Алина или Голос души твоей

уловила в его голосе несколько тревожных ноток и улыбнулась.
– Ничего, закроюсь на заложку. Надеюсь, медведи меня не достанут. Да и девчонки должны скоро приехать. Завтра ведь самолет в одиннадцать, им еще выспаться надо. – Она повернулась и молча направилась к калитке.
Алина вошла в пустую общагу и, закрыв за собой дверь, тяжело опустилась на свою кровать. Вокруг было темно и тихо. Сумки и чемоданы стояли кучей сваленные в углу при входе. Все было пусто. «Хорошо, что вокруг никого нет», – подумала Алина, – «никто не звенит над ухом на гитаре, не прыгает, не скачет, сбивая ее с мысли и тем самым сильно нервируя ее. Наконец-то она за два этих длинных нудных месяца может остаться одна и спокойно подумать о том, что произошло».
«Господи! Какой же он идиот!» – Она молча сидела, облокотившись о спинку кровати. И мысли, словно огромный кишащий муравейник, роем кружились в ее голове. – И надо же было до такого додуматься, испортить лето, и мне, и себе. Почему мужчины такие идиоты? Почему они вечно превозносят свое ненаглядное «я» выше всего остального, тем самым, ставя на карту все, чем они дорожат: свою любовь, свою душу? И дорожат ли они этим? Ну, скажи он тогда, парням «да, не могу прожить без ее поцелуев», что они заплевали бы его тогда или убили? Почему все так нелепо? Все как-то не так. И почему Игорь тогда сказал: «забыть»? При чем здесь «забыть»? Нет, я ничего не понимаю! Ну ладно парни, «мужская дружба», «взаимовыручка», «умение хранить молчание» и вся прочая мишура. А Юлька, тоже хороша, она-то могла хоть как-то сказать мне об этом, хоть как-то намекнуть, что происходит вокруг, чтоб я не чувствовала себя по крайней мере такой несчастной идиоткой, всеми забытой и покинутой. Ладно, хоть что-то стало ясно. Не мог он раньше обо всем этом мне рассказать... Я, может быть, не сидела бы здесь часами, ожидая, когда он, наконец, соизволит заглянуть в эту скромную обитель, а шаталась бы с девчонками по речкам, да по охотам. Господи! Как все глупо! Алина!», – она вдруг поймала себя на мысли, – «Вот ты и развеселилась. Надо было, и правда, раньше мне об этом узнать, может, и лето было бы, веселей. Ну и что теперь делать прикажешь? Ехать в город и ждать от него звонка, сутками не отходя от телефона, или как? Ладно, давай-ка об этом сейчас не думать, вот завтра он придет проводить тебя, тогда обо всем с ним и поговоришь».
У нее на душе стало немного легче, светлее, словно огромные оковы, так долго сжимавшие ее сердце, вдруг вмиг раскололись на две половины, позволяя ей вдохнуть полной грудью. Он ее любил, любил по-прежнему, и все это лето мучился не меньше чем она, спасая свою любовь. Ну, как же она могла не простить его?..



* * *


– Алинка, привет. – Таня подошла к ней и села на стоящий рядом стул.
– Ой, привет, Танюша! – Обрадовалась Алина, увидев подругу. – А я и не заметила, как ты подошла. Я здесь, видишь, вся в завале, даже передохнуть некогда. Клиенты с платежками так и прут, будто поток нескончаемый, уже голова трещит он них. – Алина галопом проверяла реквизиты платежек по набитому на компьютере реестру. – Вот уже полдень, давно пора первый рейс отправлять, а ничего не успеваю. – Все так же, не отрываясь от ровных рядов цифр, продолжала Алина.
Их отдел гудел как пчелиный улей. Полдень - самый разгар рабочего дня, час пик в их банке, клиенты не выводились из кабинетов, сотрудники были по уши в работе, бегали от одного стола к другому, перекладывая то туда то сюда платежки, выписки, реестры, ордера. Гомон стоял жуткий. Без повышения голоса не возможно было кого-либо дозваться. Алин стол был полностью завален документами. Она еле успевала разбираться с ними и сортировать: это - туда, это - сюда, это - в проводку, это - телеграфом, это - в другой отдел.
