полуоткрытой двери соседней канторы, где работала Татьяна, заглянула туда и взглядом позвала ее. Та вышла.
– Ты можешь сейчас уйти с работы? – Спросила Алина.
– Могу. – С готовностью ответила Татьяна, не дожидаясь объяснений.
– Тогда, пошли. – Тихо и резко сказала Алина.
Алина не помнила, как они дошли до остановки, как сели в подошедший трамвай, как вошли к Тане в квартиру. Алина была, словно в тумане, перед ней все плыло. Почему-то, открыла дверь улыбающаяся им Танина мать, и с мяуканьем в голосу пригласила их за накрытый стол, где уже сидели Танины отец и брат. «Зачем, почему? Разве не она помогала Татьяне лгать, будто ее дочь уехала к кузине, ведь она прекрасно знала о замыслах своей дочери. Ведь она - умная, взрослая женщина. Зачем она сейчас разыгрывает перед Алиной этот спектакль, наверняка, зная, зачем та пришла к ним. А Таня? Та, которой Алина доверяла больше, чем своей родной сестре, почему она, вместо того, чтобы дать Алине возможность выяснить отношения с Сашей, не привлекая к делу, касающемуся только их троих, посторонних, зачем она устраивает это показное чаепитие в кругу ее семьи.» Почти сразу после их прихода, раздался звонок в дверь, и вошла Светлана. «А она то здесь зачем? Каким боком это ее касается? Зачем Татьяна ее позвала? Что происходит? Чего она боится? И почему нет Саши?»
– Таня. – Обернулась она к подруге. – Ты сказала, что Саша будет. Где он?
– Он вышел не надолго, – отводя глаза от Алины, промямлила она, – скоро будет. Проходи, садись. – Татьяна была сама любезность.
Алина, не говоря ни слова, прошла за Светой и села с ней рядом. Тут же перед ней, словно по волшебству, появилась кружка с горячим чаем и небольшая хрустальная ваза с печеньем.
– Спасибо, я не хочу. – Автоматически произнесла она, не понимая смысла разыгрываемого перед ней представления.
Все вокруг смеялись и шутили, не переставая говорить о чем-то, то и дело, пододвигая ближе к Алине всевозможные тарелочки с бутербродами, вафлями и конфетами. Алина неподвижно сидела на своем месте, изредка повторяя: «Я не хочу... Спасибо... Я не голодна...», не понимающе взирая на все происходящее вокруг.
Вдруг раздался звонок в дверь. Таня тут же вскочила, хихикнув, выпалила что-то вроде: «вот и мой ненаглядный вернулся…» и побежала в коридор открывать дверь. Через минуту в гостиную вошел Саша. Растерянным взглядом обвел всех присутствующих за столом, мельком взглянул на Алину и исчез в соседней комнате.
– Извините. Мне надо поговорить. – Вставая из-за стола, тихо сказала Алина, и вышла следом за ним.
Войдя в комнату, она резким движением плотно закрыла за собой дверь и взглянула на парня, стоявшего у окна к ней спиной.
– Саша. – Чуть слышно позвала она. Он не откликаясь, все так же, смотрел в окно. Она сделала еще два шага вперед и остановилась. – Саша. – Снова позвала она. – Что произошло?.. Ты меня любишь?.. Почему ты здесь?.. – Скопившиеся в голове мысли, опережая друг друга, беспорядочно вылетали наружу, ожидая от него ответа.
– Нет. – Проглотив скопившийся от волнения в горле комок, дрожащим голосом выдавил он.
– Саша, посмотри на меня. И скажи это еще раз. – Почти шепотом, не веря ни себе, ни ему, произнесла Алина.
Он обернулся и отрешенным пустым взглядом посмотрел на девушку. Нет, даже не на нее, а куда-то дальше, сквозь нее. Алина тихонько подошла ближе.
– Саша, это же я! Твоя Алина! – Чуть не плача, молила она его. – Посмотри на меня! Она была там с тобой в Ербогачене? Да? Это правда?
– Нет. – Чуть испуганно, но все так же отчужденно произнес он.
– Она сказала, что была... Ты же любишь меня?! – Хватаясь за последние ниточки надежды, в отчаянии повторяла она.
