Говори, паскуда! Кто это был и что ты там ещё не успела?! Кому ты Са-ныча заказала, мразь?!
Александр Петрович схватил Ирочку за плечо своими стальными пальцами и, сда-вив так, что она вскрикнула от боли, прошипел ей в лицо:
- Я тебя наизнанку выверну, но ты мне всё расскажешь! Я тебя живьём в землю за-копаю!
И насмерть перепуганная Ирочка заговорила.
- Где ты этого экстрасенса выкопала, идиотка?! - шеф «Барракуды» немало пови-давший на своём веку, просто не верил своим ушам.
- Да не экстрасенс он... Я же говорю - колдун. - Ирочка сидела, опустив глаза в пол, как напроказившая школьница: - В газете было объявление. Маленькое такое. Наведу порчу... И телефон. Мы с подругой позвонили, просто так, со скуки... Ну а потом уже... потом я сама к нему приехала, со злости. Я же не знала, что у него получится!
- Сколько говоришь, он с тебя затребовал за эту свою «порчу»?
- Пятьдесят тысяч. Долларов. В случае если всё получится. Он ведь вперёд ничего не берёт, говорит, что не от него это зависит.
- А от кого же?!
- От... нечистой силы. С ним и говорить-то страшно! Он так мягенько говорит, а глазами так и сверлит! Я у него подробности не расспрашивала… - Ирочка замолчала, а потом, старательно пошмыгав носом в платок и утерев слёзы, добавила: - Он у меня всё сам вызнал и попросил фото Николая Александровича, а ещё какую-нибудь вещь.
- И ты дала?! - ледяным тоном поинтересовался бывший комитетчик.
- Дала... рубашку его ношеную. Ну и фотографию тоже...
- Так, сиди здесь тихо! Не дай бог... - Александр Петрович не договорил фразы и обернулся к крепкому парню, молча слушавшему их разговор: - А ты вот что! С ней побу-дешь. Никого сюда не впускать и не выпускать, на телефоны не отвечать! Я тебе сам по-звоню на сотовый, если что... Всё ясно?! - и он, достав из приземистого маленького сейфа кобуру со служебным пистолетом, быстро вышел из кабинета.
Глава 16
Маленький домик под пологой двускатной крышей, с торчащей над ней почернев-шей от копоти кирпичной трубой, они нашли сразу. Как и рассказывала Ирочка, он нахо-дился почти в самом конце грязноватой улочки, упиравшейся в заросшее высокими де-ревьями городское кладбище. Разросшийся до невероятных размеров за последние годы город мёртвых вплотную подступал уже к жилым домам, но это мрачное соседство как будто нисколько не докучало местным жителям, продолжавшим вести свою унылую и однообразную жизнь обитателей городского захолустья. Прямо у кладбищенской ограды, с видневшимися из-за неё покосившимися деревянными крестами и дешёвыми жестяными надгробиями, валялся, раскинув во все стороны руки, пьяный мужик, не сумевший, по-видимому, добраться до дому и прилегший отдохнуть в тени высокого ветвистого дерева. А прямо у обочины возились в куче оставшегося после какой-то стройки песка парочка чумазых, перепачканных пятнами зелёнки ребятишек, уставившихся разинув рты на длинную чёрную машину, осторожно пробирающуюся среди ям и ухабов никогда не ремонтировавшейся дороги...
- Хорошенькое место он для жительства своего выбрал! - покосился на ограду по-госта Александр Петрович: - Побудь здесь пока, а я пойду, пообщаюсь с этим деятелем! - он открыл перчаточный ящик своей новенькой БМВ и достал оттуда диктофон, так напу-гавший своей записью Ирочку.
Экстрасенс или колдун, как она его называла, оказался маленьким и невзрачным сухоньким старичком со злыми глазками на остром лисьем лице и большой плешью на облысевшем черепе. Открыл он сразу и вообще, было такое ощущение, что он ждал Алек-сандра Петровича. А может это была его обычная манера встречать гостей, создавая у них впечатление, что он заранее знал об их приходе.