– Ну, как ты съездила? Как кузина? Мы ведь так толком и не поговорили после твоего приезда. – Алина, сверяя данные платежек с напечатанными на листе цифрами, улыбнулась Татьяне. – Да кстати, ты, почему так долго не приезжала? Мы к твоей маме ходили, она нам сказала, что ты к родственникам поехала, на день рождение кузины. Боялись, что место пропадет. И начальника приходилось упрашивать, чтобы немного попридержал его, хорошо еще, что он у нас вменяемый попался. Вообще-то, Таня, ты чем думала? Представляешь, как мы с Наташкой выглядели? Сами еще без году неделя в банке, а уже чего-то просим для своих подруг и требуем еще, чтобы нас изволили ждать. Кошмар! Хорошо еще, что зам его наш бывший препод, и знает, как облупленных и тебя и нас. – Таня, не говоря ни слова, сидела и смотрела, как Алина быстро водила по строчкам карандашом. – Танюш. Ты что молчишь? Что-то с работой не так? – Она мельком взглянула на подругу.
– Нет. Все так, Алинка.
– А что тогда? Что-нибудь в семье?
– Нет, в семье все нормально, – как-то неуверенно, с небольшой заминкой, произнесла она. Алина оторвалась от реестра и посмотрела на Татьяну. – Я с тобой поговорить хотела о Саше. – Тут Таня опять замялась.
– О Саше? А что случилось? – Алина поставила галочку против проверяемой строки и отложила карандаш в сторону.
– Наташка сказала, что ты должна это знать.
– Что знать? – Алина выпрямилась, напряглась. Сердце у нее бешено забилось. Она вцепилась взглядом в Татьяну.
– Понимаешь, – с растяжкой заговорила та, – я не ездила к сестре.
– Не ездила? А куда тогда? – Растерянно спросила Алина.
– Я была у него. – Сказала она и замолчала.
– Как у него? Он же в поселке. – Все тише, замедляя голос, произносила Алина. Сердце колотилось все сильней, какая-то мысль молнией мелькнула, о том, что он и она.., но душа тут же ее задавила, «нет, этого не может быть, что тогда?..» Она молча смотрела на сидевшую рядом подругу не понимая смысла ее слов.
– Я ездила к нему. Я и он, – она на мгновенье замолчала, – ну, в общем, мы любим друг друга, а ты нам мешаешь. – Алина смотрела на подругу непонимающими, широко раскрытыми глазами. Казалось, все вокруг смолкло, все вдруг стало как в замедленном кино. Соня, стоявшая неподалеку и в чем-то шумно убеждавшая Марину, вдруг отвела ее в сторону, подошла к Алине, взяла у нее платежки с реестром, сказав: «Я проверю, Аля, ладно?», устроилась за соседним компьютером. Алина пустыми глазами проводила ее. Лена, которая носилась из кабинета в кабинет с кипой документов, вдруг притихла и тихонько села за свой стол, уткнувшись носом в какой-то листок бумаги, делая вид, будто что-то сосредоточенно проверяет. Девочки за соседними столами, быстренько выпроводив клиентов, уселись на свои места и стали что-то усердно читать. А Таня? Таня, все так же, не снижая голоса, говорила и говорила. И каждое слово с грохотом, словно в барабан, отдавалась в голове у Алины.
– Понимаешь. Ты стоишь между нами. Ты лишняя. Ты должна уйти. Он тебя не любит, он любит меня. Он просто не решается тебе это сказать, он боится. Мама тебе наврала. Я ее просила не говорить пока, что еду к нему.
– Я тебе не верю. – Одними губами, чуть слышно произнесла Алина, глядя перед собой ничего не видящим взором.
– Я была с ним. И тогда, помнишь? Тогда в мае, когда ты не поехала, перед вторым летом. Я тоже была с ним. – Словно боясь что ее прервут, быстро, без остановки отчеканивала Татьяна каждое слово. – Он ведь тебе не все сказал. Да?
«Да», – ледяное эхо, витая где-то над головой, вторило ее словам, холодным дыханием своим сковывая ей сердце.
