пьяный, тебя отключили. Отвезли подальше, попользовались и на руках отнесли в парк. А так как ты явно таксисту понравился, то он решил в качестве подарка положить рядом с тобой пакет, — закончил Саша и покрутил рукой.
— Да, Челентано. А потом вернулся в машину, проделал то же самое с тобой, только в более извращенном виде, и так же отнес подальше, что б замести следы.
— Не, меня он не трогал. У меня все на месте. А вот ты, Шумахер, проверь, не разворотили ли тебе дымоход.
— Ну как же я проверю? — решил подыграть другу Андрей, —у меня на этом самом месте, которое, по-твоему, должно быть порвано, глаз нету. Ты у себя проверил, значит, большой спец. Наклонись, загляни ко мне, продиагностируй, помоги товарищу.
И оба расхохотались взахлеб. Стали друг напротив друга, подняли правые руки, согнутые в локте, и со всей силы хлопнули ладонь о ладонь. После этого решили, что Саша будет откупоривать вторую бутылку с вином, а Андрей в это время по его телефону позвонит своим родителям. Родители с Андреем совместно не проживали, но могли беспокоиться, что того нет дома и не доступен мобильный.
Саша снял блокировку кнопок и передал телефон Андрею:
— Много не болтай. А то звонки на городской дорого стоят.
— Не жлобствуй, откупоривай пузырь, — ответил Андрей.
Он собрался набрать нужный номер, только увидел на экране надпись: «Нет сети».
— Челентано, что у тебя за убогий телефон?
— А что тебя не устраивает?
— Не ловит сеть.
— Не нравится — звони по своему.
— Блин, когда ты себе нормальную модель купишь?
— Не все, Шумахер, могут себе позволить «Моторолы» и «Нокиа».
— А сотовый оператор тебе зачем такой?
— Дешевый, и все мои знакомые, кроме тебя, в этой сети.
— С таким телефоном и таким оператором можно без проблем разговаривать, только если под вышкой стоять либо на дерево залезешь.
— Так ты, Андрюха, залезь, поболтай и спускайся вино пить.
Я уже пузырь открыл.
— На, забирай свой галимый аппарат. Давай пить будем да выбираться отсюда.
— Наверно, он сломался. Когда я в этом парке был в прошлый раз, у всех связь присутствовала. Хоть два-три кубика должна быть. Тут и вышка недалеко находится.
— На, смотри свое дерьмо, вообще связи нет.
— Странно. Мобила что ли гавкнула.
— Рано радовался, что нашел ее.
— Попозже перезапущу, должна заработать.
***
Память — неотъемлемый признак разумной жизни. Вернее, даже не признак, а составная, неразрывная часть. Без памяти разумная жизнь как таковая невозможна. Благодаря воспоминаниям и накопленному опыту люди издревле могли передавать информацию от одного человека к другому, от старшего поколения молодому. Человечество училось жить на своих ошибках, анализировать события и все пережитое аккумулировать в своей памяти. При необходимости накопленные знания вызывались из глубин сознания и помогали людям жить либо выживать. В доисторические времена, когда еще не существовало никаких носителей информации, кроме памяти, а единственным средством коммуникации выступала речь, именно отделы человеческого мозга, отвечающие за хранение этой информации, исполняли роль будущих книг. Не имеющий памяти не мог научить чему-то новому другого человека. Без нее невозможно развитие цивилизации и общества, потому что накопленные знания должны приумножаться и быть локомотивом прогресса.
Сама жизнь возможна без памяти, но тогда она строится на инстинктах. Так существуют многие животные. Подчиняясь инстинктам, они находят себе пищу, строят жилье, размножаются. Звери обладают памятью, способной отличать один объект от другого. Часть из них поддаются дрессировке и выказывают признаки разумного поведения. Но огромное различие между ними и человеком кроется в невозможности животных социально обучать друг друга. Каждое новое поколение у них начинает свою жизнь с одной и той же отправной точки. Тысячи и миллионы лет взаимоотношения внутри группы животных не претерпевают принципиальных изменений.