Без лишних вопросов старик пропустил его в маленькую и низенькую комнату, на стенах которой и даже на небольшом, засиженном мухами окне висели пучки сухой тра-вы, от которых и без того спёртый воздух был наполнен сложной смесью аптечных запа-хов и аромата весенней степи.
К удивлению Александра Петровича старичок вовсе не стал отпираться, а кряхтя уселся на колченогий скрипучий стул и, нагло уставившись на него своими хорьими глазками, заявил:
- Ну и что же Вы от меня хотите, милый Вы мой? Я ведь только проводник, так сказать! Я попросил, а уж Он сделал! Кого это Вы тут привлекать собираетесь?! - стари-чок пожевал сморщенными губами и неожиданно придурковато захихикал. Причём смех его был больше всего похож на карканье охрипшей вороны. - Кого, говорю, к ответу при-влечь собрались? Уж не Дьявола ли?! - он уставился на комитетчика злобными глазками, в которых и правда сверкнул на мгновение какой-то дьявольский сполох.
- Слышь ты, колдун хренов! Ты мне тут чушь не пори! Колись, давай, за что это ты с Ирины Павловны пятьдесят штук гринов требовал?! - бывший оперативник никогда не был суеверным и на дух не переносил разных шаманов и народных целителей.
- За что?! - прошамкал старик и хищно уставился на Александра Петровича: - Да за то, мил человек, что рубашечка мужика ейного, да фотка его в гробу оказались! Вон на энтом кладбище... Уяснил, милок?! Да за то ещё, что подарочек энтот на том свете приня-ли и мужика ейного к себе прибрали! За то не с меня спрос, как они там порешали... Да ты мне никак угрожать, милок, приехал?! Не боюсь я, старый уж! А вот ты бы поостерёгся, как бы тебе самому беды не нажить! - и старичок вновь хрипло засмеялся, вызывая сомнения в своей психической полноценности.
- Тьфу ты, блин! Точно псих какой-то! Разговор с тобой не закончен, ещё пообща-емся! Надо тебе всыпать по первое число, чтобы разводками этими не занимался! - Алек-сандр Петрович не стесняясь плюнул на и без того грязный пол комнаты и вышел, громко хлопнув рассохшейся некрашеной дверью.
- Псих-то, псих! А соображалка работает! Решил, видать, ситуацией воспользовать-ся, да деньжат по лёгкому срубить с этой овцы. И ведь срубил бы, а?! Судя по тому, как она обгадилась...- шеф «Барракуды» со злостью бросил в открытое окно автомашины скомканную бумажку с адресом колдуна и рявкнул на водителя: - Да выключи ты эту ба-лалайку! Поехали, ещё в прокуратуру надо успеть сегодня заехать... - он не выносил гром-кой музыки в салоне машины, не дававшей ему сосредоточиться и заставлявшей повы-шать голос.
Иномарка с трудом развернулась на узкой улице, показав свой широкий, украшен-ный большими фонарями зад, и, медленно переваливаясь, укатила восвояси. А из грязного окошка маленького зелёного домика вслед ей очень внимательно смотрел сухонький и плешивый старичок со злыми глазками, аккуратно нацарапавший на обрывке бумаги цифры и буквы её номерного знака...
Глава 17
На пустые, утопающие во мгле улицы незнакомого города, вымощенные гладким, отливающим свинцом круглым булыжником, падал неровный рваный свет предрассвет-ной луны, с трудом пробивающийся сквозь тяжёлые низкие тучи. Этот неверный свет кусками выхватывал из темноты ночи громаду нависавшего над Андреем высокого здания, задевавшего густые облака своими острыми шпилями. И чёрный силуэт исполинской постройки, резко вычерченный на фоне тёмного ещё неба, неожиданно проявлялся в свете луны то глубокой нишей, с каменной статуей, спрятанной в её глубине, то высоким стрельчатым окном, забранным кованой, с острыми пиками решёткой. Огромные двери чудовищного дома, обшитые толстыми полосами металла и украшенные позеленевшими от времени бронзовыми украшениями, были приоткрыты и через узкую щель их падал на тяжёлые каменные ступени лестницы колеблющийся свет факелов, слабо освещавших вход изнутри...
