Амулет

поддалась и сдвинулась под его пальцами. Внутри устройства что-то негромко, но очень отчётливо щёлкнуло и трубка, выскочив из его руки, с грохотом ударилась в дверь несгораемого шкафа и юлой закрутилась на гладкой полировке стола. В это же время в противоположном конце лаборатории раздался звук удара и звон разбитого стекла, а на пол полетели осколки керамического заварного чайника.
- Ни хрена себе!!! - только и смог выговорить эксперт, вскочив на ноги и отпрянув от стола так, что стул отлетел на середину комнаты. - Это ещё что за хреновина?! - сдви-нув в сторону обломки разбитого вдребезги чайного сервиза, он поковырялся кончиком ножа в отверстии деревянной панели и на ладонь его упал смятый и приплюснутый кусо-чек горячего ещё металла
Через полчаса диковинный механизм был разобран буквально по винтикам и дета-ли его аккуратно лежали на покрытом пятнами оружейной смазки отрезе толстого полот-на.
- Вот эта самая штука и есть, Иван Андреевич! Даже не знаю, как бы её правильно назвать... Чуть сам себя не убил, честное слово! В первый раз такое устройство вижу... - эксперт пропустил в кабинет толстого, страдающего одышкой следователя и кивнул голо-вой в сторону ярко освещённого стола: - Очень, я бы сказал, оригинальное устройство! Сделано явно заводским способом, но никаких следов клейма или серийного номера. Хо-тя... Сейчас, по-моему, можно хоть атомную бомбу заказать, давай чертежи и плати толь-ко!
- Так ты говоришь, эта штуковина пистолетными пулями бесшумно стреляет? - следователь взял со стола отрезок металлической трубки и посмотрел в него словно в те-лескоп: - Нарезы имеются... - констатировал он задумчиво.
- Вся соль в том, что этот механизм может любыми пулями стрелять! Ну, или почти любыми... - поправился эксперт, кажется даже восхищавшийся работой неизвестного оружейного мастера: - Работает, как спецпатрон к бесшумному оружию. Как раз такому, из которого вчера в парке отдыха бойню устроили. Тот же принцип! Но ударно-спускового механизма нет, пороховой заряд воспламеняется от электрической батареи. Вот здесь... В качестве снаряда в патроне цилиндр из фторопласта, с углублением в пе-редней части. Вставляй туда что угодно, пулю от какого-нибудь ствола, например, и стре-ляй себе на здоровье! Мощная штука и почти совершенно бесшумная! Цилиндр разгонит-ся пороховыми газами по нарезам, передаст скорость и вращение пуле, а потом уткнется вот в эти вот выступы и закроет выход газам. А пуля полетит в цель... Смотри - на этой, что мне едва голову не снесла, и следы нарезов есть. Уже стрелянная...
- Стрелянная говоришь? - следователь взял у него из рук маленькую сплющенную пулю, из разорванной оболочки которой выглядывал мягкий свинцовый сердечник, и за-думался: - Это от Нагана, похоже. А от Макарова, девятимиллиметровой можно?
- А чего же нельзя?! - весело откликнулся эксперт: - Цилиндры-то сменные! Встав-ляй другой, с подходящим отверстием в торце, и вся недолга!
