Ахматова (2 часть)

сторону последней.
Многие солдаты попадают сейчас в психбольницы, потому что человеческий разум не может выдержать всех ужасов этой войны, и заканчивают жизнь самоубийством. Те, кто смог уцелеть физически, всё равно получили травму психологическую.
У нашего поколения будут другие взгляды на жизнь, оно окажется в разрыве с действительностью, с другими поколениями. Старшее поколение, которое уже имело твёрдую почву под ногами, вернётся с войны, некоторое время спустя заживёт прежней жизнью и забудет эту войну, а младшее поколение, которое не будет помнить и знать этой войны, также сможет реализовать себя и сместит наше поколение в сторону. Самое печальное то, что люди этого поколения не будут нужны даже самим себе. Они оказались оторваны не только от других поколений, но и от самого времени. Судьбы молодых людей теперь разрушены. Юноши поставлены в такие условия, что невольно становятся убийцами, жестокими и холодными людьми, не способными адаптироваться в мирном обществе.
Пусть же время излечит этот недуг поколения. Страшно представить, что эта война будет длиться ещё ровно четыре года - до ноября 1918 года. Пробыв на войне всего месяц, многие бойцы уже стали седыми. Разве такое должно продолжаться?"

9. Разговор с пленным

"Я гощу у смерти белой
По дороге в тьму.
Зла, мой ласковый, не делай
В мире никому".

(А. Ахматова. "Как невеста, получаю...")

Окопы обстреливали - пули свистели в нескольких сантиметрах от голов бойцов. Николай швырнул несколько гранат в сторону противника, и все прижались к земле. Грохнуло так, что земля задрожала; комья земли бешеным градом осыпали солдат.
Кажется, противник отступил. Бойцы выглянули из окопа. И вдруг что-то просвистело совсем рядом. Увидев упавшую в окоп гранату, бойцы бросились из траншеи к лесу. Противник стал их обстреливать. Никита, задыхавшийся от быстрого бега, почувствовал вдруг резкую боль в руке - будто что-то ужалило или обожгло его со страшной силой. От боли он потерял сознание.
Когда он пришёл в себя, они с Николаем были где-то в лесу; Николай тащил его на спине, уходя от врага.
- Николай Степанович, бросьте... Уходите... Вас убьют... Оставьте меня здесь.
- Нет, если уж погибать, то обоим, и выживать - обоим, - тяжело дышал Николай. - Ты ещё легко отделался. Матвею в голову попали, он сразу умер.
Николай доставил Никиту в лазарет, где медсёстры перевязали ему руку. Пуля прошла навылет, но была раздроблена кость, и руку пришлось загипсовать.

Николай отправлялся на разъезды рано, когда ещё на небе догорали звёзды, и Никита помогал ему в сборах. Они поглядывали на небо - оба любили смотреть на звёзды. Когда они ночевали в лесу, то перед сном, накрывшись шинелями, оглядывали звёздное небо. Никите казалось, что это он висит над звёздной бездной и вот-вот упадёт вниз.
- Вообрази, что эти звёзды соединены золотыми линиями - это очень красиво, - тихо говорил Николай. - Видишь, вон там Большая Медведица? Она будто бы принюхивается - ищет еду или опасается чего-то... А вон Скорпион с хвостом... А если эти звёздные фигуры оживут? Тогда от нашей Земли ничего не останется... кроме льда...

К концу 1914 года Россия потеряла часть Царства Польского, но захватила немалые территории Австро-Венгрии. Германии приходилось сражаться одновременно на двух направлениях.
Солдат плохо снабжали едой и боеприпасами. Бойцы заболевали, и ими заполнялись лазареты. "Раненых привозят не мало, и раны все какие-то странные: ранят не в грудь, не в голову, как описывают в романах, а в лицо, в руки, в ноги", - писал Гумилёв Ахматовой.
Профессор Смолоз работал без сна и покоя, пытаясь хоть сколько-нибудь восстановить здоровье больных. Всё равно умирали многие, и их закапывали поглубже, а некоторые тела сжигали. Видя смерть больных помногу раз в день, профессор чувствовал, что теряет рассудок.
Однажды в казарму привели пленного немецкого офицера. Судя по всему, это было какое-то важное лицо, потому что солдат особенно обрадовало его пленение. К тому же немцы так легко, как австрийцы, не сдаются в плен, а этого офицера взяли быстро.
Николай и Василий Федюнин втащили его в комнату и швырнули на пол; тот отполз в угол и сжался там.
- Никита! - позвал Николай, и тот появился. - Ты знаешь немецкий, расспроси его о войсках, где, что, сколько человек, сколько оружия. Ну, ты знаешь. Не будет говорить - палкой его, или в бочку с ледяной водой окунай, пока не будет говорить. А если это не поможет - портянки Федюнина понюхать дадим, но это слишком строгое наказание.

