волею Ванды прожитых, ну или хотя бы прочувствованных. И это помогало.
Ангелина скорее Романа оказалась в том месте, где можно было почерпнуть сведения об этом времени, таком далёком и абсолютно нереальном. Но оно всё же существовало, и люди, копошившиеся в нём, жили и размножались, ничуть не удивляясь всем особенностям своей эпохи.
А удивляться было чему!
В отличие от всего земного мира, Антарктида жила по своим законам. И главным здесь было, как мы уже узнали, свобода клонирования. Но и само это действо, о котором и жители безнадёжно далёкого двадцатого века знали уже не понаслышке, здесь было более чем фантастичным!
Да, начиналось всё с того, что бралась клетка организма, по которой и создавалась копия. Но такой примитивизм давно забылся. Нет, теперь всё обстояло гораздо невообразимее! Любой организм (и даже предмет неодушевлённый!) мог быть воспроизведён даже по модели мысленной! Тут главное, чтобы тот, по чьему заказу изготавливается клон, сам хоть раз видел этот исходный объект!
Конечно, это так неправдоподобно, что и вы, и даже я зело усомнимся в существовании данной методы. И правильно — всё подвергай сомнению, как поучали древние! Но вот Ангелина, в силу своей юности, отличалась наивной доверчивостью ко всяким парадоксам, потому и приняла такое положение на ура и теперь восторгалась картинами, не виденными ею даже в прошлых фантастических блокбастерах.
И вы бы не удержались от восторгов, прогуливаясь в парке, наполненном животными и растениями не только всех эр, но и вызванных из фантасмагорических снов и кошмарных видений! А поскольку каждый житель мог свободно заказать любое существо, то и фауна, и флора местные постоянно обновлялись и дополнялись объектами как диковинными, так и обычными.
А сам процесс созидания был до примитивности обыден. Вы заходите в кабинку, которых всюду расставлено, как туалетных домиков во время пивных фестивалей, и закрываете за собою дверь. А дальше ещё проще. Одеваете на голову прозрачный шлем, похожий на головной убор древних космонавтов, и усиленно думаете о том, кого бы вам хотелось изготовить. Всё! Через считанные минуты прообраз готов, и остаётся только задать окончательные параметры. Дело в том, что вы можете заказать клон на любой стадии его развития, как начальной, эмбриональной, так и конечной, близкой к старческому маразму.
И ещё один нюансик. Представьте, что вы лишь экспериментатор, и все ваши клоны вам нужны на время ограниченное. Куда же потом девать продукты ваших фантазий, благородных или извращённых? Опять всё несложно. Нужно лишь задать время жизни объекта, и он распадётся сам собою, лишь закончится его срок, не причинив вреда никому! Здорово, правда!? Представляете, вы клонируете какую-нибудь красотку, задаёте время жизни ей недельку-другую, наслаждаетесь временем, проводимым с нею. Но вот она наскучила, и вы уже тяготитесь её обществом… А тут как раз подходит время самораспада. И всё. Вы расстаётесь с лучшими воспоминаниями.
Только не нужно меня ругать, обвиняя в низкоморальности или высокоаморальности! Я просто уверен, окажись у всех такая возможность, больше половины людей (и женщин тоже!) поступили бы именно так! Ну, в отличие, конечно, от вас. Вы бы клонировали любимых тёщ, жён и мужей, безвременно канувших в дебри вечности, и до конца дней своих наслаждались их сварливым, но таким милым обществом!..
Я думаю, что вы и сами догадались, что первым желанием нашей прелестной героини было, конечно же, воссоздание образа любимого в полном его объёме. Да, всё было именно так! Ангелина даже примерила шлем, но что-то её остановило. Она, ещё не осознавая всех последствий, не представляя возможного развития событий, всё-таки почувствовала в душе своей тревогу. Нет, это даже была не тревога, а какой-то дискомфорт, ощущение того, что делается всё неправильно.