- А ведь, похоже, не врал этот Бекетов! Вот этой твоей «штукой» они его и подста-вили... И собаку, скорее всего, сами же на него натравили! Чтобы пулю от его пистолета раздобыть. Здорово придумано, нечего сказать! Не будь он столь именитой фигурой - уже сидел бы по этой подставе. И сам бы никогда не догадался, что не виновен в той смерти! Да... Соседа тогда точно не он... Но зато потом! Операцию силовую устроить решил, неза-конную и со стрельбой в центре города! Совсем обнаглели, хозяевами себя в городе счи-тали и берегов не видели - вот и нарвались на этого профи... Три трупа и двое раненых - итог их самодеятельности! - следователь помолчал ещё, а потом мрачно добавил: - Вчера по розыску нашли автомобиль этих киллеров. Водитель застрелен. Похоже его свои уби-ли, следы зачищают... В салоне под сиденьем и нашли это устройство. Кого-то они ещё собирались подставить, понравилась видать схема! Бекетов этот под стражей, а стрелка ищут и далеко он не уйдёт. В машине крови полно - видно серьезно его ранили. А здорово они придумали, а?! - следователь угрюмо посмотрел на молча слушавшего его эксперта: - Сейчас ведь прямо мода пошла на всякую чертовщину, да мистику! Кашпировские, Чумаки всякие, мать их! Какую газету не открой, кругом объявления! Сниму порчу, сниму венец безбрачия... Тьфу ты! - следак в сердцах сплюнул: - Время тяжёлое, вот и ищет народ защиты у всяких уродов! А они темнотой этой пользуются, да деньги лопатой гребут! Ну и эти решили воспользоваться... по-своему. А что?! Никаких концов и предъявлять некому! Порча и всё такое прочее! Знаешь, сегодня поехали за вдовой Ступакова. Помнишь, что в автокатастрофе погиб с месяц назад? Бекетов дал показания, что она мужа своего этому покойному колдуну заказала. Так знаешь, где её нашли?! - Эксперт лишь молча вскинул голову, вопросительно посмотрев на следака: - В больнице и уже без сознания! По «скорой» её доставили, с диагнозом - тяжёлое двустороннее воспаление лёгких! А сейчас подозревают какую-то анаэробную инфекцию... Очень похоже, что кто-то её попросту отравил! Хотя почему кто-то?! Понятно кто! Никого не оставляют, чисто работают...

Глава 25
Над погрузившимся во тьму, давно уснувшим городом стояла глухая и совершенно безлунная ночь, мёртвое безмолвие которой в эти предрассветные часы нарушалось лишь монотонным стуком бьющегося в оконное стекло мотылька, вот уже который час безус-пешно пытающегося прорваться к свету. Его усилия были тщетны и заранее обречены на неудачу. Несмотря на влажную духоту жаркой летней ночи, окна маленькой двухкомнат-ной квартиры на последнем этаже панельной «хрущёвки» были наглухо закупорены и зашторены так, что через плотную занавесь едва пробивался на улицу тусклый жёлтый свет, казавшийся призрачным на фоне тёмных громад домов скучного и безлюдного в это время спального района.
Небольшая гостиная квартиры была заставлена давно устаревшей и вышедшей из моды мебелью, когда-то казавшейся почти пределом мечтаний неизбалованным гражда-нам Союза восьмидесятых. Но теперь эта почти музейная обстановка хранила на себе пе-чать неухоженности, тоски и обречённости, буквально висевшей в воздухе и очень гармо-нировавшей с настроением одинокого обитателя полузаброшенного жилища.
На продавленном и прожжённом в нескольких местах старом диване сидел высо-кий и очень худой человек, мрачное лицо которого, с тёмными кругами глубоко запавших глаз и тонким бескровным ртом, наводило на мысли о какой-то тяжёлой болезни, пожирающей изнури его душу и тело. Всего лишь несколько дней назад этот сильный и некогда очень уверенный в себе человек не мог и предположить, что всё для него закончится именно так.
В длинных и гибких сильных пальцах человек держал широкий бокал тонкого стекла, на дне которого плескалась и искрилась янтарная жидкость, и смотрел сквозь хру-стально отблескивающее стекло на горящий в углу комнаты торшер, по старомодному скрывающий лампочку под матерчатым с бахромой абажуром. Благородный напиток весь лучился отблесками далёкого южного солнца, когда-то, десятилетия назад впитанного виноградной лозой, и, налюбовавшись этой красотой, человек медленно и со вкусом выпил коньяк маленькими глотками, чувствуя его обжигающий вкус и тепло, растекающееся по всем жилам его измученного тела. Боль в боку, не отпускавшая ни на минуту и забиравшая у него последние силы, вроде бы поутихла. Он расстегнул рубашку и приподнял край окровавленной грязной тряпки, закрывавшей рану. Края крошечного, казалось, совсем несерьёзного отверстия уже посинели, и вокруг него расползлась по телу зловещего вида опухоль. Кровь запеклась и уже почти не сочилась из раны, но где-то глубоко внутри, в разорванных выстрелом внутренностях, разгорался пожар, который было уже не потушить. И он не питал иллюзий по этому поводу, слишком хорошо зная, что никаких шансов спастись у него уже просто нет.