Никита остался с пленным наедине. Тот был ещё совсем молодым - ему не было тридцати, но волосы бойца уже поседели.
- Вставайте, - Никита усадил дрожавшего офицера на стул.
- Вы... вы меня бить будете?
- Что за вздор! Вы говорите по-русски? Если вам трудно, мы можем перейти на немецкий, я без проблем говорю по-немецки.
- Das wаre gut, denn ich weiss nicht viel Russisch, - согласился офицер. Он плохо знал русский язык.
Офицера звали Карл Линкер, он был родом из Кёльна. У Никиты загорелись глаза, когда он услышал про Кёльн.
- Я был там в прошлом году, там у меня много знакомых! - сказал он. И стал расспрашивать Линкера о том, что нового произошло в этом городе. Оказалось, что у них даже есть общие знакомые - мореход Грабенберг и художник Крамер.
Никита принёс Линкеру тарелку с едой:
- Вы, верно, голодны, а у меня нет аппетита. Ешьте.
Ему вспомнилось про "ужин отдай врагу", но он не считал Карла своим врагом. Он принёс фляжку с водкой, налил в рюмку.
После ужина и рюмки у Карла настолько улучшилось настроение, что он говорил без умолку, даже перешёл на русский язык. Рассказал Никите о своих родителях, о своей невесте, о службе, о военных буднях...
Никита уже дремал, когда Карл, подливая себе ещё водки, поведал о своём полку, какой путь он прошёл и где находится сейчас, расписал планы на завтра: в семь часов утра ожидается наступление его отряда с юго-восточной стороны.
Николай и Кондрат, прижавшись к двери, слушали и записывали всё, что он говорит. Когда Карл рассказал всё, что им было нужно, и много ещё чего лишнего, и тоже заснул, Николай с Кондратом радостные вбежали в комнату.
- Тебе дадут крест, - Николай обнял Никиту. - Просто удивительно, как ты сумел развязать ему язык!
Он разбудил Линкера:
- Беги отсюда! И в свой отряд лучше не возвращайся! Потому что мы сейчас же отправим ваших бойцов ко всем чертям!

Солдаты надели шинели, разобрали винтовки и двинулись через лес на юго-запад, намереваясь застать врага врасплох.
Вскоре они добрались до соседней деревни и совершили нападение на австрийцев и немцев, которые там засели. "Как гул землетрясений, грохотали орудийные залпы и несмолкаемый треск винтовок, как болиды, летали гранаты и рвалась шрапнель", - так описывал Гумилёв бой в "Записках кавалериста". Русские с противниками перестреливались, скрываясь друг от друга за избами, перебегая от одного дома к другому. Бой кипел недолго, вскоре неприятель отступил.

10. Сборник "Чётки"

Долетают редко вести
К нашему крыльцу,
Подарили белый крестик
Твоему отцу.

(А. Ахматова. "Колыбельная")

В декабре 1914 года Николай Гумилёв был награждён Георгиевским крестом 4-й степени за ночную разведку перед одним из боёв. "…В жизни пока у меня три заслуги — мои стихи, мои путешествия и эта война. Из них последнюю, которую я ценю менее всего, с досадной настойчивостью муссируют все, что есть лучшего в Петербурге… Меня поддерживает только надежда, что приближается лучший день моей жизни, день, когда гвардейская кавалерия одновременно с лучшими полками Англии и Франции вступит в Берлин", — писал Гумилёв 2 января 1915 года другу Михаилу Леонидовичу Лозинскому.
Профессор Смолоз и Гумилёв хлопотали, чтобы Никиту тоже наградили крестом, и про него не забыли. В январе 1915 года он тоже получил Георгиевский крест 4-й степени за добычу необходимых сведений о противнике и за помощь в захоронении солдат из лазарета.
Николай посоветовал ему отправиться на побывку хотя бы на неделю. Никита так и сделал. Он сильно ослаб за последние дни.

