно натворит глупостей
– Это применимо к любой влюблённой бабе. – невесело заметила Ингигруден.
– Так, может, и ну их, этих мужиков-то? – хищно оскалилась Кейллих, прильнув к Кунигундовой внучке своим объёмистым и полупрозрачным, как мыльный пузырь, телом. – Нам и без них весело. Правда же, Ингинечка?
– Не зови меня так. – яростно рыкнула та.
– Бьёрну можно, а мне нельзя?
– Никому нельзя.
– Так вот почему вы расстались? Пересластил, да? А тебе подавай перчённое? – поддела её русалка.
– Прекрати тормошить Эрмингарду. – набычившись, холодно молвила болотница.     
– Да как же её такую милую не приласкать? Она же вылитая куколка. – ухмыльнулась Кейллих, не отпуская из рук затисканную девоньку. – И всё ж мне невдомёк, чем наша малявочка столь привлекательна для мужицкого племени? Совсем же она плосконькая, щупленькая, махонькая да узенькая. Не то, что я. А может, в том-то и вся прелесть? По виду она ещё сущее дитя, и совратить такую – особо сладкое удовольствие. Этим кроха Эри и пьянит всякого встречного. Так и хочется задушить её в объятьях.
– Эй, плавники убрала, рыбина протухшая! – гаркнула вскинувшаяся на ноги Ингигруден, сжав кулаки.
– Какая же ты у нас ревнивица. – едко откликнулась та. – Если проснулся материнский инстинкт, то и катись к своему бородачу да плоди ему на радость лешачат. Али сама втрескалась в нашу Эри? То-то так бесишься.
– Что ты сказала?!
  Тут уж кикимора, точно голодная волчица, накинулась на Кейллих с тумаками. 
– Ой, какие вы жуткие… – испуганно пискнула Бьярка и вмиг убралась восвояси, слившись с древесными зарослями.
– Эй, бабы, вы чего, мухоморов обожрались? – заорала Эрмингарда, безуспешно пытаясь разнять подруг.
– Девочки, ну не надо! – плаксиво промямлила Фрейдис, с ужасом наблюдая за их побоищем.
  Но Ингигруден не успокоилась, пока не разбила русалке лицо, так что у той из носа и горла брызнула фонтаном бегущая по её жилам речная водица с выводком мальков. Кейллих хоть и не уступала ей в силе, решила на сём отступить и вместо удара уязвила приятельницу словом:
– Судя по твоей реакции, я угодила в яблочко, не так ли?
  И с тем покинула поляну, триумфально вздёрнув свой и без того загнутый кверху нос. 
– Я, пожалуй, тоже пойду. – тихонько обронила Фрейдис и поспешила прочь.
– Ну ты и люта. – неодобрительно хмыкнула Эрмингарда, когда они с подругой остались вдвоём.
– На дух не перевариваю эту потаскуху.
– Но ты и вправду перегибаешь с опекой. Это чересчур бросается в глаза. Слишком уж ты вжилась в роль моей мамочки. А то и вовсе законного мужа.
– Ну уж нет, врагу не пожелаю стать твоим мужем. Вот же наплачется с тобой, бедолага. Чую, быть ему рогатым. Ты слишком безотказная, а мужики трактуют твою доброту на свой лад.
– И вовсе я не добрая! Я ведьма! – скорчив грозную рожицу, возмутилась рыжая.
– Да знаю я, какая ты «ведьма». Потому-то и тревожусь за тебя. Ты хуже голопузого лешачонка, который всюду суёт своё любопытное рыльце. Пожалуй, я и вправду не прочь стать твоей мамой. – криво усмехнулась болотница, потрепав её по макушке, и потащила за плечи к своей пещере. – Ночуешь у меня. И только попробуй возразить.
– А я и не собиралась. – кротко откликнулась та, приобняв сестрицу за талию, и с удовольствием вдохнула в себя лакомый аромат её кожи, сочетающий в себе дым костерка и дух диких трав.
  Наскучались, родимые. Недавняя размолвка тенью недоброй омрачила девичьи души. Но связующая их нежность превозмогала всякую обиду. И вновь они сделались открыты друг другу, сердцем к сердцу, как и положено сёстрам. 
  Усадив малую пред собой на клеверный ковёр, Ингигруден расплела её косы и, прочесав тяжёлые локоны, увила их цветам. Да между делом напористо вопросила:   
– Ну так, что там у тебя за история с вурдалаками? Выкладывай.
– Нет никакой истории. – не поддавалась её расспросам чёртова внучка. – Просто к слову пришлось. Ты слишком мнительна. 