Эласт, как существо разумное, жаждал знаний. Однако единственным их источником являлся его собственный разум, вернее, его потайные комнаты. В них за наглухо закрытыми дверями хранилась информация. Ключей от этих дверей Он не имел. Они открывались, но сами по себе, без Его участия, бессистемно. Видения, сопровождаемые теперь уже и эффектами обоняния и вибрации, несли в себе массу эмоций. Правда, воспоминания о различных этапах его прежней жизни приходили отрывочно.
В памяти как человека, так и эласта остаются наиболее значимые эпизоды жизни. Все серое, обыденное, изо дня в день повторяющееся через некоторое время стирается из памяти, ну или отодвигается в самые дальние уголки сознания и подсознания. Если нам кто-либо (что-либо) поможет это вспомнить, то события частично или полностью всплывут в мозгу. В противном случае нужно ждать. Опять ожидание. Нет возможности действовать самому.
Его терпение постепенно вознаграждалось. Он открыл для себя, что его зовут вовсе не малыш, а Грегори. Так Его несколько раз назвал отец, когда прибежал с утренней пробежки. Отец рассказывал, что погода тем утром стояла просто замечательная.
И он решил пробежать на один круг больше, чем обычно. Отец, одетый в майку и трусы, весь вспотевший от бега, строго сказал:
***
«Грегори, опоздаешь на учебу, поторапливайся!» Андрей извлек из кармана зажигалку и пачку, достал сигарету, прикурил, сделал затяжку. Самочувствие у него, если оценивать по десятибалльной шкале, было на уровне девяти. Он растянулся на им же вытоптанной траве и задумчиво смотрел вдаль.
Саша, опершись на локоть, лежал сбоку от него.
— Давай, Андрюха, добивай батл, и пойдем. А то еще, чего доброго, мусора в патруле будут по парку гулять и загребут нас теплыми. Ладно, если б только пиво пили — можно отмазаться.
Но за распитие вина не охота в выходной день протоколы подписывать, — сказал Саша.
— Да какие тут менты? За все время ни одного человека не прошло, — возразил Андрей. — Сейчас докурю и покончу с чернилкой. А ты пока перезагрузи свою колымагу. Может, связь появится.
Саша открыл крышку мобильного телефона, отсоединил батарею, даже для пущей верности извлек sim-карту. Потом проделал все операции в обратном порядке и набрал четыре цифры pinкода. Обождал с минуту и посмотрел на экран. Связь по-прежнему отсутствовала. Эта новость совсем не порадовала Андрея, и индекс его самочувствия опустился до восьми.
Саша поделился с Андреем своими мыслями о том, что раз данный парк располагается на юге города, то выбираться необходимо в противоположном направлении. Возражений не последовало. Андрей только высказал предположение, что лес в этом месте хвойный, а значит, они сейчас недалеко от кольцевой дороги. Ближе выйти на нее, проголосовать и добраться до города. На что Саша заметил: «Не захотят водители подбирать двух выпивших. Надежнее идти на север». Остатки хлеба повесили на сосну для птичек. Пустые бутылки собрали в пакет и сначала хотели взять с собой. Но лень и прагматизм взяли верх над заботой о природе. Они, словно волки из сна Андрея, решили оставить пустую тару в пакете под деревом. В ходе дискуссии и продвижения в выбранном направлении договорились отыскать для начала тропинку. Как же парк и без тропинок?
Саша и Андрей шли уже минут двадцать. Пока им на пути не повстречалась ни одна вытоптанная тропка, ни одна асфальтированная дорожка.
— Слушай, Саш, — начал Андрей, — у меня уже ноги заболели идти, а выхода не видать.
— Ты хочешь, чтобы я тебя на плечи взвалил и тащил?
— Нет, но так идти — это твоя идея.
— Это не моя идея, это идея здравого смысла, — дал отпор Саша.
— В чем этот смысл?