Он не помнил, как добрался до Петрограда. Теперь Санкт-Петербург переименовали в Петроград.
В полусне он ехал в трамвае, осматривая из окна город. Несколько раз он встретился взглядом с белокурым пареньком его возраста или даже моложе.
Когда Никита вышел из трамвая недалеко от дома Яны Стефановны, тот юноша вышел за ним и осмотрелся.
- Извини, ты не подскажешь, где вот эта улица? - он протянул Никите клочок бумажки.
- Это далеко, - взял бумажку Никита. - Ты приезжий?
- Да, из Москвы приехал, хотя родом я из Рязанской губернии, - протянул руку юноша. - Сергеем Есениным зовут.
Никита пожал руку, тоже представился. Как оказалось, Есенин ехал к Блоку, чтобы прочесть ему свои стихотворения, и Никита вызвался сопроводить его. Есенин по дороге много рассказывал о себе - и как уехал от родителей в Москву, и как работал в типографии Сытина, и как ходил на лекции в Московский университет имени А.Л. Шанявского; потом читал свои стихи. Никите особенно понравилось стихотворение "Ночь" о безмолвной уснувшей природе. Он рассказывал Есенину о событиях на фронте, когда тот спросил, что у него с рукой.
Когда они были уже недалеко от дома Блока, то увидели, что он сам с Городецким идёт к ним навстречу.
- Александр Александрович, это очень талантливый молодой поэт Сергей Есенин, - сказал Никита после приветствия. - Позвольте замолвить за него словечко. Мне очень понравились его стихи.
- Что ж, мы послушаем, - кивнул Блок. - Пойдёмте ко мне. Никита, ты был на войне?
- Да, я только вот на побывку приехал. Шесть ночей не спал, пойду сейчас отдыхать. Скоро опять на фронт поеду.
- Николаю привет передай, - сказал Городецкий. - Как он там?
- Да неплохо, нас вот крестами наградили.
- Берегите там себя, - похлопал по плечу Никиту Городецкий. - Не губите свой талант этой войной.

Никита чувствовал, что силы покидают его, спать хочется страшно. До дома Смолоза идти было гораздо дальше, чем до дома Яны Стефановны. Еле добравшись до её квартиры, он постучался в дверь. Но, кажется, её не было дома. Тогда он постучался в соседнюю дверь.
Перед ним предстала Ахматова, накинув шаль на плечи.
- Анна Андреевна, здравствуйте. А где Яна Стефановна? - сонно спросил Никита, от бессилия прижавшись к стене.
- Она вчера снова уехала в Москву. Что у тебя с рукой?
- Да так, пустяки. Пойду в квартиру Смолоза... До свидания, Анна Андреевна.
- Нет, нет, ты в таком состоянии никуда не пойдёшь.

Никита прошёл в зал, рассказывая о Николае Степановиче: жив-здоров, награждён.
- Очень рад вас видеть, Анна Андреевна, и тебя, Лёва, - он взял мальчика на руки. - Ты уже такой большой стал...
Он присел в кресло, стал доставать из рюкзака игрушки: свисток, который смастерил Николай, книжку-самоделку с картинками, которую для Лёвы изготовил Смолоз, и мягкую сову, которую сделал из ткани и ваты Никита.
- Это тебе, Лёва, играй.
Лёва заинтересовался крестом, что был на груди у Никиты, и стал теребить его. Никита отцепил награду и отдал её малышу:
- Играй, мне эта железка всё равно не нужна.
- Но как же, это же твоя награда... - сказала Анна Андреевна.
- Я не придаю этому значения. Футляр со школьной медалью, например, подкладывал