Ночной фармацевт

освещённому помещению и заглянул внутрь. Там, задрав ноги на пластиковый стол, спиной к нему сидели двое парней в камуфляже и смотрели телевизор.
Дворкин бесшумно отлип от дверного косяка и пошёл назад по коридору, заглядывая в тёмные проёмы.
Раздевалку он нашёл нюхом, - по запаху пота и грязной рабочей одежды. Цифры были намалёваны на ящиках белой краской. Номер семь был заперт на висячий замок, как и большинство остальных. Дворкин просунул монтировку в дужку замка и нажал. Замок не поддался. Он нажал сильнее. Замок не поддался. Тогда он попытался выкрутить замок из петель и нажал изо всех сил. Внезапно раздался громкий щелчок. Дужка вылетела из замка и ударила в железную дверцу. Железный ящик загремел, как колокол. Дворкин распахнул ящик, выхватил из него потёртый рюкзак и в то же мгновение услышал, как по коридору застучали армейские ботинки.

                                                 Глава 22.

Кротов уже два часа сидел, неудобно пристроившись на ступеньке подъёмного крана с ночным биноклем в руках. Спина затекла.
Прибыв на место, он сразу обошёл стройку по периметру. Все отверстия, через которые туда можно было проникнуть с уровня земли, были закрыты деревянными щитами или заварены временными железными решётками, чтобы защитить ценные стройматериалы от заводских работяг. Свободным оставался только центральный вход, через который заходили строители и охрана. Кротов понимал, что защита предназначена для мелкого шакалья и серьёзно настроенного человека не удержит. Однако, Кротов не мог физически контролировать весь периметр и поэтому решил делать это визуально – с господствующей точки. Отсюда он мог видеть почти всё здание и подходы к нему, мёртвая зона оставалась, но, с этим приходилось мириться.
Единственным застеклённым и освещённым помещением в здании была караулка, Кротов хорошо видел, что происходит внутри. За всё то время, что он просидел на своём насесте, охранники ни разу не подняли задницы со стульев.
- «На хрена нужны такие караульщики?» - уже не в первый раз, подумал Кротов, глядя, как они  синхронно потягивают пиво из банок, несмотря на то, что один из них был явный вьетнамец, сильно смахивающий на Брюса Ли, а второй, - ражий, русский парень, между ними, очевидно, существовало полное взаимопонимание.
Вдруг охранники переглянулись, отставили банки и одновременно ринулись к выходу из караулки.
- «Он здесь!» - мелькнуло в голове у Кротова, и он кубарем скатился с лестницы.
Центральный вход, разумеется, был заперт изнутри. Кротов подбежал к окну караулки, вышиб кирпичом стекло и проник внутрь.
В глубине тёмного коридора слышалась какая-то возня.
- Стоять! – заорал Кротов и, включая фонарь, рванулся на шум.
У зияющего дверного проёма лежали на полу камуфлированные охранники. Какой-то человек убегал вдоль по коридору с рюкзаком в руке. На ходу он обернулся через плечо. Луч фонаря высветил лицо ночного фармацевта и вдруг Кротов мгновенно, вспышкой молнии, вспомнил, откуда его знает.
Фармацевт добежал до конца коридора, скатился вниз по лестнице в подвальное помещение и исчез в канализационном люке. Кротов преследовал его по пятам и, не обращая внимания на чудовищную вонь, спрыгнул вслед за ним.
Дворкин, задыхаясь, бежал по туннелю, рюкзак, который он волок на плече, весил не менее пятнадцати килограмм, ноги увязали в жидкой грязи. Затылком он чувствовал свет фонаря преследователя и каждую секунду ожидал выстрела в спину. Но, выстрела не последовало.
Теперь Кротов знал, с кем имеет дело. Теперь он не мог позволить себе решить проблему одним выстрелом. Этого ссыкливого папенького сынка следовало догнать, свалить в говно и натыкать туда носом. Эта помойная крыса должна была понять, кто тут был, есть и будет хозяин  этого двора, этих улиц, этого района и всего, что в нём и под ним, - прежде чем ей сдохнуть или сесть за решётку к зоновским пидарасам. Миллион отошёл на второй план, на первом плане маячила спина майоровского сынка, Кротов хотел увидеть его хнычущее лицо, прежде чем он, Штырь, вынесет приговор.
Беглец уже несколько лучше ориентировался в подземной норе, чем охотник и на короткое время оторвался от погони. В том месте, где почва почти смыкалась с кровлей, он перевалил за холм и охотник потерял луч его фонаря. Но, Кротов протиснулся в щель вслед за ним, снова увидел скачущее впереди световое пятно и заорал:
- Эй, сын майора! Я знаю, кто ты! Я найду тебя и под землёй и над землёй! Сдавайся, сука!
На последней фразе голос Штыря перешёл в визг, полный ненависти. Так визжали, скаля зубы, уличные пацаны в далёком детстве Дворкина, когда сходились в безжалостных и подлых драках. Что-то забрезжило в памяти сына майора.
Штырь настиг жертву в бетонном бункере, где из пола торчали остатки каких-то механизмов. Здесь Дворкин споткнулся, упал, понял, что не успеет добежать до выхода в противоположной стене и достал нож.
Когда Штырь с разбегу влетел в бункер, сын майора встретил его неожиданной вспышкой фонаря в лицо и ударом ножа в горло. Но, Штыря не впервые встречали ударом ножа в горло. Он перехватил Дворкина за запястье и нанёс ему удар фонарём в глаз. Но, и Дворкина не впервые пытались ударить в глаз. Он перехватил Штыря за запястье. И они закружились в гротескном балете, высоко вздёргивая колени, чтобы ударить противника в пах или в печень, изгибаясь, подпрыгивая, чтобы уйти от удара и спотыкаясь о железо под ногами, лучи фонарей метались по потолку.
Дворкину удалось высвободить руку с ножом. За мгновение перед смертельным ударом, Штырь выронил фонарь, выхватил пистолет и нажал на курок.