Поставив опустевший бокал на маленький столик, прилепившийся сбоку к дивану, он достал из кармана валявшегося рядом пиджака короткий и толстый пистолет, тускло блеснувший потёртым от времени воронением в жаркой полутьме комнаты. Покачав ору-жие на ладони правой руки, он ласково погладил его согретую теплом тела сталь и, мягко оттянув затвор, загнал патрон в ствол. В тишине ночи, возвращая к реальной и суровой действительности, раздался характерный щелчок перезаряжаемого оружия.
Человек откинулся на спинку дивана и, грустно подмигнув своему отражению в стекле стоящего напротив серванта, глубоко засунул ствол пистолета себе в рот. Потом, почувствовав неприятные ощущения в неудобно вывернутой руке, развернул пистолет рукоятью вверх и упёр его дулом в нёбо, плотно зажав ствол крепкими белыми зубами.
Некоторое время он ещё полюбовался на своё отражение, а потом, впервые изме-нив за долгие годы профессиональной привычке, резко дёрнул спусковой крючок уже начинающим неметь пальцем.
Выстрела не последовало. Вернее не раздалось почти никакого звука и лишь ко-ротко лязгнул затвор, ободрав в кровь губы и дёсны и отколов два передних зуба. Вопреки ожиданию, боли тоже не было. Он лишь почувствовал тупой саднящий удар, от которого внезапно онемевший рот враз наполнился чем-то горячим и липким. Пистолет рывком вырвало из изуродованного выстрелом рта и, едва не вылетев из внезапно ставшей безвольной руки, он повис на указательном пальце, зацепившись скобой.
Тупая и тяжёлая десятиграммовая пуля спецпатрона плоским своим носом вырвала из его темени целый кусок кости и веером раскидала по грязным обоям то, что ещё мгно-вение назад было его мозгом. Сделав свою страшную работу, металлический цилиндр со шмелиным воем скрылся в гипсолите стены, оставив в нём чёткое, с поразительно ровны-ми краями отверстие. На старой медной чеканке, изображающей мультяшного Чебураш-ку, прилип клок тёмно-русых волос, на котором ещё повисела немного и сорвалась вниз тяжёлая капля густой чёрной крови. И заваливаясь назад и вбок, в последней вспышке гаснущего сознания, он увидел, как мир вокруг вдруг треснул разбитым вдребезги зерка-лом, в каждом осколке которого ослепительно вспыхнуло огромное чёрное Солнце. Его неудержимо потянуло в эту кромешную тьму, ослепило и последнее, что он услышал на этом свете, был протяжный и дикий, жуткий вой соседской собаки, донесшийся в тишине предрассветного часа из-за стены мёртвой квартиры. А потом наступила Ночь...

Глава 26
Испуганно косясь на приоткрытую дверь соседской квартиры, невысокая и сухо-щавая женщина лет семидесяти пяти, с тугим узлом седых волос на затылке и узким мор-щинистым лицом, почему-то шёпотом отвечала на вопросы стоящих перед ней оператив-ников в штатском:
- Да их никогда и дома-то не бывает! Как Ильинична, земля ей пухом, померла в позапрошлом году, так сынок её квартиру и продал. А кому, кто такие - о том я не ведаю. Я жильца этого и видела-то раза три всего. Да и то мельком. Шмыг мимо по лестнице, дверью хлоп и нету его! Вот и все встречи. А один он жил, али ещё кого приводил... Я его одного видела.
- Так как он выглядел, сосед этот ваш? Опознать его сможете? И вот ещё что. Ни-чего вчера подозрительного не слышали, может шум какой или люди незнакомые тут вер-телись? - молодой опер в клетчатой рубашке с коротким рукавом и