вспомнить не удалось, устало закрыв глаза, он вновь погрузился в сон.
Вновь Владимир очнулся уже днём. Ярко светило солнце, а возле его кровати стоял пожилой человек в белом халате.
- Ну, что герой, очнулся? – спросил человек, улыбнувшись, и приложил холодную руку к его голове.
- Где я? – не понял Орлов.
- В госпитале, в окружном госпитале солдат, - повторил доктор, и добавил: - Две недели в реанимации пролежал, не приходя в сознание. Мы уже не чаяли дождаться, когда очнёшься.
- Что со мной? – вновь спросил Вова.
- Сейчас уже можно сказать, что самое тяжёлое позади, - ответил врач, и добавил: - Скользящее осколочное ранение в спину, жизненно важные органы не задеты, но потерял много крови. А теперь молчи, рано тебе ещё разговаривать, потом наговоришься.
Силы быстро возвращались к Владимиру. Через два дня он уже пробовал ходить, держась то за кровать, то за стену бокса, ещё через два дня его перевели в общую палату.
В палате кроме него лежали ещё пятеро «фронтовиков», получившие ранения во время военного конфликта, в том числе и его командир – Сергей Истомин, с пулевым ранением в ногу. От него Вова узнал, что в тот злополучный день погиб их командир взвода и ещё двое солдат, а пятеро были ранены. Пока Владимир был без сознания, в госпиталь приезжал навещать раненых командир оперативной тактической группы. Он объявил о награждении всех раненых медалями «За Отвагу» и, кроме того, о присвоении рядовому Орлову внеочередного воинского звания: младший сержант, а также награждении его орденом Боевого Красного Знамени.
- Как у отца, - обрадовавшись, подумал Вова, и тут же спросил: - А за что?
- За уничтожение вражеской разведгруппы, пытавшейся зайти в тыл к нашим войскам, - пояснил Истомин.
В палате Владимир в полной мере почувствовал на себе уважительное внимание окружающих. Его уважали за длинный, широкий и извилистый шрам, пересекавший всю спину, от поясницы до шеи, за орден, за то, что он уже «дембель», служить которому осталось всего лишь полгода. Орлов быстро подружился не только с солдатами, но и с офицерами, лежавшими в госпитале, которые приняли его за своего, и, ни сколько не стесняясь, ругали при нём политическое руководство страны за нерешительность, которое, по мнению многих, и привело к столь обширному военному конфликту.
Прошло почти два месяца госпитальной жизни. Орлов был практически здоров, но его не торопились выписывать, считая местной достопримечательностью, и лишь изредка нагружали несложными хозяйственными работами.
В один из летних дней Владимира вызвал к себе в кабинет заместитель начальника госпиталя по политической части, или попросту замполит, майор Иван Петрович Лаврентьев, - небольшого роста, лысый, весь круглый, как колобок, офицер.
- Вот, что солдат, - приказал замполит, едва только Володя переступил порог его кабинета, и представился, - иди, получи на складе новое парадное обмундирование, подгони его под себя, приведи в полный порядок. Завтра на торжественном собрании в гарнизонном доме офицеров тебе будут вручать орден. Так ты не подкачай, должен выглядеть достойно и соответствовать высокой правительственной награде. Всё понятно?
- Так точно товарищ майор, - радостно ответил Владимир.
Ярко освещенный зал гарнизонного дома офицеров, напомнил Володе зал драматического театра, куда однажды водила их класс школьная учительница.
Награждаемых вызывали на сцену в алфавитном порядке.
- Одни офицеры, - удивился Вова, - А я тут, что делаю, ошибка какая-нибудь, наверное, - пронеслась в голове шальная мысль, но вскоре услышал:
- Орденом Боевого Красного Знамени награждается младший сержант Орлов Владимир Александрович!
- Иди, тебя, прошипел сидящий справа замполит и слегка ткнул Володю кулаком в бок.
Как в тумане, под взглядами сотен офицеров, Владимир, строевым шагом прошёл по ведущей к сцене ковровой дорожке, поднялся на сцену, где седой генерал прикрепил к его гимнастёрке орден и вручил свидетельство. Поблагодарив генерала, Орлов чётко, на каблуках, повернулся к залу и громко произнёс уставную фразу: «Служу советскому Союзу», и под гром аплодисментов вернулся на своё место.
- Молодец солдат, - похвалил майор Лаврентьев, когда под Володиным весом жалобно заскрипело кресло.
По окончании торжественной части, Володя принимал поздравления от руководства родного полка, от командира батареи, награждённого таким же орденом, и даже от незнакомых офицеров. Затем все фотографировались на память, группами и поодиночке. По окончании собрания награждённых пригласили ужин, в специальный зал офицерской столовой. И здесь, в шумной компании офицеров и генералов, запивая шампанским и водкой невиданные ранее деликатесы, Владимир впервые почувствовал свою значимость, это чувство укрепилось в нём к концу вечера, когда он получил изготовленные в срочном порядке фотографии и на командирской машине был отправлен в госпиталь.
На следующий день, переодевшись в пижаму, и похмелившись, выпрошенным у знакомого доктора медицинским спиртом, Вова отправился на почту, чтобы отправить домой свои геройские фотографии. На обратном пути зашёл к пивному ларьку попить пива, в кармане шуршали несколько рублей, - пришёл перевод из дома. Но, не успев допить вторую кружку пива, он был опознан по солдатской пижаме военного госпиталя составом гарнизонного патруля, и для выяснения личности и степени алкогольного опьянения доставлен в госпиталь. Дежурная медсестра, увидев Владимира, под конвоем приведённого в приёмный покой и выслушав капитана, начальника патруля доложившего о причинах задержания солдата, попросила капитана остаться в вестибюле и немедленно отвела Володю в кабинет замполита. Выслушав медсестру и путаные объяснения Орлова, майор Лаврентьев поморщился, как от зубной боли и надолго задумался, постукивая тупым концом карандаша по дубовой столешнице стола. Наконец решение было найдено.
