концах крепости стоите, а уже все знаете. Кончай зубоскалить. Лучше давай думать, как крепость брать будем?» «Да что тут думать, князь,- откликнулся коренастый рыжебородый тысяцкий воевода,-крепость с налету не взять, это всем нам уже понятно. Остается только брать измором. Да в осаде князь, бойцы наши сидеть не привычны, все норовят через стены сигануть. Еле сдерживаем. А какие бузят сильно, недовольные значит, ну с теми по свойски разбираемся. Угоманиваются». «Да беда, княже, что таких все больше и больше,-подал голос другой воевода,-уж третий месяц тут сидим, а все без толку». «Понимаю и сам, что без толку сидим. Поэтому и вас спрашиваю, что делать то дальше будем? Есть мысли у кого толковые? Говорите»,-ответил им князь. «Дозволь князь слово молвить?»,- проговорил воевода Даниил. Князь молча кивнул. «В Булгарском походе, видел я, как они город у ромеев брали. Сыпали землю под стену, до самого верха. Затем по этой насыпи залезли на стену и взяли тот город. Городишко, то конечно тот поменьше нашего будет. А если попробовать, вдруг получиться?»,- закончил свою речь Даниил. «Получится, не получится,- подумал князь Владимир, а воинов своих в осаде на полмесяца делом займу. Хорошо, пусть будет так. Даниил, сыпать будем у твоей стены. Воеводы, сгоняйте всех пригодных на работу, займите всех воинов свободных от караулов. Даниил прикроешь их своими людьми от обстрелов и вылазок ромеев. Начнем завтра с утра. А теперь езжайте по местам воеводы. Да порядок держите мне там. Приеду, проверю»,-сказал князь , развернулся и пошел к шатру. За его спиной застучали по камням копыта коней. Это разъезжались по своим местам воеводы. Войдя в шатер, князь устало прилег на шкуры своей лежанки. Снял с лица высохшую за время беседы повязку, прикрыл глаза и стал думать о том, что крепость нужно взять во что бы то ни стало в течение двух ближайших месяцев. Иначе осень, распутица. Не усидеть его воинам у стен. Непривычны они к долгой осаде. И мало ли что поменяется в Царьграде. Соберутся греки силами, и его отряд, который до сих пор находился при Базивлевсах, в шесть тысяч копий их не удержит. Как заявятся они под Корсунь, так и непонятно, что делать надо будет. То ли отбиваться, то ли бежать от стен города в Сурожь, а там уж и до самого Киева. Брать надо крепость, брать. Но как? За этими мыслями Владимира застал крепкий сон. Заглянувший в шатер дядя князя, увидев его спящим, плотнее задернул за собой полог снаружи, молча кивнул охранникам. Двое тут же заняли свои места у входа, в то время как еще трое расположились вокруг, замыкая охрану по периметру княжеского шатра.
Глава II
Раненый Волк
Неяркий свет пробивался, сквозь прикрытые веки. «Что это, где я?»,- подумал Волк. Память потихоньку возвращалась к нему. «Я не должен был выжить. Долгий путь, стрела в груди, черное перо стрелы, орел, который кружил надо мной. Я должен был умереть. Корсунь- греческий город Херсонес. Владимир князь русский, старый друг. Сколько я уже здесь?