Словно влекомый этим призрачным светом, Андрей как сомнамбула шагнул вперёд и начал медленно подниматься по высокой, сделанной из огромных каменных плит лестнице. Он словно забылся и потерял всякий счёт времени, очнувшись только в глубине тёмного коридора, у покрытой причудливой резьбой и медными заклёпками двери. Что-то неосознанно раздражало его, какой-то звук, свербящий мозг в звенящей тишине здания. И, прислушавшись, он вдруг понял, что это вой, заунывно несущийся неизвестно откуда и эхом отражающийся от старых стен, покрытых трещинами и паутиной.
Он осторожно взялся за холодную бронзовую ручку двери и она неожиданно легко поддалась, открыв его взору огромный зал, стены которого и находившиеся в глубине предметы почти полностью утопали во мраке.
В самой середине зала, ярко освещённый большим шандалом, в котором, потре-скивая, горел десяток жёлтых восковых свечей, на украшенном золотыми позументами постаменте стоял гроб тёмного дерева, с откинутой вбок резной крышкой. Красная атлас-ная ткань, с вышитыми на ней золочёными буквами, косо свешивалась с его коричневой стенки и мягкими волнами стелилась по мраморному полу. В нескольких шагах от страш-ного своей приглашающей пустотой гроба, прямо у высокой подставки чтеца, с толстой открытой книгой в кожаном переплёте, сидела и громко выла, задрав длинную клыкастую морду к потолку, большая лохматая собака. И вой её, гулко носившийся под пустыми сводами огромного, утопающего во тьме зала, леденил кровь и покрывал мурашками ужаса тело.
Тяжёлая дверь, медленно вернувшись на своё место, громко ударила в упоры и, злобно зарычав, собака повернула голову в сторону испуганного Андрея. Шерсть на холке зверя встала дыбом и, сверкнув в полутьме бешеными жёлтыми глазами, собака, рыча и переступая мощными лапами, стала приближаться...
Не помня себя от охватившего его ужаса, Андрей изо всех сил рванул на себя тя-жёлую скрипучую дверь и бросился бежать, слыша за своей спиной захлёбывающийся злобный лай и противный скрежет острых когтей, рвущих старое дерево. Преследуемый этими звуками, он долго бежал по покрытым вековой пылью растресканным плитам пола, мимо потемневших от времени, запертых на замок дверей и глубоких проёмов, с тускло горящими в них чадными факелами, спускался по узким винтовым лестницам, вырезанным в толще скалы, и никак не мог найти выход. Силы его отчётливо таяли, а полутёмным лабиринтам таинственного дома казалось, не было конца. И когда уже совсем почти изнемог, он вдруг вышел в большой светлый зал с высокими потолками, в противоположной стене которого ярким пятном на фоне мрачной серой стены светилась открытая дверь.
Перед этой дверью, загораживая от него выход, неподвижно и молча стояла боль-шая толпа. Здесь были седые старцы, с тяжёлыми веригами на худых кадыкастых шеях и монахи в длинных рясах и чёрных скуфейках на голове, священники с большими креста-ми в раззолоченных блестящих одеждах и согнутые временем старухи-богомолицы, с тускло отблескивающими иконами в руках.
Он устало подошёл к толпе, заслонившей от него яркое солнце выхода, и остано-вился, с удивлением рассматривая сгрудившихся перед ним людей. Внезапно угрюмо молчавшая толпа пришла в движение и в тишине полузаброшенного мёртвого дома эхом зашелестел её ропот. Гневно закричал что-то, размахивая дымным кадилом, старый свя-щенник с морщинистым тёмным лицом. Монахи осеняли его крестным знамением и в их широко открытых глазах читался неподдельный страх. Одна старушка, вся чёрная и высо-хшая как мумия, шагнула вперёд, закрываясь от него здоровенной тяжёлой иконой, с по-темневшим, но по прежнему грозно глядевшим исподлобья образом какого-то святого. Она теснила и теснила Андрея и, устав от