                                          Глава 23.

У дяди Пети была своя маленькая тайна. Как-то, отковырнув с целью сбыта ржавый канализационный люк в своём подвале, он обнаружил под ним бетонный бункер, с огромным количеством железа, вмурованного в пол. Выдолбать это богатство было невозможно, отчего его там и оставили, надо полагать. Но, в бункере было тихо, спокойно, там всегда можно было укрыться от назойливого шума жизни и внешних врагов, там всегда стояла постоянная температура, летом там было прохладно, а зимой тепло, лёгкий запах канализации дяде Пете ничуть не мешал. Он решил, что железная крышка люка не стоит того, чтобы рассекречивать такие апартаменты и полюбил спускаться вниз, дабы помечтать в одиночестве о том, как он извлечёт при помощи случайно найденного в мусоре электрического отбойного молотка скрытое сокровище, и спокойно выкурить окурок.
В этот раз дядю Петю ждал внизу большой сюрприз. Спустившись в секретное место своего отдохновения, он обнаружил на полу два мёртвых тела. Верхнее, дяде Пете удалось опознать, - мент, хотя это было и нелегко, Кротов уже основательно распух в сырости и ощутимо припахивал. Второй убиенный дяде Пете был незнаком. Что здесь произошло, догадаться было несложно, - в горле у мента торчал нож, а в животе у незнакомца зияла дыра от выстрела в упор, ментовский пистолет валялся рядом. А рядом с пистолетом стоял рюкзачок, килограмм на шестнадцать весом. В рюкзачке дядя Петя  обнаружил коричневый порошок, в котором сразу опознал ту дрянь, которую Надька толкала себе в попу и за которую платила охрененные деньги. Отсыпав себе грамульку, дядя Петя выбрался на поверхность и предложил порошок мимо пробегавшим девахам.
Через полчаса торговли, бывший бомж выручил две тысячи денег зелёными и понял, что навсегда богат.
В скором времени, Старый Город потерял дядю Петю, который удалился с мешком  на плечах к югу, в иные веси, чтобы начать новую жизнь, более приличествующую состоятельному человеку. Или потерять старую.
Но, перед тем, как отрясти пыль Старого Города со своих стоп, дядя Петя отдал последнюю дань своим благодетелям. Он похоронил их в братской могиле, так и не разомкнувших объятий, рядом со светлым подземным ручьём, в котором лишь иногда мелькал кусок дерьма, да изредка, - использованный презерватив.
А Старый Город продолжал плыть, как пьяный корабль по течению своей жизни. Каждый вечер зажигались огни баров, ресторанов, игорных заведений и каждое утро гасли огни и по ступенькам аптеки «Марго» восходила хозяйка и своим скрежещущим ключом открывала дверь с вывеской: «Требуется ночной фармацевт».
Каждую пятницу, ближе к вечеру, случайный прохожий в парке Победы, мог видеть одиноко сидящего на лавочке неприметного человека, с печальным, как стёртая монета лицом. Кого он ждёт?
Нельзя поймать ветер, нельзя наказать того, выше всяких наказаний, кто ушёл своей дорогой, - дорогой в небо.
Печальный человек кивает головой своим мыслям и скрежещет зубами.
Да только кому до этого дело?



                                                                                                                  Ал.& Ева


                                                КОНЕЦ