И где это здесь? Нельзя открывать глаза. Как в детстве это-игра, игра, когда из-под слегка приоткрытых ресниц смотришь, оцениваешь обстановку, а все думают, что ты еще спишь. Оружие, меч он был в моей руке, я ощущал его рукоять. Пошевелил пальцами правой руки, нет рукоятки, нет меча, ножи, прекрасные ножи сирийской ковки были у пояса. Надо проверить. Осторожно, медленно правая рука скользнула по бедру. Одежды нет, кто-то раздел и укрыл меня чем-то теплым и почти невесомым, как в детстве. Рука, моя левая рука. Сейчас попробую пошевелить пальцами, еще миг, попытаюсь резко встать. Еще миг, рывок и ищи меня в лесу или в поле. Вот сейчас, вроде готов, встаю. Рывок, попытка встать, и все потемнело в глазах, свет померк. Сознание вернулось от боли. «И…эх, Волк варяжский и в Тавриде Волк»,- услышал он слова произнесенные низким женским голосом. Он открыл глаза, чего уж тут. «Чего дергаешься все твои железки здесь. Нужны они тебе сейчас? С того света вернулся, слава богу, и туда же воевать бежит. Глупый, глупый Волк варяжский. Все никак не навоюешься. Слаб ты еще, рана дышит, не заживает, стрела отравлена. Охотились на тебя воин, не степняки охотились, серьезные люди. Твоя кровь и смерть, видать большого золота стоили.Бог тебя хранит, варяжья твоя душа. Зачем только не знаю? И как земля такого убийцу еще носит. Души всех убитых тобой по ночам за тобой приходят. Какую ночь не сплю их отгоняю»,- сказала женщина и повернувшись, к Волку, с хитрой улыбкой поднесла деревянную чашку с теплым и приятно пахнущим настоем к его губам. «Что это?»- спросил воин. «Пей, душегуб, лекарство это, не отрава. С чего бы это мне месяц тебя выхаживать, а потом отравить?- сказала знахарка.- Это вам все просто. Махнул, рубанул, щелкнул тетивой лука, и нет человека. А ты его роди , воспитай, вырасти, обучи, а вы потом раз, и нет его. Господи! Когда же уже навоюются? Как дети малые, да игры их люты и кровавы». И только сейчас Волк понял, что знахарка говорит на греческом, но только как-то странно, не соблюдая спряжений и родов, так могли говорить только, армяне. «Правильно, похожа на гречанку, и только говор выдает. Но что армянка делает в лесах и степях Тавриды? Хотя, что тут делаю я , варяг?» Большая у ромеев страна. Много народов населяют ее. И все эти народы объединяет одно, самое главное – вера в единого бога Иисуса Христа, распятого на кресте в Иудее. Князь Владимир, умен. Он прекрасно понимает, что не соберет воедино русскую землю, пока каждый его народ молится своим богам. А так и новые присоединять смысла нет. Напрасно пролитая кровь. Нужна одна мысль, одна вера, понятая и принятая каждым, кто живет даже в самом малом и далеком уголке Руси. Без этого ни один закон, каким бы он хорошим не был, не будет исполняться потому, что не объединенные духом и верой, не пойдут все к одной даже пусть великой цели из-под палки. А народы, живущие на Руси, силой в порядок не загонишь, в государство не определишь, умрут, а на своем стоять будут. Силой нельзя, значит только верой можно. А поодиночке нам всем не выжить. Слишком много врагов вокруг, так как богата наша земля, вольна и просторна и слишком многие приглядываются к ней и разорить ее хотят. Народы наши поработить или уничтожить. И только необъятные и малоизведанные просторы Руси и непонятная никому способность населяющих ее людей в минуты опасности костьми ложиться за свою землю, не пропуская врага, пока сдерживает неприятелей. На долго ли? Умен Владимир, горд, воин хороший и князь справедливый, дружинники его любят. Но сможет ли именно он собрать народы всей Руси воедино. Сделать так, что бы правда была для людей русских. Не сытостью собрать не богатством, а правдой. И если плохо и трудно, то сообща и всем миром, а если в радости и в благе, то каждый и пусть не поровну, такого не бывает, но хоть по маленькой толике, что бы справедливо и для всех. Все хорошо в князе, один изъян только есть. Не верит он сам. А как заставишь ты поверить остальных, коли сам не веришь? Вот и ответ на твой вопрос Волк. А ты веришь во что? Да ни во что. «А бога небось просил, спасти тебя, когда раненый в степи лежал»,-услышал он голос знахарки, возившейся за большим деревянным столом. «Да ты что мысли мои читаешь?