Ангелина покинула кабинку и устроилась на скамеечке под взлохмаченными космами корявого вяза. Ласковый ветерок был в меру прохладен и упруг, и быстро выветрил из девушки излишки жарких грёз.
— Господи, разве же можно так делать! — сами для себя прошептали узкие, но всё же красивые губки, немного непропорционально вылепленные на круглом личике. — Ведь это же не будет он, мой любимый Роман! Получится лишь жалкая копия, внешне сходная, но души-то своей не имеющая! Да эта копия и меня не узнает, а уж о чувствах её и говорить нет смысла!
Девушка улыбнулась и легко вздохнула, словно удачно разрешила трудную, очень важную задачку. Она подняла взгляд к небу, и глаза её, небольшие, бледно-голубые, словно зачерпнули синевы и от этого стали вдруг больше и объёмнее! Да, в этой эпохе не блистала Ангелина ни красотою, ни статью. Но что поделать, это изменить мы не в силах, да и есть ли в том нужда?
— Нет, мой любимый, я не стану творить глупости, хоть меня и разрывает на части желание увидеть тебя прямо сейчас! Нет! Стала ли я умнее во время путешествий в тысячелетиях, не знаю, но стала я терпеливее — в этом нет сомнений! Осталась ведь всего одна горошинка, и это значит, что всё вскоре закончится! Прервётся затянувшийся маршрут нашего путешествия, и мы будем вместе! Я верю, что ты тоже устал от бега по эпохам, мой любимый, мой единственный пиит!..
V
Роман ликовал!
Ещё бы, ведь здесь, в Иммортии, он мог делать то, чего ему хотелось больше всего на свете! Он мог быть режиссёром своей пьесы, а в исполнители пригласить любого актёра, жившего когда-либо на свете!
В театрах самого южного государства Земли не нужно было иметь ни диплома режиссёра, ни особых знакомств в городском руководстве. Всё обстояло гораздо демократичнее. Приходи — и ставь всё, что душе угодно!
Поэт очень быстро переделал свой роман, так извернувший его судьбу, в пьесу, и приступил к постановке. Всё казалось просто и исполнимо…
— Нет, это просто катастрофа! — Роман вцепился пальцами в свои густые, вьющиеся волосы и с силой их задёргал, словно желая выдрать и эти роскошные кудри, и глупые, самонадеянные мысли, вьющиеся под ними! — Это конец!! Что же делать!?
Этот древнероссийский вопрос, на который никто и никогда не смог дать ответ, и коий зачастую задавался риторически или в сердцах, Роман имел право задать с полным основанием! Но тоже без особой надежды на ответ.
— Что же делать!? — повторил Роман уже хриплым шёпотом, и посмотрел на сидящих напротив него Высоцкого и Софи Марсо.
— Может, пивка глотнём? — облизнул сухие губы клон Семёныча. — Жарко что-то.
— А я бы подремала часок-другой, — зевнул клон прелестной француженки, — да и есть охота!
Роман словно вынырнул из оторопи:
— Пивка? Поесть?! Да катитесь вы ко всем чертям! Суперзвёзды недоделанные!
И, как ни странно, ни Высоцкий, ни Софи нисколько не возмутились этому негодующему возгласу. Напротив, они, дружно вскочив, радостно заулыбались и устремились к выходу, видимо, именно для выполнения своих сокровенных желаний.
— Что же делать?! — снова прошептал Роман, и на его красивом, моложавом лице высветилась такая душевная мука, словно от разрешения этого вопроса напрямую зависела его жизнь.
Хотя, возможно, так всё и обстояло. Представьте, что вам не удаётся совершить главное в вашей жизни — что бы вы сделали? Что-что? Напились бы, да и дело с концом?! Да, вообще-то, это тоже вариант, как-то я и не подумал…
Итак, Роман, так быстро вспыхнувший идеей поставить свою пьесу с участием лучших актёров всех времён и народов, постепенно догорал, вернее, дотлевал, осознавая полный провал своего замысла. Никогда клон не заменит человека реального, тем более, его душу с вихрями эмоций и бурями страстей.