— Если идти с юга на север, то попадешь на автобусную остановку.
— Да мне лучше на стоянку такси, но мы уже полчаса идем и выйти не можем. Я говорил, что на кольцевую было ближе, ты не слушал. Может, мы вообще идем параллельно дороге, поэтому и не выберемся никак.
— Шумахер, — начал Саша, — нет принципиальной разницы, куда идти. Этот парк три, ну максимум пять километров в поперечнике. С трех сторон город, с четвертой — дорога. Куда ни пойдешь — не заблудишься. Кстати, рядом с кольцевой мы спать не могли. Не слышалось шума проходящих машин.
— Послушай, Сусанин хренов, ты меня уже столько водишь, что за такое время с любой точки парка можно до дороги добраться.
— А если не парка?.. — робко предположил Саша.
— То есть, ты хочешь сказать, леса? — с тревогой в голосе поинтересовался Андрей. При этом коэффициент его бодрости уже опустился на уровень пяти.
— Боюсь, ты прав. В этой местности очень густые деревья для нашего парка. И еще один момент: мы не увидели ни одного дерева, кроме сосны и ели, а в парке точно растут березы. Ты же не веришь в то, что у нас с тобой одна нога настолько короче другой, что мы на небольшом клочке земли ходим кругами.
— Это же каким надо быть садистом-таксистом, что бы вывезти нас в лес? Ты, кстати, ничего не вспомнил нового?
— Не-а.
— И я тоже.
— Ну зачем, зачем везти двух людей из города, не ограбив, не побив их?
— А что если это месть какая-нибудь, сведение счетов или предупреждение? Ну, пугнули нас, — подал идею Андрей.
— Ты что, великий бизнесмен, чтобы с тобой счеты сводить?
Мы оба наемные работники. Только я работаю на государство, а ты на хозяина. Секретами не владеем. Явных врагов у нас нет.
Никто на нас обиду не затаил. Разве только какая-нибудь твоя бывшая подруга. А, Шумахер? Подговорила пацанов, усыпили, вывезли. Хорошо еще не кастрировали. Твои на месте?
— Да иди ты…— Может, нас с кем перепутали? Траванули ядом, вывезли в лес. А мы выжили.
— Почему ты решил, что выжил? А если это яд замедленного действия или отравили вино, которое мы только потребили?
— Шумахер, — сделав серьезное лицо, произнес Саша, — если ты будешь первым умирать и мучиться, обещаю добить тебя и прервать мучения.
— Давай, я тебя прямо сейчас добью, — съязвил Андрей.
— Лучше давай решим, что делать дальше, и примем план.
— Ага, в этой ситуации можно не только план принять, но и ацетон понюхать.
— Лезь, Андрюха, вон на ту высокую сосну и поработай впередсмотрящим. На ней хоть боковые ветви толстые есть. Вполне возможно, мы рядом с дорогой, выйдем на нее, кто-то да остановится. Объясним водиле, заплатим по полной программе, подкинет в город.
— Дорога не далеко. Я в этом уверен. Нас же не на вертолете сюда доставили. Полезу, держи свитер.
У приятелей хмель как рукой сняло. Саша подсадил Андрея до нижней ветки, и тот полез вверх. Карабкаться по хвойному дереву не совсем приятно. Смола цепляется за руки, а кора у сосны гладкая, скользкая. Но Андрей медленно продвигался вверх.
Когда выше подниматься стало опасно из-за тонких веток, он напряг зрение и посмотрел вперед. Ничего, кроме деревьев, видно не было. Дело в том, что сосна эта не намного превышала по высоте окружающие деревья, и обзор был почти нулевым. Понятно, необходимо искать либо дерево-исполин, либо дерево на холме.
Андрей слез. Начали советоваться. Пришли к выводу, что любой лес делится просеками на квадраты. Программа-минимум — найти просеку, программа-максимум — выйти на трассу. Дорог вокруг города полным-полно. Согласились идти дальше на север, так как принципиальной