Он молчал. И Алине вдруг показалось, что теперь он, а не она, маленький испуганный зверек, который чего-то очень боится и хочет поскорее бежать без оглядки, подальше от ее глаз и от этого разговора. Что случилось с ним, некогда сильным и уверенным в себе парнем? Какую сделку заключил он со своей совестью?
– Что случилось, Саш? Ты ее любишь?
– Да. – Мгновенно выпалил он, все так же уставившись в даль.
– Поцелуй меня, Саша, пожалуйста. – Взмолилась она.
– Нет! – Словно ужаленный жгучим языком пламени, испуганно отпрянул он от Алины.
Она, не понимая его испуга, на секунду поймала его взгляд. Он был безжизненным и серым. Словно сизая вуаль ей непонятной печали окутала некогда голубые его глаза.
– В последний раз. – Сквозь слезы прошептала она.
– Нет. – Чуть тише повторил он и, отвернувшись от нее, снова уставился в окно.
Она не помнила, как вышла из комнаты. Машинально обулась, никому не говоря ни слова, закрыла за собой входную дверь и очутилась на улицу. Тут же следом за ней выскочила Света и, выпалив: «Я тебя провожу», пошла за Алиной. Не отставая от нее ни на шаг, Светлана все говорила, и говорила, о своей работе, начальстве, о поездках на Байкал… Не слыша ее, Алина молча шла с ней рядом, уставившись себе под ноги, лишь монотонно кивая головой в такт ее фраз. Стояла глубокая осень. «Бабье лето», как принято называть эту пору. Солнце, уже почти касаясь горизонта, лениво выглядывало из-за обшарпанных углов кирпичных строений. Словно последние капли уходящего тепла с деревьев медленно осыпались осенним дождем желтые листья, оставляя за собой серую пустоту неуклюжих веток. Лишь изредка, подхватываемые легким ветерком они робко взлетали в воздух и, из последних сил устремляясь ввысь, отчаянно выводили последние «па» своего предсмертного танца. После чего, обессилев, они вновь опускались на землю. Бедняги... На что они надеялись?! Алина медленно шла вдоль дороги, сопровождаемая непрерывным воркованием Светланы, пустым, ничего не выражающим взглядом провожая отголоски этого жестокого карнавала последних дней уходящей осени.
Пройдя несколько кварталов, Алина вдруг остановилась и резко повернулась к подруге.
– Я домой пошла. – Прервав ее на полуслове, тихо произнесла Алина. – Ты не волнуйся, со мной все будет в порядке. – И не дожидаясь ответа, она подошла к подъехавшему к остановке троллейбусу.
– А тебя провожу. – Несколько опешив от резкой смены разговора, ответила Светлана, и побежала следом за ней.
– Как хочешь. – Равнодушно бросила ей Алина и зашла в троллейбус.
Всю дорогу они ехали молча. Большими разлапистыми чудовищами, быстро пробегали мимо разросшиеся вдоль дороги деревья. Солнце, спрятавшись за горизонт, уступило место на черном осеннем небе многочисленным гирляндам ночных звезд, отражавшихся в оконном стекле плоскими невзрачными точками. И как в той бездонной темноте небосвода, на душе у Алины было темно и тихо. Словно против ее воли, с силой втолкнутая в узкий черный коридор без единого лучика света, без единой надежды найти хоть какой-нибудь выход, она молча стояла перед немым ликом непроглядной его пустоты.
– Не провожай меня дальше. – Будто во сне отрешенно произнесла она стоявшей рядом Светлане и, выйдя на своей остановке, медленно вошла в безликую темноту грушевой аллеи.
* * *
– Знаешь, тут Глоба по телеку вещал, что мы вот уже три года как летим над пропастью, и скоро должны приземлиться. Вот и у меня такое ощущение, будто тогда летом, два года назад, мы стояли с Сашей на краю этой самой пропасти. А потом, посмотрели друг на друга, взялись за руки, и прыгнули. Мы летели, летели,.. очень долго, наслаждаясь своими чувствами друг к другу... А потом что-то произошло. Кто-то безжалостно расцепил нас. И мы потерялись. А когда приземлились на другом конце пропасти, то рядом с одним другого уже не оказалось. – Алина замолчала. Лора стояла рядом, облокотившись о деревянный плинтус входной двери, внимательно слушая подругу.