– Ему было плохо тогда без тебя. И я приехала. Я тоже, как и ты любила его. «Брюнет с голубыми глазами! Что может быть прекрасней!» – С едва скрываемым оттенком ненависти в голосе злорадно процедила она. – Но ты перешла мне дорогу, и он ошибся. Просто ошибся. И я приехала тогда в мае. И была с ним. Вот почему Игорь в тот последний день сказал тебе «забыть».
«Забыть», – едва уловимым грустным отголоском что-то прошуршало под потолком опустевшей комнаты.
– Это Игорь, видя, как он мечется, подколол его тогда с поцелуями, думая, что за те два месяца он решит: будет с тобой или нет... А ты поверила. Ты оставила его тогда. И только я была рядом, когда ему было плохо. Я! Он, вот уже целый месяц, как живет со мной у меня дома. Если хочешь, приди, проверь. Мы живем вместе.
В комнате стало совсем тихо, было слышно, как щелкают клавиши Сониного компьютера под ее быстрыми пальцами, как шелестит бумага на соседних столах. «Я его оставила… Как? Господи! Почему она так громко? Почему здесь? Почему именно сейчас, при Лене, при девчонках? Почему она не выбрала какое-нибудь другое место? Что она говорит?! Я его оставила…» – Алина медленно подняла взгляд и посмотрела на «подругу».
– Я тебе не верю. – Еще раз, так же тихо, но уже тверже сказала она. – Почему он сам не сказал мне об этом, когда я звонила ему?
– Когда ты звонила, я была там, рядом с ним. – Она говорила твердо, быстро и четко чеканя каждое слово, глядя на замершую побледневшую Алину, не давая ей опомниться. – Он не решился тогда сказать тебе об этом. Мы подумали, что поговорим, когда приедем.
Алина опустила глаза. Ей хотелось убежать далеко-далеко, из этой душной комнаты, пропитанной запахами витавшей в воздухе ненависти и канцелярского клея, от сидевших за столами и робко переглядывающихся между собой ее сотрудниц, от Лены - ее начальницы, уткнувшейся носом в кучи бумаг, беспорядочно лежавших у нее на столе. Алине было стыдно. Стыдно за себя, за Татьяну, за это неуместный разговор, касающийся только их двоих, свидетелями которого были вынуждены стать все остальные здесь присутствующие, и который, наверняка, в скором времени будет известен всему банку. При помощи огромных усилий Алина заставила взять себя в руки. Какое-то время они сидели молча, а ей казалось, что этот разговор длится уже целую вечность.
Алина снова посмотрела на Татьяну.
– Он сегодня будет у тебя? – Тихо, чуть слышно спросила она.
– Да. – Не снижая голоса, ответила Татьяна.
– Я приду сегодня. – Твердо, не допуская отрицания, произнесла Алина.
– Приходи и поговоришь с ним сама.
– Я после работы зайду. – Алина отвернулась от «подруги», давая понять, что сейчас больше не хочет ее видеть.
Весь остаток дня она просидела как на иголках, автоматически выполняя свою работу. Никто из коллег не тревожил ее, чему она была очень благодарна. Она все равно бы не смогла с ними говорить, а придумывать в оправдание какие-то фразы, у нее уже не было сил. В тот день ее не заваливали больше работой, как в другие дни. Девочки с шутками и отговорками перехватывали ордера и отчеты, которые приносили Алине из других отделов. Обычно, заканчивая работу позже всех, в это день Алина, уже в четыре часа дня убрав последние бумажки в отведенные им папки, стояла у огромного, во всю стену, окна и смотрела на улицу на приезжающие и отъезжающие машины клиентов, лихорадочно подгоняя часовые стрелки, и не могла дождаться, когда они добегут до нужной ей отметки.
До конца рабочего дня оставалось еще сорок минут, когда Алина не выдержала и, резко повернувшись к Лене, спросила:
– Можно я сегодня уйду пораньше?
– Конечно, иди. – Не задумываясь и не спрашивая причины, ответила ее начальница.
Алина, выключив свой компьютер и убрав документы в сейф, быстро накинула плащ, взяла сумочку и тихо бросив всем «до свидания», бесшумно выскользнула из кабинета. Сердце дико колотилось. Она спустилась на этаж ниже и, подойдя к