– Скрытница. – упрекнула её кикимора, хорошенько дёрнув за волосы. – Ну, а лакричник-то твой ненаглядный чего натворил, что ты эдак на него взъелась?
– Да так… наговорил всяких пошлостей. – пространственно ответила девочка.
  Ежели её попечительная заступница прознает, как Фридлейв едва не уложил малую к себе в койку да сколь он разъярился, когда та ускользнула у него из рук, то Ингигруден несомненно свернёт его в бараний рог.   
– Пойми, сестра, я же не о том радею, чтобы ты возгнушалась всякого мужчины и коротала свой век старой девой. – мягко молвила болотная дочерь. – Но не гони ты коней. Всему свой час. Давно ли ты перестала быть дитём? Да и перестала ли? А они тебя беречь не станут. Ты только повод дай. Будь бдительнее и научись отличать искреннюю доброту от охотничьей наживки. А там, глядишь, и встретится тебе славный малый, который будет ценить тебя выше жизни собственной да лелеять, что зеницу ока.
– Как Бьёрн тебя? – не удержалась рыжая.
– Как Бьёрн… – глухо проронила кикимора.
– Не надумала ещё к нему воротиться? Вот и повод есть. За инструментами-то сходить.
– Кстати, как будем стаскивать с тебя эти твои «бусики»? – тут же перевела Ингигруден тему разговора.
– Да чёрт с ними. Пусть висят. Я уже начинаю к ним привыкать. Авось, сами потом свалятся.
– Быстрее башка твоя бездумная с плеч свалится.
– Бу-бу-бу. – передразнила Эрмингарда свою пыхтящую подругу, за что мигом схлопотала подзатыльник.
  Ещё немного покурив, молодицы устроились на боковую, да только сна у обеих не было ни в одном глазу. Наконец, рыжая, не стерпев душевных терзаний, шепнула:
– Инги? 
– А?
– Ты же знаешь про… жертвоприношения? Ну, про тех девчонок, которых отдавали Хозяину Леса… которых он пожирал и… и над которыми творил ругательство.
  Болотница долго молчала, так что Эрмингарда уже отчаялась услышать ответ, а потом всё же произнесла странным гласом, звучащим как со дня колодца:
– Хозяин не насиловал дев. Пожирал, да… И то, не всех.
– Откуда знаешь?
  И вновь тишина. А затем судорожный выдох Ингигруден сквозь зубы:
– Видела.
– Видела?! Как это?! – воскликнула девонька, взвившись, точно огнём уязвлённая. – Нет, погоди…  – мысли Эрмингарды смешались, так что она не знала, какой из своих вопросов озвучить первым. – Но Фридлейв ведь говорил, что жертвоприношения не практикуют уже многие годы. По крайней мере, с тех пор, как он поселился тут. А это поболе полувека. Ингигруден… сколько… сколько тебе лет?
– Мы не ведём счёт лет, как люди. Нам это ни к чему. – сухо бросила та, очевидно глубоко сожалея о том, что поддержала этот разговор.
– Хоть приблизительно. Девятнадцать? Двадцать? Сорок? Али… сто? – тревожно всматриваясь в её колдовские черты, пролепетала юница.
– На это раз… мне двадцать один. – совсем уж тускло буркнула кикимора, не поднимая глаз.
– «На это раз»? Что это значит? И сколько уже… двадцать первых вёсен ты встретила?
– Эрмин, прошу, давай закончим на этом. Тебе всё равно не понять. Ты не одна из нас.
– Постой-ка… но раз ты всё видела своими глазами… так ты была одной из них?! Той, кого посвятили ему в жертву?! И ты выжила? Как?
– Может, воняю скверно. Или видом мерзостна. – жёстко усмехнулась болотница, но не сумела скрыть за сарказмом своей бездонно глубокой горечи. – Либо же ему хватило прочих. А я… я оказалась лишним блюдом в его застолье. 
– И какой он?! Ответь!
– Довольно. Ты слишком далеко зашла.
– Так значит, теперь надо идти до конца. Нет больше смысла скрывать правду. Ты лгала мне всё это время!
– А разве ты когда-нибудь слышала из моих уст заверения, что я отродясь не видела Хозяина Леса? Я лишь пыталась уберечь тебя от худшей участи. Потому что знаю, о чём идёт речь. И не тебе обличать меня во лжи. Что ты сама скрываешь? Кого ты встретила в чаще? Какой прок от этих околичностей, если ты уже сама отыскала его. Только учти, всё вожделенное Тем обречено. Он поглотит то, что любо его сердцу. У него есть