- Я с тобой потом разберусь, а сейчас иди в свою палату, и до обеда из неё не выходи - обращаясь к Владимиру, сказал майор и, поморщившись, добавил: - Чтобы без моего разрешения за территорию госпиталя ни шагу. Всё понял? Иди.
Когда дверь за солдатом закрылась, замполит обратился к медсестре: - Слушай меня внимательно Надежда Львовна. Орлова патруль в госпиталь не доставлял. Ты ничего не видела.
- Всё понятно Иван Петрович. Не беспокойтесь, не подведу, - ответила Надежда Львовна.
Через полчаса, накинув белый халат поверх офицерского кителя, майор Лаврентьев вышел в вестибюль. Увидев капитана с двумя патрульными, сидящих на стульях в приёмном покое, он ехидно спросил: - Отдыхаете от службы, товарищ капитан?
- Никак нет, доставили пьяного солдата, - вскочив и вытянувшись в струнку, начал оправдываться начальник патруля.
- Да никого они не доставляли, пришли и сидят, - подала голос медсестра.
- Вот, что капитан, - в голосе замполита зазвенели стальные нотки, - прошу Вас вернуться на маршрут патрулирования. В противном случае я буду вынужден сообщить о вашей халатности коменданту гарнизона.
Через мгновение состав патруля покинул госпиталь. Майор Лаврентьев улыбнулся, инцидент казалось, был исчерпан.
Но среди офицеров гарнизона стал распространяться слух о лежащем в госпитале солдате, вероятно родственнике высокопоставленного начальника, которому всё можно. Дошёл этот слух и до политотдела. И вот однажды утром в кабинете замполита госпиталя прозвенел телефонный звонок.
- Алло, Лаврентьев? Инструктор политотдела подполковник Коновалов у телефона. Как обстановка в госпитале?
- Всё нормально, товарищ подполковник, партийно-политическая работа ведётся согласно плана. Нарушений нет.
Бодро отрапортовал Иван Петрович.
- Нарушений нет, - повторил Коновалов, и неожиданно спросил: - А что это за пьяный солдат у тебя ходит, которого ты покрываешь?
- Слухи это товарищ подполковник, никого я не покрываю. Покраснев, ответил Лаврентьев.
- А вот это мы и проверим. Подготовь документы, через неделю приедем с проверкой, - жестко ответил инструктор политотдела и положил трубку.
- Проверка не сулит ничего хорошего. Надо срочно что-то предпринять. Но что? – мучительно думал Лаврентьев, слушая короткие гудки, раздающиеся из телефонной трубки.
Через несколько минут, едва справившись с волнением, майор зашёл в канцелярию госпиталя и дал распоряжение готовить документы на выписку Орлова из госпиталя, затем поручил своему помощнику привести в порядок и обновить средства наглядной агитации. Казалось, он всё делал правильно, но чувство неудовлетворённости и надвигающейся катастрофы не оставляло Ивана Петровича весь день. И только глубокой ночью, уже дома, когда он уснул беспокойным сном, яркая вспышка неожиданно найденного решения разбудила политработника.
- Вот оно решение. Эврика. Кто нам мешает – тот нам поможет, - бормотал Лаврентьев, счастливо улыбаясь, не обращая внимания на недовольное ворчание разбуженной супруги.
Утром в кабинет замполита госпиталя были приглашены два офицера и младший сержант Орлов. Все имели высокие правительственные награды за участие в конфликте, и были практически здоровы.
- Товарищи! Родина требует от нас принять более активное участие в патриотическом воспитании населения, - обратился к собравшимся политработник. И поймав на себе недоумённые взгляды собравшихся начал, развивать свою мысль: - Мы будем проводить «Уроки мужества» в школах, встречаться с партийно-хозяйственным активом предприятий региона, делиться боевым опытом с представителями других воинских частей.
- Каким опытом делиться? Что рассказывать? Я даже одного дня не успел повоевать, - попробовал отказаться Владимир. Но не тут, то было.
- Скромность это хорошо! Настоящие герои должны быть скромными, - одобрил политработник, - А речь тебе мы подготовим, выучишь и будешь рассказывать не хуже других, но больше всего о тебе расскажет твой орден, - поставил точку в разговоре майор.
Через несколько дней был составлен и утверждён в политотделе план предстоящих поездок. Подполковник Коновалов, приветливо встретив майора Лаврентьева в кабинете инструкторов, больше не говорил о проверке госпиталя, и даже, наоборот, по секрету рассказал о вакантной должности инструктора, и о том, что хотел бы видеть на этой должности его, майора Лаврентьева.
Начались трудовые будни «фронтовой агитбригады», как называли себя её участники. Перед Владимиром мелькали лица собравшихся людей, он чувствовал на себе их уважительные взгляды, и мало - помалу входил в образ героя. После встреч с трудящимися следовали обеды в закрытых залах спецстоловых. Спиртное лилось рекой, и часто «герои», не могли подняться в свои палаты без посторонней помощи.
В пьяном угаре прошёл целый месяц. Но вот однажды, ясным осенним утром орденоносцев вновь вызвали в кабинет замполита.
- Товарищи, хочу поблагодарить Вас за большую патриотическую работу, проделанную вашим коллективом,- с пафосом произнёс политработник, - и продолжил: - Вам предстоит продолжить службу в своих родных частях, медицинская комиссия признала вас годными к продолжению службы. Я же получил новое назначение, и также убываю из госпиталя к новому месту службы – в политотдел округа.
Уже через час, получив на руки все