— Как же я самонадеян! Время меня не излечило от этого греха! А ведь я сам столько раз с жаром осуждал иных за тот же порок!
Роман сидел в кафе Эйнштейна, пытаясь облегчить свои терзания с помощью старинного средства. Как нам всем хорошо известно, и вино бывает полезно. Оно иногда вымывает из мозгов те мусоринки разумной логики, которые и мешают решиться на что-то безумное, а, стало быть, поистине гениальное! Правда, ведь и вам знакомо это? Бывало же так, что излишнее винопитие вам помогало? Нет?! Не может быть! Вы, наверное, просто чуть-чуть не допили!..
За соседними столиками расположилась многочисленная публика. Если применить избитый эпитет разношёрстная, то он абсолютно ничего не скажет. Вы только представьте, что рядом с вами запросто сидят… Нет, это вы запросто сидите рядом с Одиссеем, Софоклом, Клеопатрой Египетской, Ньютоном, Леонардо, Гитлером, Сталиным, Шекспиром и, страшно сказать, Христом и Буддой! Да кого только здесь нет! Но все они ведут себя просто и обыденно — пьют, едят и мило треплются. И именно от этой простоты можно запросто свихнуться, если на время забыть, что они всего-лишь клоны, а ты — единственный земной человек среди них! И Роман на мгновение забывает это. Он трясёт головой и, закрыв глаза, негромко вскрикивает:
— Господи! Да есть ли здесь нормальные люди!? Неужели тут только клоны!!!
— Конечно, есть. Например, мы с вами.
Роман вздрагивает и распахивает очи. Напротив него сидит мужчина средних лет, абсолютно лысый или же бритый, но несомненно очень симпатичный, со снисходительной улыбкой на довольном округлом лице.
— Вы кто?
— Я — Майкл. — Мужчина слегка склоняет голову.
— Что-то я не узнаю, — прищуривается Роман, — Горбачёв? Фарадей? Булгаков?!
— Нет, не гадайте. Я же сказал, что мы с вами не клоны. Я просто Майкл. Я — сам по себе, как и вы.
— А откуда вам известно, что я — сам по себе, а не чей-то клон?
— Ну, это не сложно определить. Вы так сильно о чём-то переживаете. А клоны практически лишены эмоций.
— Да, — понурился Роман. — Они лишены эмоций. Именно. И поэтому-то всё так скверно.
— Что же конкретно? — Майкл сочувственно наклонил голову к собеседнику.
— Всё! — отрубил Роман. — Давайте лучше выпьем.
— Давайте.
Прошло не больше часа, но настроение Романа кардинально изменилось. И винные пары делали своё дело, и собеседник попался достойный. Он умел рассказывать. Оказалось, что не все в Иммортии клоны. Тут есть люди и обыкновенные. В основном, это те, кому не хочется работать. Здесь оказывается можно жить полным паразитом и не быть объектом гонений и насмешек! Но такая жизнь возможна лишь на южном континенте. Лет сто назад между тремя мировыми государствами — Исламией, Христианией и Буддией было достигнуто соглашение об особом положении Иммортии. Они берут на себя всё содержание её, а та, в свою очередь, не претендует ни на что в мировой политике и экономике.
— Три государства? А остальные как к этому отнеслись?
— Остальные? — не понял Майкл. — А остальных нет. Только четыре государства на Земле — Иммортия, Исламия, Христиания и Буддия.
— Ах да, конечно, — припомнил Роман посещение местной библиотеки. — Я, вероятно, выпил лишнее и всё подзабыл. Произошёл раздел по верам… Постойте, а как же остальные веры? Иудаизм? Синаизм?
— Ну, с верами, то есть, с религиями, покончено давно. Остались, впрочем, некие реликты, проповедующие некоторые философские догмы,