– Пойдем, прогуляемся. Не хочется в такую погоду дома сидеть. – Предложила Лора, не зная, что ответить на ее мрачные мысли.
– Ты получила приглашение? – Алина резким взмахом головы откинула челку со лба, словно хотела отбросить прочь неприятную ей тему и больше не возвращаться к ней.
– Да, дня два назад. – Ответила Лора. – А ты?
– Я тоже, оно там, на столе. – Привычными движениями девушка быстро накинула плащ и, сунув ноги в туфли, открыла входную дверь, пропуская Лору вперед.
– Ну и что, ты пойдешь?
– Не знаю. Наверное пойду. – Ответила Алина, понизив голос. – А ты?
– Нет. В гробу я видела этот спектакль и этих клоунов. – Твердо сказала Лора и посмотрела на подругу. – И ты не ходи, нечего тебе там делать, только душу бередить. Забудь его. Он тебя не стоит.
Алина промолчала. Конечно, Лора права, все кончено, все прошло, надо забыть. Но она до сих пор не могла поверить в то, что произошло. В душе что-то ныло, стонало, требовало объяснений и, никак, не могло угомониться. Нет, она пойдет туда. Пойдет, чтобы посмотреть им в глаза, обоим, и окончательно убедиться, что все действительно кончено.
Актовый зал центрального ЗАГСа замер в торжественном ожидании вновь прибывших регистрирующихся пар. Татьяна в пышном белом платье вся сияла от счастья, гордо выступая перед своими родными с небольшим свадебным букетом в руках. Алина тихонько вошла в зал и остановилась в углу у входной двери. Его еще не было. Все вокруг было торжественно печально. Темно-красный бархат портьер, широкими воланами прикрывающий огромные окна, плавно ниспадал до самого пола, словно мрачные шоры при входе в траурный зал, где вот-вот должны были состояться похороны любви. Ее любви. Мягкий ковер на полу, топивший в себе малейший стук взбунтовавшихся каблучков, каждый неугодный его клиентам отголосок, важно, по-хозяйски развалился посреди комнаты. Огромная хрустальная люстра в угрюмом молчании нависла над всеми присутствующими, окутывая всех своей тенью, словно печальным серым саваном. Вот подошли Света с Наташкой.
– Алинка, зачем ты пришла? – Грустно вымолвила Наталья, подходя к сестре. – Не надо было тебе приходить.
– Меня это тоже касается. – Отрезала Алина и, отвернувшись от нее, уставилась в дальний угол зала, туда, где, словно в ожидавшей ее любовь плахи, у широкого письменного стола, стояла полная женщина в длинном шелковом платье и, лениво шелестя бумагами, готовилась «вершить суд».
Немного опоздав, твердо ступая по мягкому ковру, в зал прошел Саша. Чуть задержавшись при входе, он тревожно взглянул на стоявшую у входа Алину и быстро прошел в центр зала. Взглянув на него, Алина вздрогнула, она его таким еще не разу не видела. Некогда открытое и живое выражение его лица сейчас казалось холодным и безжизненным. В каждом его движении, в каждой мимике чувствовалась нервная, неестественная фальшь. Ей вдруг показалось, что сейчас, словно на театральной сцене, перед ней разыгрывается большое неумело поставленное представление. Татьяна, нервно хихикая и вертясь перед всеми в своем длинном белом платье, то и дело резко хватала Сашу за руки, будто боялась чего-то. Света с Наташей, с трудом выдавливая из себя улыбку, дружно подхватывали летевшие в сторону невесты нескончаемые восхищения ее родственников. Тихо стоявшая в стороне Сашина мама, лишь робко улыбалась, то и дело, тревожно поглядывая на сына. Сколько наигранности и фальши было во всем происходящем вокруг. Ни одной живой нотки, ни одного дуновения свежего ветерка не уловила Алина в застывшем воздухе огромного зала.
Вот, медленным траурным маршем