- спросил ее Волк. -А ты как думал. Что все просто так? Шла по полю, и тебя нашла. Бога ты просил, оставить тебя жить. Да так просил, что в ушах у меня звенело. Услышал тебя господь, послал за тобой,- ответила знахарка. - Ты будешь жить северный воин, тебе суждено жить. Ты та буква, без которого не будет слова. И кто знает, как богу угодно будет творить историю, но творит он ее человеческими руками и без твоих рук он явно не обойдется. Некогда, мне с тобой тут больше, разговаривать. По хозяйству дел много. За водой сходить, с живностью управиться. Лекарства тебе приготовить. Лежи тут тихо, не вставай. Тебе еще рано ходить»,- сказала знахарка и вышла из избы, закрыв за собой дверь. Надо вставать Волк, надо подниматься со своего места. А иначе, можно не встать уже никогда. Знахарка говорила про какие-то деньги, заплаченные за мою смерть. По опыту знаю, если убийцам заплатили, то они будут выполнять свою кровавую работу до конца, иначе им самим не жить. Тем более нужно подняться. Волк оперся на правую руку, приподнял тело от лежанки и резким движением бросил ноги на дощатый пол. Боль с левой стороны груди резанула, в глазах потемнело, на лбу выступил пот. «Ну, вот и встал, вот и славненько»,- подумал он. Теперь нужно подняться на ноги. «Вот, хорошо, поднялся , и вроде уже не так больно. Главное удержать равновесие и не упасть »,- думая это, Волк попытался сделать первый шаг по комнате дома. Получилось. Еще шаг, затем другой. А вот и входная дверь. До нее уже можно дотянуться рукой. Толкнув ее рукой, варяг переступил порог. Свежий утренний воздух, защекотал ему ноздри. «Ну еще один шаг и я на улице»,- подумал Волк, делая второй шаг за порог дома. Но толи он слишком торопился на свежий воздух, от которого у него закружилась голова, то ли зацепился, еще не слушающимися ногами за высокий порог, и рухнул, как подкошенный, прямо у порога избы со стороны двора. Ударившись о землю, Волк опять потерял память. Очнувшись через какое-то время, попытался подняться, но понял, что все его попытки тщетны, перевернулся на спину и стал разглядывать зеленые кроны вековых сосен, упирающихся прямо в голубое небо, с неторопливо плывущими по нему причудливыми белыми облаками. «Какое спокойное небо и как там наверное свободно и хорошо,- думал Волк,-неба всем хватит, за него не надо сражаться. На небе не льется кровь. И потому оно голубое и чистое. В такой чистоте не может быть зла и боли. Там наверное только любовь и радость. Как когда-то в детстве. Голубое небо и счастье жить зная, что мир, который вокруг тебя - большая любовь и все вокруг огромное светлое и доброе». С этими мыслями он заснул.
Глава III
Встреча во сне
Погрузившись в сон, Киевский князь перенесся в осаждаемый им город, где бродил один по узким мощеным «диким камнем» городским улочкам, совсем потерявшийся в суете большого греческого города. Вокруг него шли люди по своим делам, несли разную поклажу: корзины с продуктами, высокие кувшины, наполненные маслом и вином, источавшими незнакомые ароматы. Жизнь в городе кипела. Князь остановился отдохнуть и прислонился к желтой стене дома, построенного из пористого камня, увитого плющом.
Проходящие мимо горожане не замечали Владимира, спешили по своим делам, разговаривая друг с другом. Он стоял и не знал, куда ему идти. Окликнуть проходящих мимо, Владимир не решался, из опасения привлечь к себе внимание и быть узнанным. Он совсем потерялся в не знакомом для него месте и не знал, что ему делать дальше. Князь чувствовал себя маленьким потерянным мальчиком, заблудившимся и брошенным, совсем как в детстве, когда его первый раз привезли в просторный терем к его бабке, Великой княгине Ольге, где он маленький мальчуган, очутившийся в непривычных для него огромных хоромах, долго искал, бродя по комнатам, занятую делами свою грозную бабушку. А найдя, уткнувшись в
